Мне казалось, что я должна попытаться.
– В последнюю неделю вы были очень возбуждены. Сейчас вы продолжаете испытывать гнев?
Джойс задумалась над вопросом.
– Если очень постараться, я могу вернуть это чувство. Но что-то словно прорвалось, и я испытала облегчение. Если бы я могла вернуть Нормана, я бы пошла ради этого на все, но это невозможно. Я была на предварительных слушаниях. Судья показался мне умным и честным человеком. Теперь он вынес свое решение. И от меня уже ничего не зависит.
Кэйси завидовала Джойс. Хотела бы она, чтобы какой-нибудь судья снял с нее ответственность – кто-нибудь, кто сможет со всей уверенностью заявить, записать и скрепить печатью решение о том, что время Кэролайн пришло. Кэролайн отдалялась от нее все больше. Вопрос был в том, настало ли время отпустить ее окончательно.
Кэролайн теперь не оставалась одна. Когда рядом не было Кэйси, ее заменяла сиделка, а в ее отсутствие – Мег, которая сидела на краешке кровати, держа руку Кэролайн в своих и тихонько напевая. В середине дня заехала Брайанна. Потом приходили Дженна, Джой и другие подруги Кэйси. Потом двое знакомых из школы йоги. Потом – друзья Кэролайн из Провиденса. Потом Эмили.
Джордан весь день приходил и уходил. В какой-то момент, когда Кэйси сказала, что ей очень бы хотелось перенести Кэролайн в сад, он взял дело в свои руки и принес сад к Кэролайн.
Он поставил в вазы калину и душистый ясменник, колокольчики, сирень и лилии. Он принес первые пионы и гвоздички. К концу дня комната Кэролайн благоухала почти так же, как и сам сад.
Ранним вечером, когда Кэйси осталась с Кэролайн наедине, удивляясь всему происходящему, в приоткрытую дверь спальни тихонько постучали. Подняв голову, Кэйси увидела Рут Ангер, которая стояла, не решаясь переступить порог, и явно не была уверена в правильности того, что пришла сюда.
Кэйси была поражена. Она не знала бы, как реагировать на это, – и могла бы напомнить себе, что Кэролайн вряд ли захотела бы видеть жену Конни рядом с собой, – если бы не провела с Рут то короткое время три дня назад. Вопреки всем предчувствиям Рут тогда понравилась ей. А теперь она была просто тронута.
Несмело улыбаясь, она жестом пригласила ее войти.
– Я не была уверена… – начала Рут, подходя к кровати и глядя на Кэролайн. На ее лице читалась неподдельная печаль.
– Откуда вы узнали, что она здесь? – спросила Кэйси.
– Я звоню в клинику каждый понедельник.
Кэйси не знала об этом. Никто там не рассказал ей. Но, конечно, она не спрашивала.
– Зачем… вы звонили?
– Чтобы узнать, как она, – объяснила Рут, не отрывая глаз от Кэролайн. – Я не верила в то, что Конни сам может снять трубку и позвонить, но мне казалось, что он должен узнать, если что-то изменится.
– А цветы – это тоже ваша работа?
– Нет. Это он делал сам. – Она замолчала и задумчиво улыбнулась. – Я столько раз представляла себе, что могу встретить твою мать на улице, но никогда не думала, что наша встреча может быть такой.
– Какая разница? – спросила Кэйси, но без горечи. Как бы она ни старалась, она не испытывала неприязни к Рут. – Конни достался вам.
– Да. Мне. И он меня по-своему любил. Но она все равно была частью его жизни.
– На одну ночь. И все.
– Одна ночь, одна дочь, – с легкой улыбкой уточнила Рут, и это тоже тронуло Кэйси. У Рут не было никаких причин желать Кэйси добра. Однако и в прошлую пятницу, и сейчас она вела себя так, что Кэйси чувствовала себя с ней на удивление легко.
– Да, – тихо сказала Кэйси, закрывая тему.
– Я видела внизу Джордана, – сказала Рут. – Я рада, что он здесь.
– Вы знакомы с Джорданом?
– Да. У нас есть кое-что общее, и это не только Конни. Кэйси не сразу сообразила, потом, наконец, до нее дошло:
– Живопись!
– Мы все время встречались на выставках, даже до того, как узнали, что нас связывает и кое-что еще. Конечно, он гораздо талантливее, чем я.
– Вероятно, он бы мог с этим поспорить.
– Это потому, что он джентльмен, – возразила Рут, потом продолжила: – Я принесла обед. Мег уже его разогревает.
– Это так мило с вашей стороны.
– Я бы хотела помочь чем-то большим.
– Вы и так помогаете – тем, что думаете о нас. Мне действительно это очень приятно.
– Если будет нужно что-то еще, я была бы рада, если бы ты обратилась ко мне.
– Обещаю, – искренне сказала Кэйси, улыбнувшись.
Кэролайн дышала все хуже. Когда сиделка переворачивала ее на бок, Кэйси была рядом, помогая поддерживать ее, умоляя ее прокашляться, чтобы прочистить дыхательные пути.
