В день выборов, так же, как и он, я валилась с ног от усталости.
– Интересно, ма, – проговорила задумчиво Даника. – Никогда бы не подумала. Мне казалось, что тебе просто не сидится дома.
Элинор надолго задумалась, а потом сказала:
– Наверное, я виновата. Мне и в голову не приходило, что тебя это интересует. Ты была маленькой, а у нас было столько хлопот. Мне казалось, что лучше держать тебя от всего этого подальше… Ну а потом, когда ты подросла, мы нашли тебе другое занятие.
– Теннис?
– Да, и еще учеба. Политика не для детей. Мы постоянно бывали в разъездах. Дел у нас было по горло.
– Но не все жены политических деятелей такие, как ты.
– Что правда, то правда, – согласилась Элинор. – Может быть, я допустила ошибку, отдалив тебя от себя. Я так из-за этого переживала.
– Ты это серьезно?!
– Я же твоя мать, Даника. Но жизнь часто ставит людей перед выбором. Мне нужно было выбирать между отцом и тобой.
– И ты выбрала его.
– Это было нелегко, Даника, – тихо проговорила Элинор, отводя глаза. – Кроме того, я должна была подумать и о себе. Что ждало меня в жизни? Я должна была смотреть на десять, двадцать лет вперед. Я понимала, что ты когда-нибудь вырастешь и заживешь своей жизнью. Так ведь и случилось. Другое дело Уильям. Я буду нужна ему всегда. Даже теперь, когда твой отец так прочно стоит на ногах, я все еще нужна ему. Возможно, все эти годы я занималась не такими уж важными делами, но делала это с любовью… – На лице Даники все еще было написано сомнение, и мать сказала:
– Я знаю, ты считаешь меня его придатком…
– Вовсе нет!
– Может, я употребила не совсем то слово – мне сейчас нелегко найти нужные слова, но многие именно так и думают. Это те, кто видит все со стороны. Конечно, для них я только тень Уильяма Маршалла. Лишь человек нашего круга способен понять, что для политика жена – главная опора. Мы, жены, проходим с мужьями через все штормы. У нас они ищут успокоения в конце дня. Когда нужно, мы умеем молчать и часто выполняем роль буфера. Мы умеем быть тонкими и дипломатичными и можем притушить страсти, которые вспыхивают в мужской компании… – Элинор шумно вздохнула. – Впрочем, они недооценивают женщин. – Она улыбнулась. – От этого устаешь… Кажется, это и выбило меня из колеи.
Сердце Даники сжалось от жалости, она протянула матери стакан воды.
– Прости, ма, – пробормотала она. – Ты, наверное, устала говорить так долго, но мне так нравится тебя слушать. Почему ты никогда не рассказывала мне об этом?
Элинор попила через соломинку, а затем откинулась в кресле.
– А ты меня никогда не спрашивала, – спокойно сказала Элинор. – И еще потому, что мы редко были вместе и долго не могли почувствовать себя на равных… Но я знаю, что я не вечна, а есть многое, о чем мне нужно с тобой поговорить…
Даника обняла мать. Она не могла вымолвить ни слова – в горле стоял ком. И не только из-за жалости к матери. Ей самой хотелось многое рассказать, но, увы, она все еще не могла на это отважиться.
Даника встречалась с Майклом каждый четверг, но все время в разных отелях. Даника ни разу не оставалась у Майкла на ночь. Майкл не пытался уговорить ее остаться, но отпускать Данику от себя становилось для него все тяжелее. В остальное время он с головой погружался в работу, боясь праздности и одиночества. Ему не оставалось ничего другого, как реализовать себя в писательстве и преподавании. Некоторое время это помогало, но в конце концов его терпение стало истощаться. Он закончил книгу и незадолго до Рождества отослал ее в Нью-Йорк в издательство. Завершился и курс лекций в университете, осталось лишь принять у студентов экзамен.
Его любовь к Данике была неизменной. Даже после того, как надежда на то, что Даника наконец разведется с Блейком, стала гаснуть… И Майкл принял решение уехать. Но на этот раз не для того, чтобы собирать материал для новой книги. Он понял со всей очевидностью, что должен бежать. И он уехал.
Как-то утром, когда Майкл листал путеводители, в дверь позвонили. Пес мгновенно бросился к двери.
– Все в порядке, Мальчик! – сказал Майкл и, почесав пса за ухом, отпер дверь.
В ту же секунду он понял, что ошибся. Ничего хорошего этот визит не предвещал. Лицо мужчины, который стоял на пороге, было ему хорошо знакомо. Как и многим американцам.
– Мистер Бьюкенен? – холодно осведомился мужчина.
– Сенатор Маршалл? – отозвался Майкл.
– Мы знакомы?
– Нет, но я узнал вас. Я часто вижу вас по телевизору… – Никакого сходства с Даникой. Впрочем, может быть, Майкл просто не хотел его замечать. – Я предполагал, что нам не избежать знакомства, хотя и представлял все несколько иначе.
