Под ногами Фейлис мягко шелестели ковры, с почерневших от времени резных панелей на нее смотрели портреты уже усопших людей… Она шла – вверх по лестнице, вниз – по другому коридору, в одну из комнат.
Дворецкий взял рупор и поглядел на нее.
– Кого мне объявить, мадам?
– Обойдемся без имени. Скажите ему… скажите, что я из Скайгольма.
Озадаченный дворецкий повиновался. Джовейн сразу все понял. В голосе его слышалась радость.
– Да, впусти ее!
Она вошла в комнату, заставленную тяжелой старинной мебелью, с темно-красными коврами на стенах. Дверь закрылась за ее спиной.
Джовейн выбирался из кресла, опираясь на костыль. Он был в халате, черный бархат придавал ему болезненный вид, в свете газовой лампы она заметила новые морщины на орлином лице. Джовейн шагнул навстречу ей достаточно непринужденно. « Значит, травма не слишком тяжела»", – подумала она, и тяжесть будто свалилась с ее плеч.
Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз.
– Я не смел даже надеяться на такое, – прошептал он.
– Я пришла бы раньше, но не могла освободиться, – сказала она столь же тихо. – Я была просто в ужасе, опасалась, что ты уже уехал домой.
– Я собирался завтра отправиться в путь. Но… – Он облизнул губы.
Фейлис была глубоко тронута тем, что столь мужественный человек может опасаться слов, которые собирается произнести. – Я могу остаться, если… А почему ты не вернулась в Скайгольм?
– Сказала Иерну, что нуждаюсь в отдыхе – настоящем, без тамошней тесноты… после всего пережитого. Он согласился отпустить меня на неделю, а сам отправился сегодня утром вверх на челноке. («Почему бы и нет? Анжелан согреет ему постель или кто-нибудь еще, если той не окажется на месте».) Мысль эта разгневала ее по-настоящему, выжигая застенчивость. Она заговорила громче, теперь уже без колебаний. – Я не мотаа прийти сюда раньше, чтобы он ничего не узнал. Иерн запретил мне встречаться с тобой.
Джовейн мрачно ответил:
– А что он сказал тебе обо всей этой истории?
– Я не могу поверить его словам. Он сказал, что у тебя было с собой ружье, что ты стрелял в него. Что ему не оставалось ничего иного – как только протаранить твой самолет и выпрыгнуть. Он показал мне ружье. – Накатил гнев. Она схватила его за руку и впилась в нее ногтями. – Этого не может быть! Не может быть!
Джовейн покачал головой.
– Наглая ложь, – ровным голосом объявил он. – Он обдуманно пошел на столкновение. У моего самолета сразу отвалилось крыло, поэтому я не смог спланировать… и пока падал вниз, не смог вовремэ отстегнуться и выпрыгнуть. Это он хотел убить меня. У него сломался пропеллер, однако он сумел сохранить высоту перед прыжком. А потом, когда мы еще были вдвоем, сунул мне под нос эту винтовку и пригрозил обвинить меня в том, будто я пронес ее на мирный поединок и воспользовался ею, если я не разорву все отношения с тобой и не перестану активно участвовать в политической жизни Домена.
Ощутив вдруг дурноту, она припала к нему, Джовейн отставил костыль, чтобы обеими руками обнять ее. Губы его перебирали ее волосы. За мягкой тканью она щекой ощущала его сердцебиение.
– Винтовка принадлежала ему, – проговорил Джовейн. – Должно быть, прихватил ее на всякий случай, чтобы шантажировать. Если я не погибну.
– Сопротивляйся. Потребуй суда Кланов.
Он грустно рассмеялся:
– Едва ли это разумно. Увы, я не могу доказать даже тебе, что не являюсь лжецом и незадачливым убийцей.
– Он говорил об отпечатках пальцев. Пусть покажет их… и пулевые пробоины.
– Они окажутся там, наверное, их уже сфальсифицировали… вместе с отпечатками пальцев… да, я взял в руки оружие, забывшись от боли и удивления, когда он бросил его в мои руки. Иерн тут же забрал ружье.
На нем должны остаться и его отпечатки. Впрочем, любые отпечатки можно стереть, так что никто не догадается. – Джовейн вздохнул и обнял ее покрепче. – Нет, зачем мне вытаскивать на свет всю эту грязь? Ничего нельзя доказать. Все окончится просто скандалом, и ты, Фейлис, пострадаешь больше нас, хотя ни в чем не повинна. Я не хочу шума, а потому вернусь в родные горы… эта участь не пугает меня.
Она высвободилась, отступила на шаг, стиснула кулаки и крикнула ему в лицо:
– Ну зачем ему это понадобилось? Да, он эгоист и тщеславен.. но я никогда не подозревала, что он – такое чудовище!