– Ну же, мам. Ты можешь это. Сделай это ради меня.
Но Кэролайн оставалась безответной. Когда они перемещали ее в полусидячее положение, она хрипела так же, как всегда. У Кэйси из головы не выходило сочетание «предсмертный хрип». Она снова и снова отгоняла эту мысль. Но она возвращалась.
Перемену услышала даже Мег. Она стояла рядом с кроватью Кэролайн, глядя на нее, напротив Кэйси.
– Как будто она хочет сказать что-то тебе, только ты не можешь расслышать, поэтому она говорит все громче и громче. Что она пытается сказать?
Кэйси боялась, что она знает. Наклонившись ниже, она умоляла:
– Ответь мне, мам. Скажи, что ты чувствуешь. – Не услышав ничего, она продолжала настаивать: – Мы же всегда разговаривали с тобой. Помнишь, как мы это делали – не сразу после аварии, а потом? Ты же говорила со мной, мама. Я слышала тебя совершенно ясно. Ты думала свои мысли, а я слышала их.
– А кто-нибудь еще мог слышать ее? – спросила Мег. Кэйси грустно улыбнулась.
– Нет. Но никто больше не знал ее так хорошо, чтобы думать ее мыслями.
– Если это ты думала ее мыслями, были ли они настоящими?
Вопрос застал Кэйси врасплох. Она выпрямилась. Если дело было в управлении реальностью, то Мег задала верный вопрос, который сама Кэйси стеснялась задать себе. Мег не была психотерапевтом, у нее вообще не было никакого образования, кроме средней школы. Но она пережила собственный эмоциональный кризис, и прошла курс интенсивной терапии, и вышла оттуда абсолютно нормально функционирующим человеком. Это делало ее достаточно компетентным лицом.
Кэйси неожиданно овладело любопытство.
– Расскажи мне про Пита, – попросила она.
На лице Мег отразилось удивление, но только на секунду.
– Что… ты хочешь услышать?
– Он был настоящим?
– В моей голове – да. Настоящим по-настоящему – нет.
– Когда ты была маленькой, у тебя были придуманные друзья?
Мег покачала головой.
– Когда ты впервые увидела его, ты сознавала, что сама его придумала?
Она, кажется, серьезно задумалась над вопросом, и когда наконец ответила, ее голос звучал неуверенно:
– Я хотела бы сказать, что да. Тогда бы я не выглядела сумасшедшей.
– Мег, я же разговариваю со своей матерью! – воскликнула Кэйси. – По-моему, это мало чем отличается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– В последнюю неделю вы были очень возбуждены. Сейчас вы продолжаете испытывать гнев?
Джойс задумалась над вопросом.
– Если очень постараться, я могу вернуть это чувство. Но что-то словно прорвалось, и я испытала облегчение. Если бы я могла вернуть Нормана, я бы пошла ради этого на все, но это невозможно. Я была на предварительных слушаниях. Судья показался мне умным и честным человеком. Теперь он вынес свое решение. И от меня уже ничего не зависит.
Кэйси завидовала Джойс. Хотела бы она, чтобы какой-нибудь судья снял с нее ответственность – кто-нибудь, кто сможет со всей уверенностью заявить, записать и скрепить печатью решение о том, что время Кэролайн пришло. Кэролайн отдалялась от нее все больше. Вопрос был в том, настало ли время отпустить ее окончательно.
Кэролайн теперь не оставалась одна. Когда рядом не было Кэйси, ее заменяла сиделка, а в ее отсутствие – Мег, которая сидела на краешке кровати, держа руку Кэролайн в своих и тихонько напевая. В середине дня заехала Брайанна. Потом приходили Дженна, Джой и другие подруги Кэйси. Потом двое знакомых из школы йоги. Потом – друзья Кэролайн из Провиденса. Потом Эмили.
Джордан весь день приходил и уходил. В какой-то момент, когда Кэйси сказала, что ей очень бы хотелось перенести Кэролайн в сад, он взял дело в свои руки и принес сад к Кэролайн.
Он поставил в вазы калину и душистый ясменник, колокольчики, сирень и лилии. Он принес первые пионы и гвоздички. К концу дня комната Кэролайн благоухала почти так же, как и сам сад.
Ранним вечером, когда Кэйси осталась с Кэролайн наедине, удивляясь всему происходящему, в приоткрытую дверь спальни тихонько постучали. Подняв голову, Кэйси увидела Рут Ангер, которая стояла, не решаясь переступить порог, и явно не была уверена в правильности того, что пришла сюда.
Кэйси была поражена. Она не знала бы, как реагировать на это, – и могла бы напомнить себе, что Кэролайн вряд ли захотела бы видеть жену Конни рядом с собой, – если бы не провела с Рут то короткое время три дня назад. Вопреки всем предчувствиям Рут тогда понравилась ей. А теперь она была просто тронута.
Несмело улыбаясь, она жестом пригласила ее войти.
– Я не была уверена… – начала Рут, подходя к кровати и глядя на Кэролайн. На ее лице читалась неподдельная печаль.
