но когда Кэссиди надевала туалет от Варны, она выглядела шикарно, и Хьюго, узнав, что она отдает предпочтение его моделям, решил обратить это себе на пользу: он предоставил ей огромную скидку и не раз давал напрокат уникальные модели своей фирмы, превратив ее в постоянно действующую живую рекламу. Пола встречалась с Кэссиди несколько раз, и та ей нравилась – слава не испортила Кэссиди, и, в отличие от многих актрис, она не была сосредоточена исключительно на собственной персоне. Даже то, что она носила модели Хьюго, было для нее игрой – она выбирала туалеты с восторгом маленькой девочки, которой разрешили похозяйничать в мамином гардеробе.
Весть о ее помолвке с адвокатом заставила некоторых удивленно поднять брови, но прошлое Кэссиди оказалось таким же безупречным, как и ее красивое лицо, и вскоре репортеры из светской хроники оставили попытки откопать в ее биографии какую-нибудь грязную сенсацию и смирились с тем, что она станет женой очень влиятельного человека.
О да, это приглашение стоило принять, решила Пола, поскольку перед сочетанием голливудского блеска с законом было невозможно устоять. Пола записала дату приема в своем календаре и отложила приглашение в сторону. Как бы ни был занят Хьюго, она непременно настоит на том, чтобы они пошли на прием к Кэссиди и Роберту.
* * *
– Дорогая, это невозможно, – сказал Хьюго. – Ты, должно быть, помнишь, что это день рождения моей матери.
– День рождения твоей матери… – безжизненным тоном повторила Пола. – Именно в день приема у Кэссиди!
– Ты говоришь это так, словно мне не веришь. Будто я нарочно это выдумал, – терпеливо сказал Хьюго. – Не может быть, чтобы ты забыла о дне рождения мамы.
– Да, забыла. Почему, скажи мне, я должна это помнить? Мне это безразлично.
– Я уже понял это, Пола, – сказал Хьюго несколько натянуто. Он так до конца и не смирился с тем, что жена и его мать недолюбливали друг друга. – Тем не менее я считаю, что тебе следовало бы об этом помнить. Как и о том, что я всегда обедаю у мамы в день ее рождения. У нас семейный обед. Дорогая, ведь у Кэссиди всего лишь обычная вечеринка. Мы с тобой часто бываем на таких.
– Это не просто обычная вечеринка – это прием в честь Кэссиди. В любом случае я уже приняла приглашение. Нам придется пойти.
Хьюго поджал губы.
– Извини, но это единственный случай, когда я вынужден настоять на своем.
– То есть, ты выбираешь мать, а не меня?
– Ты говоришь глупости. Но я не собираюсь расстраивать мать ради какой-то великосветской тусовки. Маме нездоровится, Пола. Может быть, это ее последний день рождения. И я намерен сделать все, чтобы она была счастлива в этот день.
Пола презрительно фыркнула.
– Она еще долго проскрипит. Вот увидишь, она еще десять лет будет вертеть тобой, как захочет.
Взгляд Хьюго стал холодным. Как подобает хорошему сыну, он не выносил критики в адрес матери.
– Значит, ты не собираешься присутствовать на семейном обеде?
– Ты правильно понял, не собираюсь, – сказала Пола, но от его ледяного взгляда у нее напряглись нервы. Это за последнее время случалось с ней всякий раз, когда она сталкивалась с неодобрением. Она взяла мужа под руку и сказала умоляюще: – Ну, если уж тебе обязательно нужно быть на этом обеде, не мог бы ты пойти пораньше? Твоя мать привыкла рано ложиться. К тому времени, когда ей будет пора идти в постель, вечеринка только-только начнется.
Он взглянул на ее наивное личико и растаял. Как же он ее любил! Как бы возмутительно она ни вела себя, стоило ему лишь взглянуть в ее очаровательные голубые глаза, как он тут же был готов найти ей оправдание. Он готов был сделать для нее все, что угодно, но только не обидеть мать в день ее рождения. Но Пола была права. Обед назначен на семь часов, и самое позднее к одиннадцати его мать будет готова отправиться спать. Он мог бы надеть смокинг – матери, возможно, это было бы даже приятно. А потом он просто проедет один квартал, заберет Полу, и они смогут отправиться в дом адвоката, где состоится вечеринка.
Он положил руку на плечико Полы, подавляя в себе желание прижать ее изо всех сил к себе и покрыть поцелуями.
– Хорошо, дорогая. Будь по-твоему. Если ты согласишься немного опоздать на вечеринку.
Пола улыбнулась. Казалось, взошло солнышко, как это бывало всякий раз, когда она добивалась своего.
