Он быстро раскрыл его и поджал губы. Внутри были два авиабилета на рейс «Куантас» до Нью-Йорка на завтра! Итак, она его обманула! Сказав, что Грег будет дома послезавтра, она выигрывала время, вернее, ей казалось, что выигрывает. Если бы он оказался глупее и поверил ей, то к назначенному времени его встречи с Мартином эта парочка уже находилась бы за пределами Австралии. О, Мартин был тот еще фрукт – и, по-видимому, всегда при нем была какая-нибудь красотка, помогавшая ему замести следы!
Он услышал резкое звяканье положенной трубки и быстро закрыл конверт с авиабилетами. Когда Ванесса вернулась в комнату, Том уже стоял там, где она его оставила, читая какую-то запись в своей записной книжке.
– Ну что же, мне кажется, мы сегодня ничего больше не сможем сделать, мисс Макгиган, – сказал он беспечно. – Я вернусь послезавтра, и тогда, надеюсь, ваш жених поможет мне прояснить кое-какие детали этого дела.
Она кивнула. Ему показалось, что в ее васильковых глазах он уловил торжество победителя.
– Уверена, что он сможет это сделать, господин О'Нил.
* * *
Возвратившись в гостиницу, Том заказал разговор с Робертом Гаскойном в Сиднее. Ему очень не хотелось делиться с таким трудом добытой информацией, но у него не было выбора. Если Мартин и Ванесса намереваются покинуть Австралию, их необходимо задержать, а полицейский мог организовать это, только если у него на руках будет обвинение, которое он мог предъявить Мартину.
К облегчению Тома Гаскойн заинтересовался этим делом больше, чем во время их первой встречи.
– Хорошую работу проделали, О'Нил, – прокартавил он. – Вы сэкономили мне уйму времени. Похоже, что ФБР получило кое-какие сигналы, и нас попросили начать расследование. Мартина – если он жив – разыскивают в Штатах по обвинению в целом ряде мошеннических операций.
– Будьте уверены, он жив, – сказал Том. – И как раз собирается снова перешагнуть порог львиной клетки.
– Заманчиво, конечно, дать ему уйти и заставить их самих разгребать собственное дерьмо, – мечтательно заметил Гаскойн. – Но я, пожалуй, лучше воспользуюсь вашей информацией и организую его захват в аэропорту. Полагаю, это будет означать, что ваша работа закончена – вы получите своего человека и спасете деньги клиентов.
– Нет, я еще не закончил работу, – сказал Том. – Можно даже сказать, что она только еще начинается.
– Что это значит?
Том упрямо выставил вперед челюсть. В тот момент он выглядел еще более безжалостным, чем когда-либо.
– Моя работа закончится только тогда, когда я узнаю, что именно случилось с Полой Варной.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Салли приехала в больницу примерно через полчаса после телефонного звонка Гарриет. Она вошла в приемную, все еще кутаясь в меховое манто, словно ей было холодно, несмотря на невыносимую жару за стенами здания.
– Гарриет… как он?
– Держится, насколько я понимаю. Но положение критическое. – У Гарриет было застывшее, как маска, лицо, она с усилием произносила слова, но обрадовалась, что теперь не одна.
– Что произошло? – расспрашивала Салли.
– Ну… у него опять был приступ. Это случилось при мне. Это было… – голос девушки задрожал, но она взяла себя в руки и продолжала: –…это было ужасно. Он на себя не похож, Салли – и еще эта проклятая машина воет, словно плакальщица на похоронах…
Салли прикрыла глаза рукой. Она была бледна и выглядела безумно усталой. Гарриет знала, что она не успела выспаться, когда телефонный звонок позвал ее назад. Но вопреки всему она была тщательно подкрашена, и прическа была, как всегда, в идеальном порядке. «Да и когда Салли казалась неухоженной? – подумала Гарриет. – Она и на собственных похоронах будет выглядеть безукоризненно».
Дверь палаты открылась, и обе вскочили на ноги. Вышла сестра в белом халате, и женщины застыли, как сжатые пружины, в ожидании каких-нибудь новостей. Но сестра едва заметно покачала головой и предложила им кофе. Гарриет с благодарностью отхлебнула глоток из чашки, чтобы смочить пересохшее горло, но Салли, не притронувшись к кофе, поставила чашку на маленький выкрашенный белой краской стол рядом со стопкой журналов в глянцевых обложках.
– Не могу понять… казалось, ему стало лучше, когда я уходила. Может быть, это случилось потому, что он разволновался при виде тебя?
