Тем лучше. Ничто не должно было выбить ее из колеи, и она верила в себя. С тех пор как три недели назад она вернулась из Кеннебанкпорта, она только об этом и думала.
– Все лето? – удивленно переспросил Блейк.
– Если получится. В июле и августе там спокойнее – народ разъезжается.
– Но я не смогу все лето проторчать в Мэне, – сказал Блейк. – В июле и августе у меня самая запарка. На носу съезд.
Даника знала, что если бы не съезд, то нашлось бы что-то еще. Прежде ей всегда приходилось оставаться на все лето в Бостоне. У Блейка дел было по горло, а она скучала, грустила, изнывала от тоски и духоты. В лучшем случае, выбиралась в загородный клуб. Ее ничто не радовало. Она бы с удовольствием повалялась на пляже, но Блейк терпеть не мог большого скопления народа. Не говоря уж о том, чтобы прокатиться с ней на рынок или совершить вечернюю прогулку до порта.
Когда Даника занималась устройством дома в Мэне, она рассчитывала, что там они с Блейком будут вместе проводить хотя бы часть лета. Однако первую реакцию мужа на Мэн нельзя было назвать обнадеживающей. К тому же его бесконечные дела с предвыборной кампанией и съездом.
– Я прекрасно помню, что на носу съезд, – сказала Даника. – Тем более мне незачем оставаться в городе. Ты будешь в своих делах, а мне что прикажешь делать?
– Но не могу же я тебя совсем не видеть?
И на этот вопрос она приготовила ответ.
– Я приеду, как только будет нужно. И ты сможешь приезжать, если выпадет свободный денек.
Даника затаила дыхание. Она думала, что он начнет возражать. Ведь если он согласится, они разлучатся на целых два месяца. В глубине души она даже ждала его возражений. Тогда бы у нее еще оставалась уверенность, что нужна ему.
– Ты этого хочешь? – серьезно и спокойно спросил он.
– Нет, я хочу совсем другого, – вырвалось у нее. Она не могла скрыть своей досады. – Мне хочется, чтобы летом мы отдохнули там вместе. Но ведь ты не можешь?
– И ты это прекрасно знаешь.
Такого рода реплики раздражали ее особенно. В такие моменты ей казалось, что она в чем-то провинилась, и была готова провалиться сквозь землю. Он всегда разговаривал с ней таким тоном, словно она была школьницей, а он директором школы.
– Давай будем честны друг с другом, Блейк, – начала она с тем же выражением, – что если бы ты действительно захотел, то смог бы. Другие мужчины, по крайней мере, могут. Не думаю, что дела таковы, что ты не в силах оторваться.
– Это лето особенное.
– Неужели? – осведомилась она, сама удивляясь своему язвительному тону. Она уже не могла остановиться, хотя старалась, по крайней мере, говорить вполголоса. – Тебе просто там не понравилось. Я права?
– Что ты, очень даже понравилось. Чудесное местечко…
Она понимала, что он опять говорит с ней, как с маленьким ребенком.
– Ты скучал все время, пока мы там были, я же видела, – воскликнула Даника. – Ты почувствовал себя лучше, только когда наконец уселся в гостиной со своими бумагами и повис на телефоне.
Блейк не возражал, и это удивило ее. Как удивляло и то, что после той страстной ночи он даже не подал вида, что в их отношениях произошло что-то необыкновенное. С тех пор он к ней вообще больше не прикоснулся… Что же касается той ночи, то, поцеловав ее на ночь, он перевернулся на бок и мгновенно захрапел.
– Я люблю свою работу, – сказал Блейк. – Другая жена была бы только рада этому. Если бы я впадал в отчаяние и хандрил, то потерял бы покой.
– Иногда я жалею, что этого никогда не случается. Может быть, мы хотя бы могли поссориться. Но, кажется, тебя невозможно вывести из себя. Неужели тебе все безразлично, Блейк?
Он сухо рассмеялся.
– Отнюдь, дорогая. Но если бы каждая мелочь ввергала меня в отчаяние, где бы я сейчас находился?
– Я говорю не про мелочи, – возразила она. – А про серьезные вещи.
Он молчал дольше обычного, а потом признался:
– Если говорить о серьезных вещах, то время от времени они меня расстраивают. Но ненадолго. Не существует вещей, из-за которых стоит долго горевать. Просто нужно взглянуть на все трезво. Проанализировать факты и свои возможности. Тогда ты поймешь, как нужно действовать, и найдешь выход из любой ситуации.
– В тебе говорит преуспевающий делец, – обескураженно пробормотала она.
Между тем она имела в виду не абстрактные проблемы, а конкретно их супружеские отношения. А Блейк, как обычно, все перевел в плоскость бизнеса.
– Тебя что-то беспокоит, дорогая? – вздохнув, спросил он.