– Это называется эффектным выходом на сцену, Хьюго, – поддразнивая, сказала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Одевшись, чтобы идти на вечеринку, Пола зашла в детскую, чтобы пожелать Гарриет спокойной ночи.
Малышка с влажными после ванны волосами и порозовевшим личиком уже лежала в постели, но еще не спала. Пола присела на краешек кровати, притянув к себе дочку так, что ее головка прижалась к зеленому шелку платья, задрапированного на небольшой груди Полы в виде тоги, так что оставалось открытым одно плечо.
– Хорошо пахнет! – пробормотала Гарриет, сморщив от удовольствия носик.
Пола улыбнулась. Близость упругого маленького тельца вызвала у нее прилив материнского чувства, хотя она знала, что это чувство вряд ли возникло бы, не будь у нее уверенности, что она сможет передать Гарриет няне, как только у нее изменится настроение.
– Мамочка идет на вечеринку. Тебе нравится мое платье?
– Красивое! – одобрила Гарриет, прижимаясь к ней покрепче.
Пола вдруг испугалась, что Гарриет может обслюнявить платье или оставить на нем пятна от пальцев.
– Тебе пора спать, Гарриет, – сказала она, высвобождаясь из детских ручонок. – Мамочке нужно идти. – Она всегда говорила, как англичане, «мамочка», а не как американцы – «мама».
Гарриет не желала ее отпускать, но тут решительно вмешалась няня.
– Ну же, Гарриет, будь послушной девочкой, отпусти маму.
– Нет! – завопила Гарриет.
– Да! – твердо сказала няня.
Пола едва поборола в себе кошмарный страх: ей показалось, что она попалась в ловушку из толстеньких ручек и липких пухлых губок. Она поспешно направилась к выходу из детской.
– Не очень-то полезно возбуждать ее в такой час, – неодобрительно сказала няня, провожая Полу до двери. – В это время она должна быть в постели. Большинство детей ее возраста сейчас уже спят.
– Но она ведь не большинство детей, не так ли? – сказала Пола.
Когда она закрывала за собой дверь, ей показалось, что она услышала, как няня проворчала: «Какая же вы мать, госпожа Варна! Приходите сюда, когда вам захочется покрасоваться, и только беспокоите ребенка».
Пола похолодела. За последнее время она не слышала, чтобы люди шептались за ее спиной, и думала, что, возможно, это совсем прекратилось. А теперь вот эти слова няни. Пола резко распахнула дверь, ожидая застигнуть прислугу врасплох, когда та, притаившись за дверью, злобно шепчет ей вслед, но, к своему удивлению, увидела, как няня возится у кроватки Гарриет, поудобнее укладывая ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Весть о ее помолвке с адвокатом заставила некоторых удивленно поднять брови, но прошлое Кэссиди оказалось таким же безупречным, как и ее красивое лицо, и вскоре репортеры из светской хроники оставили попытки откопать в ее биографии какую-нибудь грязную сенсацию и смирились с тем, что она станет женой очень влиятельного человека.
О да, это приглашение стоило принять, решила Пола, поскольку перед сочетанием голливудского блеска с законом было невозможно устоять. Пола записала дату приема в своем календаре и отложила приглашение в сторону. Как бы ни был занят Хьюго, она непременно настоит на том, чтобы они пошли на прием к Кэссиди и Роберту.
* * *
– Дорогая, это невозможно, – сказал Хьюго. – Ты, должно быть, помнишь, что это день рождения моей матери.
– День рождения твоей матери… – безжизненным тоном повторила Пола. – Именно в день приема у Кэссиди!
– Ты говоришь это так, словно мне не веришь. Будто я нарочно это выдумал, – терпеливо сказал Хьюго. – Не может быть, чтобы ты забыла о дне рождения мамы.
– Да, забыла. Почему, скажи мне, я должна это помнить? Мне это безразлично.
– Я уже понял это, Пола, – сказал Хьюго несколько натянуто. Он так до конца и не смирился с тем, что жена и его мать недолюбливали друг друга. – Тем не менее я считаю, что тебе следовало бы об этом помнить. Как и о том, что я всегда обедаю у мамы в день ее рождения. У нас семейный обед. Дорогая, ведь у Кэссиди всего лишь обычная вечеринка. Мы с тобой часто бываем на таких.
– Это не просто обычная вечеринка – это прием в честь Кэссиди. В любом случае я уже приняла приглашение. Нам придется пойти.
Хьюго поджал губы.
– Извини, но это единственный случай, когда я вынужден настоять на своем.
– То есть, ты выбираешь мать, а не меня?