– Откуда вы узнали, что она здесь? – спросила Кэйси.
– Я звоню в клинику каждый понедельник.
Кэйси не знала об этом. Никто там не рассказал ей. Но, конечно, она не спрашивала.
– Зачем… вы звонили?
– Чтобы узнать, как она, – объяснила Рут, не отрывая глаз от Кэролайн. – Я не верила в то, что Конни сам может снять трубку и позвонить, но мне казалось, что он должен узнать, если что-то изменится.
– А цветы – это тоже ваша работа?
– Нет. Это он делал сам. – Она замолчала и задумчиво улыбнулась. – Я столько раз представляла себе, что могу встретить твою мать на улице, но никогда не думала, что наша встреча может быть такой.
– Какая разница? – спросила Кэйси, но без горечи. Как бы она ни старалась, она не испытывала неприязни к Рут. – Конни достался вам.
– Да. Мне. И он меня по-своему любил. Но она все равно была частью его жизни.
– На одну ночь. И все.
– Одна ночь, одна дочь, – с легкой улыбкой уточнила Рут, и это тоже тронуло Кэйси. У Рут не было никаких причин желать Кэйси добра. Однако и в прошлую пятницу, и сейчас она вела себя так, что Кэйси чувствовала себя с ней на удивление легко.
– Да, – тихо сказала Кэйси, закрывая тему.
– Я видела внизу Джордана, – сказала Рут. – Я рада, что он здесь.
– Вы знакомы с Джорданом?
– Да. У нас есть кое-что общее, и это не только Конни. Кэйси не сразу сообразила, потом, наконец, до нее дошло:
– Живопись!
– Мы все время встречались на выставках, даже до того, как узнали, что нас связывает и кое-что еще. Конечно, он гораздо талантливее, чем я.
– Вероятно, он бы мог с этим поспорить.
– Это потому, что он джентльмен, – возразила Рут, потом продолжила: – Я принесла обед. Мег уже его разогревает.
– Это так мило с вашей стороны.
– Я бы хотела помочь чем-то большим.
– Вы и так помогаете – тем, что думаете о нас. Мне действительно это очень приятно.
– Если будет нужно что-то еще, я была бы рада, если бы ты обратилась ко мне.
– Обещаю, – искренне сказала Кэйси, улыбнувшись.
Кэролайн дышала все хуже. Когда сиделка переворачивала ее на бок, Кэйси была рядом, помогая поддерживать ее, умоляя ее прокашляться, чтобы прочистить дыхательные пути.
– Ну же, мам. Ты можешь это. Сделай это ради меня.
Но Кэролайн оставалась безответной. Когда они перемещали ее в полусидячее положение, она хрипела так же, как всегда. У Кэйси из головы не выходило сочетание «предсмертный хрип». Она снова и снова отгоняла эту мысль. Но она возвращалась.
Перемену услышала даже Мег. Она стояла рядом с кроватью Кэролайн, глядя на нее, напротив Кэйси.
– Как будто она хочет сказать что-то тебе, только ты не можешь расслышать, поэтому она говорит все громче и громче. Что она пытается сказать?
Кэйси боялась, что она знает. Наклонившись ниже, она умоляла:
– Ответь мне, мам. Скажи, что ты чувствуешь. – Не услышав ничего, она продолжала настаивать: – Мы же всегда разговаривали с тобой. Помнишь, как мы это делали – не сразу после аварии, а потом? Ты же говорила со мной, мама. Я слышала тебя совершенно ясно. Ты думала свои мысли, а я слышала их.
– А кто-нибудь еще мог слышать ее? – спросила Мег. Кэйси грустно улыбнулась.
– Нет. Но никто больше не знал ее так хорошо, чтобы думать ее мыслями.
– Если это ты думала ее мыслями, были ли они настоящими?
Вопрос застал Кэйси врасплох. Она выпрямилась. Если дело было в управлении реальностью, то Мег задала верный вопрос, который сама Кэйси стеснялась задать себе. Мег не была психотерапевтом, у нее вообще не было никакого образования, кроме средней школы. Но она пережила собственный эмоциональный кризис, и прошла курс интенсивной терапии, и вышла оттуда абсолютно нормально функционирующим человеком. Это делало ее достаточно компетентным лицом.
Кэйси неожиданно овладело любопытство.
– Расскажи мне про Пита, – попросила она.
На лице Мег отразилось удивление, но только на секунду.
– Что… ты хочешь услышать?
– Он был настоящим?
– В моей голове – да. Настоящим по-настоящему – нет.
– Когда ты была маленькой, у тебя были придуманные друзья?
Мег покачала головой.
– Когда ты впервые увидела его, ты сознавала, что сама его придумала?
Она, кажется, серьезно задумалась над вопросом, и когда наконец ответила, ее голос звучал неуверенно:
– Я хотела бы сказать, что да. Тогда бы я не выглядела сумасшедшей.
– Мег, я же разговариваю со своей матерью! – воскликнула Кэйси. – По-моему, это мало чем отличается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101