Уильям Маршал нахмурился.
– Я могу войти?
Майкл поспешно кивнул и отступил в сторону. Он успел заметить, что сенатор приехал на подержанной машине, которую, очевидно, взял напрокат. На таких машинах сенаторы обычно не разъезжают. К тому же Уильям Маршалл приехал без сопровождения – шофера в машине не было.
Не было сомнений, что сенатор хотел бы сохранить этот визит в тайне. У Майкла не было сомнений относительно цели его визита. Впрочем, и сам сенатор сразу перешел к делу.
– Дело в том, что у меня, – начал он, – есть кое-какие фотографии. Думаю, вам стоит на них взглянуть.
Сенатор наклонился к портфелю, который он поставил у своих ног, расстегнул его и вытащил конверт. Потом медленно протянул его Майклу.
Майкл взял конверт и вытащил из него фотографии. Краска отхлынула от его лица.
– Откуда это у вас? – сдавленно проговорил он, не пытаясь скрыть своего изумления.
– Они сделаны частным детективом, – сказал сенатор.
– Вы наняли частного детектива, чтобы он следил за вашей дочерью? – Майкл не верил своим ушам.
– И за вами, – невозмутимо кивнул сенатор. – Вы не хотите спросить почему?
– В этом нет нужды, – ответил Майкл. – Фотографии говорят сами за себя.
– А вы смышленее, чем я думал. Не то чтобы я недооценивал сына Джона Бьюкенена… – Он кивнул на фотографии. – Но с вашей стороны было весьма непредусмотрительно ввязываться в это дело.
– Мой отец не имеет к этому отношения. Я сам отвечаю за свои поступки.
– Ну что ж, тогда слушайте, – сказал сенатор. – Держитесь подальше от моей дочери! Не смейте с ней больше встречаться.
– Я не мальчик, сенатор. Да и ваша дочь уже не ребенок. Неужели вы, законодатель, действительно полагаете, что подобными средствами можно заставить людей быть послушными?
– Это вы нарушили закон. Вы крутите роман с чужой женой. Это предосудительно, вы вмешиваетесь в личную жизнь моей дочери, вы угрожаете спокойствию и существованию ее семьи.
Глупо было что-либо отрицать. В руке у Майкла была пачка фотографий, на которых он был запечатлен с Даникой. Вот они целуются в автомобиле. Вот обнимаются в затененной нише ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Интересно, ма, – проговорила задумчиво Даника. – Никогда бы не подумала. Мне казалось, что тебе просто не сидится дома.
Элинор надолго задумалась, а потом сказала:
– Наверное, я виновата. Мне и в голову не приходило, что тебя это интересует. Ты была маленькой, а у нас было столько хлопот. Мне казалось, что лучше держать тебя от всего этого подальше… Ну а потом, когда ты подросла, мы нашли тебе другое занятие.
– Теннис?
– Да, и еще учеба. Политика не для детей. Мы постоянно бывали в разъездах. Дел у нас было по горло.
– Но не все жены политических деятелей такие, как ты.
– Что правда, то правда, – согласилась Элинор. – Может быть, я допустила ошибку, отдалив тебя от себя. Я так из-за этого переживала.
– Ты это серьезно?!
– Я же твоя мать, Даника. Но жизнь часто ставит людей перед выбором. Мне нужно было выбирать между отцом и тобой.
– И ты выбрала его.
– Это было нелегко, Даника, – тихо проговорила Элинор, отводя глаза. – Кроме того, я должна была подумать и о себе. Что ждало меня в жизни? Я должна была смотреть на десять, двадцать лет вперед. Я понимала, что ты когда-нибудь вырастешь и заживешь своей жизнью. Так ведь и случилось. Другое дело Уильям. Я буду нужна ему всегда. Даже теперь, когда твой отец так прочно стоит на ногах, я все еще нужна ему. Возможно, все эти годы я занималась не такими уж важными делами, но делала это с любовью… – На лице Даники все еще было написано сомнение, и мать сказала:
– Я знаю, ты считаешь меня его придатком…
– Вовсе нет!
– Может, я употребила не совсем то слово – мне сейчас нелегко найти нужные слова, но многие именно так и думают. Это те, кто видит все со стороны. Конечно, для них я только тень Уильяма Маршалла. Лишь человек нашего круга способен понять, что для политика жена – главная опора. Мы, жены, проходим с мужьями через все штормы. У нас они ищут успокоения в конце дня. Когда нужно, мы умеем молчать и часто выполняем роль буфера. Мы умеем быть тонкими и дипломатичными и можем притушить страсти, которые вспыхивают в мужской компании… – Элинор шумно вздохнула. – Впрочем, они недооценивают женщин. – Она улыбнулась. – От этого устаешь… Кажется, это и выбило меня из колеи.