– Возможно… Но он говорил так странно, почти несвязно. Он был очень расстроен. – Гарриет замолчала. В ее голове крутилось множество вопросов, и она инстинктивно чувствовала, что Салли могла бы ответить на некоторые из них. Но задавать эти вопросы надо в другом месте и в другое время. Может быть, позднее, когда они будут уверены, что он выживет и на сей раз.
Салли расхаживала по комнате – от окна к двери и обратно, как львица, запертая в клетке. От ее обычной сдержанности не осталось и следа. Подойдя к ней, Гарриет обняла за плечи тетку, которая была ей скорее матерью.
– Давай-ка присядь, Салли. Ты свалишься и этим никому не поможешь.
Салли прижала руки к губам. Накрашенные ногти яркими пятнами выделялись на ее бледной коже.
– Он должен выжить, Гарриет! И слышать не хочу, что он может умереть. О Боже, я так люблю его!
Гарриет нежно сжала ее в объятиях.
– Я это знаю.
Салли замотала головой, словно животное, которому причиняют страдания.
– Нет, нет, ты не понимаешь. Все эти годы я знала и молчала, а теперь… это как возмездие. Я поступила жестоко… но я так люблю его. Я всегда боялась его потерять и боюсь потерять сейчас.
– Ты его не потеряешь, – утешала ее Гарриет, стараясь быть более убедительной, чем на самом деле. – У отца огромная воля к жизни, и им занимаются лучшие врачи.
Но говоря это, она не могла не думать: что, черт возьми, имела в виду Салли? Сначала отец говорит какие-то загадочные слова… а теперь вот Салли мучается… из-за чего? Есть что-то такое, о чем я не знаю, думала Гарриет, от меня что-то скрывали все эти годы, но рано или поздно я узнаю об этом. Папа, возможно, просто говорил о том, что жестоко обошелся с мамой в тот последний вечер, но ведь Салли имеет в виду совсем не это. К тем событиям она не имеет никакого отношения – ее даже не было в Штатах в то время. Нет, она подразумевает нечто совсем другое, то, что сделала она сама, поступив «так неправильно, так жестоко».
– Я так боялась, что он узнает правду, – причитала Салли. – Еще на прошлой неделе я думала, что отдала бы что угодно – все на свете! – лишь бы он никогда не узнал об этом. А теперь вот… В случае своей смерти он ничего не узнает. Но теперь это уже неважно. Главное, чтобы он был жив.
– И он выживет. Выживет, – горячо убеждала ее Гарриет.
– Выживет? Не знаю. Он никогда не был моим все эти годы. По-настоящему моим. Я его украла, Гарриет. Украла его у нее, и теперь она забирает его назад… – ее голос осекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Он услышал резкое звяканье положенной трубки и быстро закрыл конверт с авиабилетами. Когда Ванесса вернулась в комнату, Том уже стоял там, где она его оставила, читая какую-то запись в своей записной книжке.
– Ну что же, мне кажется, мы сегодня ничего больше не сможем сделать, мисс Макгиган, – сказал он беспечно. – Я вернусь послезавтра, и тогда, надеюсь, ваш жених поможет мне прояснить кое-какие детали этого дела.
Она кивнула. Ему показалось, что в ее васильковых глазах он уловил торжество победителя.
– Уверена, что он сможет это сделать, господин О'Нил.
* * *
Возвратившись в гостиницу, Том заказал разговор с Робертом Гаскойном в Сиднее. Ему очень не хотелось делиться с таким трудом добытой информацией, но у него не было выбора. Если Мартин и Ванесса намереваются покинуть Австралию, их необходимо задержать, а полицейский мог организовать это, только если у него на руках будет обвинение, которое он мог предъявить Мартину.
К облегчению Тома Гаскойн заинтересовался этим делом больше, чем во время их первой встречи.
– Хорошую работу проделали, О'Нил, – прокартавил он. – Вы сэкономили мне уйму времени. Похоже, что ФБР получило кое-какие сигналы, и нас попросили начать расследование. Мартина – если он жив – разыскивают в Штатах по обвинению в целом ряде мошеннических операций.
– Будьте уверены, он жив, – сказал Том. – И как раз собирается снова перешагнуть порог львиной клетки.
– Заманчиво, конечно, дать ему уйти и заставить их самих разгребать собственное дерьмо, – мечтательно заметил Гаскойн. – Но я, пожалуй, лучше воспользуюсь вашей информацией и организую его захват в аэропорту. Полагаю, это будет означать, что ваша работа закончена – вы получите своего человека и спасете деньги клиентов.
– Нет, я еще не закончил работу, – сказал Том. – Можно даже сказать, что она только еще начинается.
– Что это значит?