– С чего это ты взял? – с иронией ответила она.
– Ты говоришь так, словно тебя раздражает моя работа, – продолжал он, не повышая голоса.
Впрочем, он не повышал голос вовсе не потому, что за рулем сидел Маркус. И Даника это знала. Маркус был из тех вымуштрованных шоферов, которые в случае необходимости умели быть немыми и глухими. К тому же за окном зашелестел дождь, заглушавший их разговор.
– Я работаю как проклятый, чтобы занимать то место, которое занимаю, – сказал Блейк. – Тебе, как и всем прочим, надо бы это усвоить.
Ну вот, опять!
– Так я для тебя – «все прочие»?
– Ты воспитывалась в семье, где всегда серьезно относились к карьере. Твой отец тоже много трудился, чтобы добиться того, что имеет.
– Это правда, – признала Даника. – И ради этого он пожертвовал многими вещами.
– Сомневаюсь, – возразил Блейк. – Мне кажется, что у него есть все, что ему нужно.
«Бесполезно!» – подумала Даника. Причина лежит гораздо глубже. Для Уильяма Маршалла и Блейка Линдсея система ценностей была одна и та же. В отличие от Даники. Словом, все шли в ногу, только она одна нет.
– Да, у него есть власть, – обреченно сказала Даника, словно признавая свое поражение.
– Разве мы все стремимся не к этому?
Глядя на профиль мужа, на его самодовольный вид, она поняла, что бесполезно продолжать спор. Он просто смотрит на все другими глазами. Ей нужно винить только себя. Она вышла замуж за человека, как две капли воды похожего на ее отца, а стало быть, обречена на тоску и отчаяние, которые были ей знакомы с детства. Вот случай для психоаналитика. Впрочем, можно обойтись и без него. Все объясняется куда проще – она всю жизнь стремилась заслужить одобрение отца и, выйдя за Блейка, оказалась в той же самой ситуации.
Единственное, что ей остается, это попытаться совладать с тоской. Найти для этого подходящий способ… Что, если она будет действовать тем же оружием, что и Блейк? Нужно всего лишь «взглянуть на все трезво, проанализировать факты и свои возможности. Тогда поймешь, как нужно действовать, и найдешь выход из любой ситуации…».
Ситуация была более чем прозрачна: Даника не чувствует себя счастливой в браке. Вывод напрашивался сам собой, но о разводе не приходилось даже помышлять: не так она была воспитана.
Что же делать? Во-первых, принять Блейка таким, какой он есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Все лето? – удивленно переспросил Блейк.
– Если получится. В июле и августе там спокойнее – народ разъезжается.
– Но я не смогу все лето проторчать в Мэне, – сказал Блейк. – В июле и августе у меня самая запарка. На носу съезд.
Даника знала, что если бы не съезд, то нашлось бы что-то еще. Прежде ей всегда приходилось оставаться на все лето в Бостоне. У Блейка дел было по горло, а она скучала, грустила, изнывала от тоски и духоты. В лучшем случае, выбиралась в загородный клуб. Ее ничто не радовало. Она бы с удовольствием повалялась на пляже, но Блейк терпеть не мог большого скопления народа. Не говоря уж о том, чтобы прокатиться с ней на рынок или совершить вечернюю прогулку до порта.
Когда Даника занималась устройством дома в Мэне, она рассчитывала, что там они с Блейком будут вместе проводить хотя бы часть лета. Однако первую реакцию мужа на Мэн нельзя было назвать обнадеживающей. К тому же его бесконечные дела с предвыборной кампанией и съездом.
– Я прекрасно помню, что на носу съезд, – сказала Даника. – Тем более мне незачем оставаться в городе. Ты будешь в своих делах, а мне что прикажешь делать?
– Но не могу же я тебя совсем не видеть?
И на этот вопрос она приготовила ответ.
– Я приеду, как только будет нужно. И ты сможешь приезжать, если выпадет свободный денек.
Даника затаила дыхание. Она думала, что он начнет возражать. Ведь если он согласится, они разлучатся на целых два месяца. В глубине души она даже ждала его возражений. Тогда бы у нее еще оставалась уверенность, что нужна ему.
– Ты этого хочешь? – серьезно и спокойно спросил он.
– Нет, я хочу совсем другого, – вырвалось у нее. Она не могла скрыть своей досады. – Мне хочется, чтобы летом мы отдохнули там вместе. Но ведь ты не можешь?
– И ты это прекрасно знаешь.
Такого рода реплики раздражали ее особенно. В такие моменты ей казалось, что она в чем-то провинилась, и была готова провалиться сквозь землю. Он всегда разговаривал с ней таким тоном, словно она была школьницей, а он директором школы.