– Не преувеличивай, – пожал плечами Джовейн. – Будем считать это случайностью… Надеюсь, что когда-нибудь он пожалеет о ней. Просто он счел опасным высокопоставленного среди аэрогенов геанца, к тому же обладающего связями в Эспейни, которой он не доверяет. Я думаю, сильней всего в нем говорила ревность. Он боится потерять тебя, зная, что мы с тобой всегда были близки по духу, хотя редко встречались лично. Он усмотрел в поединке шанс отделаться от меня и умело использовал его… Вот что, будем все-таки объективны. Он мог просто прикончить меня – я же был совершенно беспомощным – разбить череп прикладом винтовки и спрятать ее. И никто ничего не заподозрил бы.
Иерн решил довольствоваться шантажом. Так что скорее всего он не намеревался меня убивать.
Она затрепетала.
– Скажи мне еще раз, – взмолилась она. – Повтори и не один раз, я должна в это поверить: говори – Иерн просто на миг обезумел.
– Потому что тебе придется жить с ним? – пробормотал Джовейн. – А надо ли? В любом случае он не имеет права решать, с кем тебе дружить.
– Ну… но он сумел подстроить тебе такую подлость? – задохнулась Фейлис. – Что же касается остального… я тебе уже говорила. Мои родители – люди сельские и старомодные, Если я решусь на развод, горе отца сделается в два раза тяжелее; ведь скорее всего именно мой тесть станет следующим Капитаном, а папочка всегда утверждает, что, поскольку в Домене и без того довольно всяческих неурядиц, дом Капитана должен быть выше всяких скандалов. – Она отошла к столу и принялась нервно крутить чашу из резного хрусталя, вещицу старинную и прекрасную. – Хочу напомнить тебе, – проговорила она, – что Иерн никогда не относился ко мне плохо. С его точки зрения, проявлял чистую доброту и благородство. Я выскочила за него по любви, однако, увы, ничего хорошего у нас не получилось, но он старается, как и прежде.
Дело вовсе не в том положении, которое он мне обеспечивает. Если оказывается дома, он всегда ко мне пылок и терпелив. А если ему не удается сдержаться, пулей вылетает из дома, но скоро возвращается – с роскошным букетом, тащит куда-нибудь в лучший ресторан… или придумывает что-нибудь в том же роде. Честно признаюсь, в семейной жизни я проявляла куда меньше рвения. – Фейлис повернулась к Джовейну.
– Но как он мелок! – вырвалось у нее. – А теперь еще это. Я то видела в нем честного человека, но после того что он сделал тебе…
Опираясь на костыль, Джовейн шагнул к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Дворецкий взял рупор и поглядел на нее.
– Кого мне объявить, мадам?
– Обойдемся без имени. Скажите ему… скажите, что я из Скайгольма.
Озадаченный дворецкий повиновался. Джовейн сразу все понял. В голосе его слышалась радость.
– Да, впусти ее!
Она вошла в комнату, заставленную тяжелой старинной мебелью, с темно-красными коврами на стенах. Дверь закрылась за ее спиной.
Джовейн выбирался из кресла, опираясь на костыль. Он был в халате, черный бархат придавал ему болезненный вид, в свете газовой лампы она заметила новые морщины на орлином лице. Джовейн шагнул навстречу ей достаточно непринужденно. « Значит, травма не слишком тяжела»", – подумала она, и тяжесть будто свалилась с ее плеч.
Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз.
– Я не смел даже надеяться на такое, – прошептал он.
– Я пришла бы раньше, но не могла освободиться, – сказала она столь же тихо. – Я была просто в ужасе, опасалась, что ты уже уехал домой.
– Я собирался завтра отправиться в путь. Но… – Он облизнул губы.
Фейлис была глубоко тронута тем, что столь мужественный человек может опасаться слов, которые собирается произнести. – Я могу остаться, если… А почему ты не вернулась в Скайгольм?
– Сказала Иерну, что нуждаюсь в отдыхе – настоящем, без тамошней тесноты… после всего пережитого. Он согласился отпустить меня на неделю, а сам отправился сегодня утром вверх на челноке. («Почему бы и нет? Анжелан согреет ему постель или кто-нибудь еще, если той не окажется на месте».) Мысль эта разгневала ее по-настоящему, выжигая застенчивость. Она заговорила громче, теперь уже без колебаний. – Я не мотаа прийти сюда раньше, чтобы он ничего не узнал. Иерн запретил мне встречаться с тобой.
Джовейн мрачно ответил:
– А что он сказал тебе обо всей этой истории?
– Я не могу поверить его словам. Он сказал, что у тебя было с собой ружье, что ты стрелял в него. Что ему не оставалось ничего иного – как только протаранить твой самолет и выпрыгнуть. Он показал мне ружье. – Накатил гнев. Она схватила его за руку и впилась в нее ногтями. – Этого не может быть! Не может быть!
Джовейн покачал головой.