Том упрямо выставил вперед челюсть. В тот момент он выглядел еще более безжалостным, чем когда-либо.
– Моя работа закончится только тогда, когда я узнаю, что именно случилось с Полой Варной.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Салли приехала в больницу примерно через полчаса после телефонного звонка Гарриет. Она вошла в приемную, все еще кутаясь в меховое манто, словно ей было холодно, несмотря на невыносимую жару за стенами здания.
– Гарриет… как он?
– Держится, насколько я понимаю. Но положение критическое. – У Гарриет было застывшее, как маска, лицо, она с усилием произносила слова, но обрадовалась, что теперь не одна.
– Что произошло? – расспрашивала Салли.
– Ну… у него опять был приступ. Это случилось при мне. Это было… – голос девушки задрожал, но она взяла себя в руки и продолжала: –…это было ужасно. Он на себя не похож, Салли – и еще эта проклятая машина воет, словно плакальщица на похоронах…
Салли прикрыла глаза рукой. Она была бледна и выглядела безумно усталой. Гарриет знала, что она не успела выспаться, когда телефонный звонок позвал ее назад. Но вопреки всему она была тщательно подкрашена, и прическа была, как всегда, в идеальном порядке. «Да и когда Салли казалась неухоженной? – подумала Гарриет. – Она и на собственных похоронах будет выглядеть безукоризненно».
Дверь палаты открылась, и обе вскочили на ноги. Вышла сестра в белом халате, и женщины застыли, как сжатые пружины, в ожидании каких-нибудь новостей. Но сестра едва заметно покачала головой и предложила им кофе. Гарриет с благодарностью отхлебнула глоток из чашки, чтобы смочить пересохшее горло, но Салли, не притронувшись к кофе, поставила чашку на маленький выкрашенный белой краской стол рядом со стопкой журналов в глянцевых обложках.
– Не могу понять… казалось, ему стало лучше, когда я уходила. Может быть, это случилось потому, что он разволновался при виде тебя?
– Возможно… Но он говорил так странно, почти несвязно. Он был очень расстроен. – Гарриет замолчала. В ее голове крутилось множество вопросов, и она инстинктивно чувствовала, что Салли могла бы ответить на некоторые из них. Но задавать эти вопросы надо в другом месте и в другое время. Может быть, позднее, когда они будут уверены, что он выживет и на сей раз.
Салли расхаживала по комнате – от окна к двери и обратно, как львица, запертая в клетке. От ее обычной сдержанности не осталось и следа. Подойдя к ней, Гарриет обняла за плечи тетку, которая была ей скорее матерью.
– Давай-ка присядь, Салли. Ты свалишься и этим никому не поможешь.
Салли прижала руки к губам. Накрашенные ногти яркими пятнами выделялись на ее бледной коже.
– Он должен выжить, Гарриет! И слышать не хочу, что он может умереть. О Боже, я так люблю его!
Гарриет нежно сжала ее в объятиях.
– Я это знаю.
Салли замотала головой, словно животное, которому причиняют страдания.
– Нет, нет, ты не понимаешь. Все эти годы я знала и молчала, а теперь… это как возмездие. Я поступила жестоко… но я так люблю его. Я всегда боялась его потерять и боюсь потерять сейчас.
– Ты его не потеряешь, – утешала ее Гарриет, стараясь быть более убедительной, чем на самом деле. – У отца огромная воля к жизни, и им занимаются лучшие врачи.
Но говоря это, она не могла не думать: что, черт возьми, имела в виду Салли? Сначала отец говорит какие-то загадочные слова… а теперь вот Салли мучается… из-за чего? Есть что-то такое, о чем я не знаю, думала Гарриет, от меня что-то скрывали все эти годы, но рано или поздно я узнаю об этом. Папа, возможно, просто говорил о том, что жестоко обошелся с мамой в тот последний вечер, но ведь Салли имеет в виду совсем не это. К тем событиям она не имеет никакого отношения – ее даже не было в Штатах в то время. Нет, она подразумевает нечто совсем другое, то, что сделала она сама, поступив «так неправильно, так жестоко».
– Я так боялась, что он узнает правду, – причитала Салли. – Еще на прошлой неделе я думала, что отдала бы что угодно – все на свете! – лишь бы он никогда не узнал об этом. А теперь вот… В случае своей смерти он ничего не узнает. Но теперь это уже неважно. Главное, чтобы он был жив.
– И он выживет. Выживет, – горячо убеждала ее Гарриет.
– Выживет? Не знаю. Он никогда не был моим все эти годы. По-настоящему моим. Я его украла, Гарриет. Украла его у нее, и теперь она забирает его назад… – ее голос осекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129