Сердце Даники сжалось от жалости, она протянула матери стакан воды.
– Прости, ма, – пробормотала она. – Ты, наверное, устала говорить так долго, но мне так нравится тебя слушать. Почему ты никогда не рассказывала мне об этом?
Элинор попила через соломинку, а затем откинулась в кресле.
– А ты меня никогда не спрашивала, – спокойно сказала Элинор. – И еще потому, что мы редко были вместе и долго не могли почувствовать себя на равных… Но я знаю, что я не вечна, а есть многое, о чем мне нужно с тобой поговорить…
Даника обняла мать. Она не могла вымолвить ни слова – в горле стоял ком. И не только из-за жалости к матери. Ей самой хотелось многое рассказать, но, увы, она все еще не могла на это отважиться.
Даника встречалась с Майклом каждый четверг, но все время в разных отелях. Даника ни разу не оставалась у Майкла на ночь. Майкл не пытался уговорить ее остаться, но отпускать Данику от себя становилось для него все тяжелее. В остальное время он с головой погружался в работу, боясь праздности и одиночества. Ему не оставалось ничего другого, как реализовать себя в писательстве и преподавании. Некоторое время это помогало, но в конце концов его терпение стало истощаться. Он закончил книгу и незадолго до Рождества отослал ее в Нью-Йорк в издательство. Завершился и курс лекций в университете, осталось лишь принять у студентов экзамен.
Его любовь к Данике была неизменной. Даже после того, как надежда на то, что Даника наконец разведется с Блейком, стала гаснуть… И Майкл принял решение уехать. Но на этот раз не для того, чтобы собирать материал для новой книги. Он понял со всей очевидностью, что должен бежать. И он уехал.
Как-то утром, когда Майкл листал путеводители, в дверь позвонили. Пес мгновенно бросился к двери.
– Все в порядке, Мальчик! – сказал Майкл и, почесав пса за ухом, отпер дверь.
В ту же секунду он понял, что ошибся. Ничего хорошего этот визит не предвещал. Лицо мужчины, который стоял на пороге, было ему хорошо знакомо. Как и многим американцам.
– Мистер Бьюкенен? – холодно осведомился мужчина.
– Сенатор Маршалл? – отозвался Майкл.
– Мы знакомы?
– Нет, но я узнал вас. Я часто вижу вас по телевизору… – Никакого сходства с Даникой. Впрочем, может быть, Майкл просто не хотел его замечать. – Я предполагал, что нам не избежать знакомства, хотя и представлял все несколько иначе.
Уильям Маршал нахмурился.
– Я могу войти?
Майкл поспешно кивнул и отступил в сторону. Он успел заметить, что сенатор приехал на подержанной машине, которую, очевидно, взял напрокат. На таких машинах сенаторы обычно не разъезжают. К тому же Уильям Маршалл приехал без сопровождения – шофера в машине не было.
Не было сомнений, что сенатор хотел бы сохранить этот визит в тайне. У Майкла не было сомнений относительно цели его визита. Впрочем, и сам сенатор сразу перешел к делу.
– Дело в том, что у меня, – начал он, – есть кое-какие фотографии. Думаю, вам стоит на них взглянуть.
Сенатор наклонился к портфелю, который он поставил у своих ног, расстегнул его и вытащил конверт. Потом медленно протянул его Майклу.
Майкл взял конверт и вытащил из него фотографии. Краска отхлынула от его лица.
– Откуда это у вас? – сдавленно проговорил он, не пытаясь скрыть своего изумления.
– Они сделаны частным детективом, – сказал сенатор.
– Вы наняли частного детектива, чтобы он следил за вашей дочерью? – Майкл не верил своим ушам.
– И за вами, – невозмутимо кивнул сенатор. – Вы не хотите спросить почему?
– В этом нет нужды, – ответил Майкл. – Фотографии говорят сами за себя.
– А вы смышленее, чем я думал. Не то чтобы я недооценивал сына Джона Бьюкенена… – Он кивнул на фотографии. – Но с вашей стороны было весьма непредусмотрительно ввязываться в это дело.
– Мой отец не имеет к этому отношения. Я сам отвечаю за свои поступки.
– Ну что ж, тогда слушайте, – сказал сенатор. – Держитесь подальше от моей дочери! Не смейте с ней больше встречаться.
– Я не мальчик, сенатор. Да и ваша дочь уже не ребенок. Неужели вы, законодатель, действительно полагаете, что подобными средствами можно заставить людей быть послушными?
– Это вы нарушили закон. Вы крутите роман с чужой женой. Это предосудительно, вы вмешиваетесь в личную жизнь моей дочери, вы угрожаете спокойствию и существованию ее семьи.
Глупо было что-либо отрицать. В руке у Майкла была пачка фотографий, на которых он был запечатлен с Даникой. Вот они целуются в автомобиле. Вот обнимаются в затененной нише ресторана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99