– Наглая ложь, – ровным голосом объявил он. – Он обдуманно пошел на столкновение. У моего самолета сразу отвалилось крыло, поэтому я не смог спланировать… и пока падал вниз, не смог вовремэ отстегнуться и выпрыгнуть. Это он хотел убить меня. У него сломался пропеллер, однако он сумел сохранить высоту перед прыжком. А потом, когда мы еще были вдвоем, сунул мне под нос эту винтовку и пригрозил обвинить меня в том, будто я пронес ее на мирный поединок и воспользовался ею, если я не разорву все отношения с тобой и не перестану активно участвовать в политической жизни Домена.
Ощутив вдруг дурноту, она припала к нему, Джовейн отставил костыль, чтобы обеими руками обнять ее. Губы его перебирали ее волосы. За мягкой тканью она щекой ощущала его сердцебиение.
– Винтовка принадлежала ему, – проговорил Джовейн. – Должно быть, прихватил ее на всякий случай, чтобы шантажировать. Если я не погибну.
– Сопротивляйся. Потребуй суда Кланов.
Он грустно рассмеялся:
– Едва ли это разумно. Увы, я не могу доказать даже тебе, что не являюсь лжецом и незадачливым убийцей.
– Он говорил об отпечатках пальцев. Пусть покажет их… и пулевые пробоины.
– Они окажутся там, наверное, их уже сфальсифицировали… вместе с отпечатками пальцев… да, я взял в руки оружие, забывшись от боли и удивления, когда он бросил его в мои руки. Иерн тут же забрал ружье.
На нем должны остаться и его отпечатки. Впрочем, любые отпечатки можно стереть, так что никто не догадается. – Джовейн вздохнул и обнял ее покрепче. – Нет, зачем мне вытаскивать на свет всю эту грязь? Ничего нельзя доказать. Все окончится просто скандалом, и ты, Фейлис, пострадаешь больше нас, хотя ни в чем не повинна. Я не хочу шума, а потому вернусь в родные горы… эта участь не пугает меня.
Она высвободилась, отступила на шаг, стиснула кулаки и крикнула ему в лицо:
– Ну зачем ему это понадобилось? Да, он эгоист и тщеславен.. но я никогда не подозревала, что он – такое чудовище!
– Не преувеличивай, – пожал плечами Джовейн. – Будем считать это случайностью… Надеюсь, что когда-нибудь он пожалеет о ней. Просто он счел опасным высокопоставленного среди аэрогенов геанца, к тому же обладающего связями в Эспейни, которой он не доверяет. Я думаю, сильней всего в нем говорила ревность. Он боится потерять тебя, зная, что мы с тобой всегда были близки по духу, хотя редко встречались лично. Он усмотрел в поединке шанс отделаться от меня и умело использовал его… Вот что, будем все-таки объективны. Он мог просто прикончить меня – я же был совершенно беспомощным – разбить череп прикладом винтовки и спрятать ее. И никто ничего не заподозрил бы.
Иерн решил довольствоваться шантажом. Так что скорее всего он не намеревался меня убивать.
Она затрепетала.
– Скажи мне еще раз, – взмолилась она. – Повтори и не один раз, я должна в это поверить: говори – Иерн просто на миг обезумел.
– Потому что тебе придется жить с ним? – пробормотал Джовейн. – А надо ли? В любом случае он не имеет права решать, с кем тебе дружить.
– Ну… но он сумел подстроить тебе такую подлость? – задохнулась Фейлис. – Что же касается остального… я тебе уже говорила. Мои родители – люди сельские и старомодные, Если я решусь на развод, горе отца сделается в два раза тяжелее; ведь скорее всего именно мой тесть станет следующим Капитаном, а папочка всегда утверждает, что, поскольку в Домене и без того довольно всяческих неурядиц, дом Капитана должен быть выше всяких скандалов. – Она отошла к столу и принялась нервно крутить чашу из резного хрусталя, вещицу старинную и прекрасную. – Хочу напомнить тебе, – проговорила она, – что Иерн никогда не относился ко мне плохо. С его точки зрения, проявлял чистую доброту и благородство. Я выскочила за него по любви, однако, увы, ничего хорошего у нас не получилось, но он старается, как и прежде.
Дело вовсе не в том положении, которое он мне обеспечивает. Если оказывается дома, он всегда ко мне пылок и терпелив. А если ему не удается сдержаться, пулей вылетает из дома, но скоро возвращается – с роскошным букетом, тащит куда-нибудь в лучший ресторан… или придумывает что-нибудь в том же роде. Честно признаюсь, в семейной жизни я проявляла куда меньше рвения. – Фейлис повернулась к Джовейну.
– Но как он мелок! – вырвалось у нее. – А теперь еще это. Я то видела в нем честного человека, но после того что он сделал тебе…
Опираясь на костыль, Джовейн шагнул к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160