Марго припарковалась на своем обычном месте, отведенном для сотрудников фирмы. У засыпанного снегом скверика с толстоствольными коротко обрубленными тополями, стоял служебный "мерс" отца. В холле особняка, приветливо улыбаясь Рите, поднялась из-за столика вахтерша - Анастасия Викторовна, - стройная, в синем шерстяном костюме и дорогих очках.
- Андрей Дмитриевич давно у себя. Вы сегодня как актриса, Полечка. Ну эта...забыла её фамилию. Всегда в белом ходит!
- А вы, тетя Настя, как Маргарет Тетчер. Отличная прическа, - заметила Полина, проскакивая мимо по устланной ковром лестнице к директорскому кабинету. Подмигнула сидящей за секретарским столиком Лоре и - прямо в заветную дверь.
Солидный человек с жесткими седыми волосами оторвался от бумаг, завершив разговор, опустил телефонную трубку и, развернув кресло, строго посмотрел на вошедшую девушку.
- Зачем явилась, красавица? Сегодня тебя здесь нет.
- Полно времени до самолета. Хочу пробежать сообщения. Ведь знаешь, Глеб прежде всего о делах расспрашивать начнет.
- Только ты его сюда не вези. Нечего делать - пусть хоть немного дома посидит. - Директор поднял трубку зазвонившего телефона.
- Устрою профессиональное похищение. Прямо из Шереметьева - за стол. У меня там все шипит и пахнет. Может, все же зайдешь? - Полина подкралась к директору и, обняв его за шею, шепнула, - Имею чрезвычайно важное эксклюзивное сообщение.
Андрей Дмитриевич насторожился, быстро завершил телефонный разговор, вопросительно посмотрел на Полину.
- Да ты, товарищ генерал, глаза на меня не щурь. Я ж вся прозрачная. Вот ничегошеньки тебе не скажу. Догадайся...
- Детка, Соню пригласили на презентацию в Дом художника. Она уж и так меня два дня накачивает, чтобы я тебя с Глебом непременно туда привез. Так что учти, - я тебя изо всех сил уговаривал.
- А я согласилась. И Глеб, - просто с восторгом. Но после того, как я ему рассказала кое-что, не захотел выходить из дома. - Полина таинственно улыбнулась. - Такой вариант подходит?
- Ну, это зависит... - засомневался директор. - Может, убедительней пищевое отравление морепродуктами? После того, как Соня три дня провела в туалете в результате посещения индийского ресторана, у неё зуб на экзотическую кухню.
- Ладно. Мидии плюс мое сообщение. Это уже полулетальный исход. Коматозное состояние. - Она закружилась по просторному кабинету. Андрей Дмитриевич ловко поймал её и усадил к себе на колени.
- Будешь сидеть, пока не расколешься. Что натворила, а? Глаза хитрющие-прехитрющие...
- Я беременна. Уже два месяца, папка! - Полина уткнулась в его щеку, вдыхая знакомый с детства запах одеколона и табака. Она слышала, как сосредоточенно посапывал мужественный генерал, проявивший героизм в Афганистане.
- Славно... Очень славно.
Поцеловав отца, Полина вскочила:
- Одобрямс?
- Целикомс. - Он поднялся, слегка припав на левую ногу, где под элегантной серой брючиной чуть скрипнул протез. - А завтра-то суббота. Приедете к нам? Я порадую Соню.
Полина с улыбкой кивнула. Он сказал "к нам", значит, уже что-то решил. И ни словом не заикнулся о матери. Впрочем, она и сама подумала о ней лишь сейчас.
- Созвонимся завтра. Сегодняшний вечер - подарок Глебу. Свечи, Элтон Джон, бифштекс с кровью и соусом "Муссолини". По-твоему, после всего этого он выдержит сообщение?
Андрей Дмитриевич развел руками, изобразив преувеличенное сомнение. Шутка скрывала странную неуверенность. Ему нравился Глеб, у него радостно сжалось сердце при вести о внуке. Но почему Полина ни разу не обмолвилась: "муж" или "мой будущий муж"? Почему сам Глеб не попросил руки своей избранницы? - "Старомоден ты до противности, старый хрыч", - сказал себе директор, но не мог подавить тревоги, глядя вслед убегающей дочери.
Глава 2
Андрей Дмитриевич не относился к людям, склонным задумываться над превратностями судьбы, мучительно анализировать все стороны своего поступка, даже весьма серьезного, а потом дотошно копаться в нюансах, отыскивая причину неудач. "Армейский служака", проработавший в рядах Вооруженных Сил более четырех десятилетий, считал себя человеком чести и совести. Что бы ни говорили вокруг о неблагополучных факторах переходного времени, как бы ни роптали на обстоятельства, Андрей Дмитриевич не сомневался: личная совесть превыше всего, а долг офицера - превыше совести. Даже конфликты между этими двумя высшими инстанциями терзали его редко. Возможно поэтому парнишка из белорусской деревни, попавший в пехоту по призыву прямо из школы, двигался по служебной лестнице весьма успешно. Остался сверхсрочником, окончил военное училище, отличился в пресечении конфликта на Чукотском море, попал по личной рекомендации командира Дальневосточного округа в военную академию и получил назначение на закрытый завод в подмосковном городке.
Андрея Дмитриевича любили и "сверху", и "снизу" - начальству нравилось иметь исполнительного, аккуратного руководителя, чье подразделение держалось на образцово-показательном уровне, подчиненные души не чаяли в суровом, но справедливом командире из породы "отцов родных". Он не спускал разгильдяйства и аморальности, жестокости, хамства, но и умел защитить несправедливо обиженного, "взять под крыло" способного парнишку, помочь солдатской матери или заждавшейся невесте. Даже самый злобствующий диссидент, списывающий положительных героев "советской кинолетописи" в отход конъюнктурного брака, не мог не признать - такой герой существует на самом деле в лице майора Ласточкина.
Злобствующего диссидента представлял в застойные годы ближайший дружок Андрея Дмитриевича - Кирилл Сергеевич Рассад. Они вместе начинали с рядовых и вместе окончили военную академию, а затем пути друзей круто разошлись военный инженер Ласточкин пошел по технической части, Рассад - "по шпионской".
Он возглавил в "Пентагоне", как обзывали чуждые элементы Министерство вооруженных сил, отдел, занимающийся идеологическими диверсиями. В ту ночь, когда Кирилл Рассад сообщил другу о назначении его командиром артиллерийского дивизиона в ограниченном контингенте войск, направляемом в Афганистан, оба они здорово выпили на "даче" Ласточкина - в условиях собственноручно собранного на шести сотках хозблока.
Интеллигентный до чуждого народу аристократизма, Рассад проявил себя с неожиданной стороны, расцветив разговор виртуозной матерщиной. Свидетелей задушевной беседы друзей не было. К счастью, поскольку ответственное лицо МВС позволило себе высказать такие идеологически невыдержанные соображения, за которые в районном суде по головке не погладили бы, а уж в трибунале... Андрей Дмитрич ерошил коротко подстриженные жесткие волосы и упрямо глядел в тарелку, где рядом с разварной картошкой лежали куски самосольных патиссонов и "русской" колбасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115