– Ты говоришь глупости. Но я не собираюсь расстраивать мать ради какой-то великосветской тусовки. Маме нездоровится, Пола. Может быть, это ее последний день рождения. И я намерен сделать все, чтобы она была счастлива в этот день.
Пола презрительно фыркнула.
– Она еще долго проскрипит. Вот увидишь, она еще десять лет будет вертеть тобой, как захочет.
Взгляд Хьюго стал холодным. Как подобает хорошему сыну, он не выносил критики в адрес матери.
– Значит, ты не собираешься присутствовать на семейном обеде?
– Ты правильно понял, не собираюсь, – сказала Пола, но от его ледяного взгляда у нее напряглись нервы. Это за последнее время случалось с ней всякий раз, когда она сталкивалась с неодобрением. Она взяла мужа под руку и сказала умоляюще: – Ну, если уж тебе обязательно нужно быть на этом обеде, не мог бы ты пойти пораньше? Твоя мать привыкла рано ложиться. К тому времени, когда ей будет пора идти в постель, вечеринка только-только начнется.
Он взглянул на ее наивное личико и растаял. Как же он ее любил! Как бы возмутительно она ни вела себя, стоило ему лишь взглянуть в ее очаровательные голубые глаза, как он тут же был готов найти ей оправдание. Он готов был сделать для нее все, что угодно, но только не обидеть мать в день ее рождения. Но Пола была права. Обед назначен на семь часов, и самое позднее к одиннадцати его мать будет готова отправиться спать. Он мог бы надеть смокинг – матери, возможно, это было бы даже приятно. А потом он просто проедет один квартал, заберет Полу, и они смогут отправиться в дом адвоката, где состоится вечеринка.
Он положил руку на плечико Полы, подавляя в себе желание прижать ее изо всех сил к себе и покрыть поцелуями.
– Хорошо, дорогая. Будь по-твоему. Если ты согласишься немного опоздать на вечеринку.
Пола улыбнулась. Казалось, взошло солнышко, как это бывало всякий раз, когда она добивалась своего.
– Это называется эффектным выходом на сцену, Хьюго, – поддразнивая, сказала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Одевшись, чтобы идти на вечеринку, Пола зашла в детскую, чтобы пожелать Гарриет спокойной ночи.
Малышка с влажными после ванны волосами и порозовевшим личиком уже лежала в постели, но еще не спала. Пола присела на краешек кровати, притянув к себе дочку так, что ее головка прижалась к зеленому шелку платья, задрапированного на небольшой груди Полы в виде тоги, так что оставалось открытым одно плечо.
– Хорошо пахнет! – пробормотала Гарриет, сморщив от удовольствия носик.
Пола улыбнулась. Близость упругого маленького тельца вызвала у нее прилив материнского чувства, хотя она знала, что это чувство вряд ли возникло бы, не будь у нее уверенности, что она сможет передать Гарриет няне, как только у нее изменится настроение.
– Мамочка идет на вечеринку. Тебе нравится мое платье?
– Красивое! – одобрила Гарриет, прижимаясь к ней покрепче.
Пола вдруг испугалась, что Гарриет может обслюнявить платье или оставить на нем пятна от пальцев.
– Тебе пора спать, Гарриет, – сказала она, высвобождаясь из детских ручонок. – Мамочке нужно идти. – Она всегда говорила, как англичане, «мамочка», а не как американцы – «мама».
Гарриет не желала ее отпускать, но тут решительно вмешалась няня.
– Ну же, Гарриет, будь послушной девочкой, отпусти маму.
– Нет! – завопила Гарриет.
– Да! – твердо сказала няня.
Пола едва поборола в себе кошмарный страх: ей показалось, что она попалась в ловушку из толстеньких ручек и липких пухлых губок. Она поспешно направилась к выходу из детской.
– Не очень-то полезно возбуждать ее в такой час, – неодобрительно сказала няня, провожая Полу до двери. – В это время она должна быть в постели. Большинство детей ее возраста сейчас уже спят.
– Но она ведь не большинство детей, не так ли? – сказала Пола.
Когда она закрывала за собой дверь, ей показалось, что она услышала, как няня проворчала: «Какая же вы мать, госпожа Варна! Приходите сюда, когда вам захочется покрасоваться, и только беспокоите ребенка».
Пола похолодела. За последнее время она не слышала, чтобы люди шептались за ее спиной, и думала, что, возможно, это совсем прекратилось. А теперь вот эти слова няни. Пола резко распахнула дверь, ожидая застигнуть прислугу врасплох, когда та, притаившись за дверью, злобно шепчет ей вслед, но, к своему удивлению, увидела, как няня возится у кроватки Гарриет, поудобнее укладывая ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129