– О, meine liebchen, как же ты выросла! Ты уже почти взрослая! – увидев девочку, воскликнула Маргрит, крепко обняла и поцеловала Кэйт.
Кэйт покраснела, а Питер при этом ухмыльнулся. Он-то как раз понимал, что чувствуешь, когда взрослые, которых ты с трудом вспоминаешь, отпускают какие-то замечания по твоему поводу и лезут с поцелуями. А ты даже не можешь себе позволить тут же вытереть щеку рукавом.
«Почему он так тупо на меня уставился?» – подумала Кэйт и нахмурилась. Маргрит представила их друг другу.
– Привет, Кэйт, – сказал Питер.
– Привет, – ответила Кэйт, обратив внимание на фирменные джинсы и дорогие кроссовки мальчика и внезапно вспомнила, как перепачкана ее одежда. – Ты надолго сюда приехал?
Дети очень гордились новорожденной телочкой и настаивали на том, что Питер должен на нее посмотреть. Близнецы силой потащили его через двор. В амбаре было темно, пахло свежей соломой, молоком и коровой. Черно-белая телочка родилась всего три часа назад, и теперь дети, будто внезапно осознав чудо жизни, стояли рядом с ней в торжественном молчании. Телочка лежала около своей мамы, освещенная слабым светом электрической лампы, и смотрела на детей сквозь длинные черные ресницы.
– Ты видел когда-нибудь телочку красивее? – спросила Элис.
– Честно говоря, это вообще первая телочка, которую я вижу, – ответил Питер. – То есть я видел коров с телятами на картинках… но это совсем другое…
– Мы хотим назвать ее Эйнштейн, – сказала Исси.
– А как зовут корову-маму? – спросил Питер.
– Эразм Дарвин, – ответило сразу несколько голосов.
– Понятно, – сказал Питер, которому вовсе ничего не было понятно.
– Это наша семейная традиция, – объяснила Кэйт. – Ну, называть коров в честь ученых и астрономов. – Она указала на молодую коровку в соседнем стойле. – Это – Галилей. Ей три недели от роду… Эразм Дарвин был знаменитым ученым, если тебе это неизвестно…
– Нет, я знаю, – пожалуй слишком быстро ответил Питер.
Тут пришла очередь Кэйт ухмыльнуться.
Маленький Сиин дал телочке пососать свой палец. Галилей, шумно посасывая, заглотнула его пухленькую ручку почти до локтя. Сиин от радости даже стал повизгивать.
Питер стоял чуть в сторонке. Он радовался со всеми вместе, но совсем не хотел трогать животных. Кэйт потянула его за руку.
– Ну, ты настоящий горожанин. Не бойся. У нее нет острых зубов. Правда, язык, как наждачная бумага.
Питер отдернул руку.
– Нет уж, спасибо.
Кэйт снова схватила его руку и заставила прикоснуться пальцами прямо к влажному носу телочки. Питер оглянулся на Маргрит, надеясь, что она придет на помощь. А Маргрит смеялась! Питер чуть не лопнул от ярости. Телочка полизала его пальцы. Язык действительно был очень шершавым.
– Кэйт любит командовать, – сказала Маргрит. – Верно, Сэм?
Сэм запел:
– Командирша, командирша, Кэти – командирша! – и малыши захихикали.
Кэти шлепнула брата по плечу.
– Заткнись, Сэм.
Когда они, щурясь от зимнего солнца, вышли во двор, мистер Дайер садился в «лендровер».
– Пап, ты куда? Я думала, ты сегодня повезешь нас в Доувдэйл.
– Я только на двадцать минут, вернусь к ланчу. Тим уезжает на уик-энд. Я обещал присоединить новый генератор к его проклятому антигравитационному аппарату. И обязательно должен сделать это сегодня.
Неожиданно Кэйт обернулась к Питеру, глаза ее взволнованно заблестели.
– Ты когда-нибудь видел генератор Ван дер Граафа?
– Что?
– Увидишь. – Кэйт повернулась к отцу. – А возьмешь с собой Питера и меня? Мы бы ему показали…
– Почему бы и нет… только я ведь ненадолго.
– Можно, взять с собой Молли? – спросила Кэйт.
– Только на поводке – мы туда на пару минут. Беги, скажи маме, что к ланчу мы вернемся.
Питер втиснулся на заднее сиденье «лендровера» – между детским креслом и Молли, которая растянулась на красном коврике, покрытом золотистой собачьей шерстью. Под сиденьем валялись пустые пакеты от сока, комиксы и упаковка с собачьей едой. Питер подумал о машине своего отца – без единого пятнышка на кожаной обивке сидений. Когда он ездил с отцом, в машине ему запрещалось даже сосать леденцы… Молли положила голову на лапы и вопросительно поглядывала на Питера. Он поймал ее ласковый задумчивый взгляд и погладил собаку по голове. Погрузившись в свои мысли, он вдруг ощутил, как ему грустно и одиноко. Этот день должен был быть совсем другим.
Если бы мистер Дайер глянул в зеркало заднего вида, когда «лендровер» выезжал со двора, он увидел бы, что жена выбежала из дома и зовет его, протягивая телефонную трубку. Однако он не посмотрел назад, и жене пришлось вернуться в дом.
– Сожалею, что вы не застали Питера, – задыхаясь, проговорила она в трубку, – но я жду их обратно к часу дня. Может, что-нибудь передать?
– Нет, мне нужно самому с ним поговорить, – ответил отец Питера. – Мы сегодня утром немножко повздорили. Я просто хотел поговорить, чтобы исправить положение… Я позвоню позже.
Путь до лаборатории, где работал отец Кэйт, был совсем недолгим – она находилась неподалеку, в сосновом бору. Скромная надпись при подъезде к ней гласила: ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР-ВСЕ ПОСЕТИТЕЛИ ДОЛЖНЫ СООБЩИТЬ О СЕБЕ ОХРАНЕ. Вскоре показались несколько современных зданий из стекла, не заметных с дороги. Два охранника помахали им рукой, улыбнулись и сказали какие-то приветливые слова отцу Кэйт. Они называли его доктор Дайер. «Что это за место? Что тут делает отец Кэйт?» – подумал Питер.
Доктор Дайер остановил машину у длинного трехэтажного здания, окруженного соснами. Покрытая инеем трава была усыпана хвоей.
– Стоять! – приказала Кэйт. – Сидеть! Хорошая собака. – Молли покорно уселась на траву у двери с табличкой: «Д-р А. Дайер и Д-р Т.М. Уильямсон – Отдел космологии». Отец Кэйт набрал код, и гладкая, напичканная электроникой дверь бесшумно отворилась.
– Добро пожаловать, доктор Дайер, – раздался голос робота.
– Бедняжка Кэйт мечтает иметь такую дверь, чтобы скрывать беспорядок в своей комнате, – заметил доктор Дайер, которого позабавило выражение страха на лице Питера. – Наши исследования поддерживает НАСА – Американское космическое агентство. Мы, может быть, ничего и не откроем, но зато у нас потрясающие двери!
Они прошли в лабораторию доктора Дайера, и Кэйт отворила окно, чтобы поглядывать на оставшуюся на улице Молли. В комнате повсюду громоздились кипы бумаг – на столах, в коробках, стоящих на полу, и даже на подоконниках. Четыре компьютера мерцали выключенными мониторами. Питер заметил, что в помещении много фотографий. На каждой стене висели прекрасные изображения голубой Земли, планет и отдаленных галактик. Изображения напоминали ювелирные украшения, лежащие на черном бархате… На стене висели две белые доски, на которых зеленым мелком были написаны математические формулы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75