– Давай будем честны друг с другом, Блейк, – начала она с тем же выражением, – что если бы ты действительно захотел, то смог бы. Другие мужчины, по крайней мере, могут. Не думаю, что дела таковы, что ты не в силах оторваться.
– Это лето особенное.
– Неужели? – осведомилась она, сама удивляясь своему язвительному тону. Она уже не могла остановиться, хотя старалась, по крайней мере, говорить вполголоса. – Тебе просто там не понравилось. Я права?
– Что ты, очень даже понравилось. Чудесное местечко…
Она понимала, что он опять говорит с ней, как с маленьким ребенком.
– Ты скучал все время, пока мы там были, я же видела, – воскликнула Даника. – Ты почувствовал себя лучше, только когда наконец уселся в гостиной со своими бумагами и повис на телефоне.
Блейк не возражал, и это удивило ее. Как удивляло и то, что после той страстной ночи он даже не подал вида, что в их отношениях произошло что-то необыкновенное. С тех пор он к ней вообще больше не прикоснулся… Что же касается той ночи, то, поцеловав ее на ночь, он перевернулся на бок и мгновенно захрапел.
– Я люблю свою работу, – сказал Блейк. – Другая жена была бы только рада этому. Если бы я впадал в отчаяние и хандрил, то потерял бы покой.
– Иногда я жалею, что этого никогда не случается. Может быть, мы хотя бы могли поссориться. Но, кажется, тебя невозможно вывести из себя. Неужели тебе все безразлично, Блейк?
Он сухо рассмеялся.
– Отнюдь, дорогая. Но если бы каждая мелочь ввергала меня в отчаяние, где бы я сейчас находился?
– Я говорю не про мелочи, – возразила она. – А про серьезные вещи.
Он молчал дольше обычного, а потом признался:
– Если говорить о серьезных вещах, то время от времени они меня расстраивают. Но ненадолго. Не существует вещей, из-за которых стоит долго горевать. Просто нужно взглянуть на все трезво. Проанализировать факты и свои возможности. Тогда ты поймешь, как нужно действовать, и найдешь выход из любой ситуации.
– В тебе говорит преуспевающий делец, – обескураженно пробормотала она.
Между тем она имела в виду не абстрактные проблемы, а конкретно их супружеские отношения. А Блейк, как обычно, все перевел в плоскость бизнеса.
– Тебя что-то беспокоит, дорогая? – вздохнув, спросил он.
– С чего это ты взял? – с иронией ответила она.
– Ты говоришь так, словно тебя раздражает моя работа, – продолжал он, не повышая голоса.
Впрочем, он не повышал голос вовсе не потому, что за рулем сидел Маркус. И Даника это знала. Маркус был из тех вымуштрованных шоферов, которые в случае необходимости умели быть немыми и глухими. К тому же за окном зашелестел дождь, заглушавший их разговор.
– Я работаю как проклятый, чтобы занимать то место, которое занимаю, – сказал Блейк. – Тебе, как и всем прочим, надо бы это усвоить.
Ну вот, опять!
– Так я для тебя – «все прочие»?
– Ты воспитывалась в семье, где всегда серьезно относились к карьере. Твой отец тоже много трудился, чтобы добиться того, что имеет.
– Это правда, – признала Даника. – И ради этого он пожертвовал многими вещами.
– Сомневаюсь, – возразил Блейк. – Мне кажется, что у него есть все, что ему нужно.
«Бесполезно!» – подумала Даника. Причина лежит гораздо глубже. Для Уильяма Маршалла и Блейка Линдсея система ценностей была одна и та же. В отличие от Даники. Словом, все шли в ногу, только она одна нет.
– Да, у него есть власть, – обреченно сказала Даника, словно признавая свое поражение.
– Разве мы все стремимся не к этому?
Глядя на профиль мужа, на его самодовольный вид, она поняла, что бесполезно продолжать спор. Он просто смотрит на все другими глазами. Ей нужно винить только себя. Она вышла замуж за человека, как две капли воды похожего на ее отца, а стало быть, обречена на тоску и отчаяние, которые были ей знакомы с детства. Вот случай для психоаналитика. Впрочем, можно обойтись и без него. Все объясняется куда проще – она всю жизнь стремилась заслужить одобрение отца и, выйдя за Блейка, оказалась в той же самой ситуации.
Единственное, что ей остается, это попытаться совладать с тоской. Найти для этого подходящий способ… Что, если она будет действовать тем же оружием, что и Блейк? Нужно всего лишь «взглянуть на все трезво, проанализировать факты и свои возможности. Тогда поймешь, как нужно действовать, и найдешь выход из любой ситуации…».
Ситуация была более чем прозрачна: Даника не чувствует себя счастливой в браке. Вывод напрашивался сам собой, но о разводе не приходилось даже помышлять: не так она была воспитана.
Что же делать? Во-первых, принять Блейка таким, какой он есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99