Но в этом я постарел не тянет на суррогаты. Только раритет и строгий эксклюзив. К несчастью, разборчивость не единственный признак возраста. Прибежал на кухню, вместо того, чтобы проваляться с тобой в постели сутки напролет. - Вилли жевал холодный бекон с юным энтузиазмом.
- Ты чудесный - мужественный и нежный. - Полина копалась, разделывая крупные тигровые креветки. - Убеждена, годы лишь украсили тебя.
- Это с тобой, детка... Я могу быть разным... - Вилли нахмурился. - Но сексуальные выверты - следствие нервного напряжения. Сегодня я почти спокоен.
- Спокоен?
- Ну, ты же не держала под подушкой пистолет, за окном, в ночной тиши, не подкрадывались к нашим окнам люди в черных масках и тапочке не затаился подсаженный врагом тарантул. Помнишь, какие штуки случались с Бондом, стоило ему лишь разнежиться.
- Жуть.
- Правда, ему без них было бы скучно. А я, похоже, испытываю склонность к обывательскому покою - к тому, за что сражаюсь всю жизнь. Но для других, увы.
- Значит и для меня. Сейчас мне с тобой так спокойно...
- Спасибо. Я-то тешил себя надеждой, что сумел взволновать тебя.
- Сумел. Ты здорово умеешь распалять страсти. Ты загадочный, Вилли, опытный. Ты точно предугадываешь, что я хочу, даже если я сама думаю совсем по-другому.
- Ты не научилась раскрепощаться, запирать на замок рассудок и давать волю телу. Оно мудрее и всегда дает подсказку. Я не пренебрегал подсказками твоего тела. Мне нравилось "приоткрыть перед тобой дверь в неведомое". Это снова поэтическая цитата. Смешная. Я лишь хотел доказать, что твое упорно сражающееся с собственной привлекательностью и чувственностью тело переполнено страстью. Ведь ты не считаешь себя страстной женщиной?
- Я считала себя любящей, не очень опытной, но поддающейся обучению. Секс для меня не отделим от конкретного мужчины. Я не хочу вообще заниматься любовью, а хочу быть вместе с определенным человеком, и отдаваться ему, поскольку это и есть высшее проявление общности. Тебе понятно?
- Было бы неплохо провести с тобой недельку где-нибудь в Гонконге или другом экзотическом местечке с культом изощренного секса.
- Одной бы шлюхой стало больше.
- Не обязательно преображаться в Эммануэль. Но уж если чем-то занимаешься и считаешь это важным не только для себя, но и для человека, которому собираешься подарить блаженство, то надо постараться стать виртуозом.
- Значит, я ошиблась. - Полина вздохнула. - Тебе было скучно со мной.
- Что ты! Аромат лесного цветка, почти девственная неискушенность... Это ценный подарок, нежная моя... - Вилли в упор посмотрел на нее, и Полина впервые поняла - самое сексуальное в мужчине - это его взгляд. Внешность и интеллект могут быть какими угодно.
- Я прихвачу наверх вино и фрукты. Брось эту рубашку и поднимайся первая. Там такая крутая винтовая лестница, мой рот как раз на уровне твоего зада... - Вилли лязгнул зубами. - Ты ещё не знаешь, как я умею кусаться...
В полдень они быстро собрались и покинули уютный дом.
- Жаль, - проводила Полина взглядом скрывающийся за поворотом особняк. - Мы больше не вернемся сюда. Мне кажется, я стала немного другой. И такое ощущение, словно жадную девчонку за уши вытащили из пещеры Али-Бабы. Там осталось столько сокровищ.
- Не грусти, детка. У тебя впереди большая, разнообразная жизнь. Теперь ты знаешь, где можно найти интереснейшие штучки. Адрес известен.
- Но магазин закрывается. Ты уезжаешь, Вилли.
- Звучит, как приговор, моя бесценная ясновидящая. Ты уже вображаешь, как я поднимаюсь по трапу самолета?
- Я вижу твою спину. - Полина закрыла глаза, но слезы выскользнули из-под опущенных век. - Ты уходишь. Торопливо, чуть ссутулившись. Обернулся, отбросил сигарету и махнул мне рукой. А улыбка ободряющая и в то же время - виноватая.
- Кто-то из спецов, занимавшихся мистическими проблемами, признался: "Самое страшное - иметь слишком богатое воображение".
- А вчера на приеме - это тоже плод моего воображения? Неприметный Рендол, пригласивший меня танцевать, показался мне ядовитым, липким спрутом... Я ведь никогда не знала его... Откуда это ощушение?
- Хорошо. - Одной рукой Вилли порылся в кармане пиджака и положил на колени Риты несколько фотографий. - Я специально прихватил для тебя тест. Здесь изображен человек, характеристики которого мне хорошо известны. Его снимали скрытой камерой в разных ситуациях, в разных ракурсах, чтобы не подталкивать испытуемого к определенным выводам. Видишь: он загорает, произносит речь, играет в теннис, обнимается с женщиной... Кто он, и что, по-твоему, представляет из себя?
Полина быстро перебрала стопку фотографий, затем стала медленно разглядывать каждую. Закончив, она подняла на Вилли растерянный взгляд. Н-не знаю... Ничего не понимаю.
- В чем дело, дорогая? Ты знакома с этим типом?
- Да нет же, Вилли! Здесь изображены разные люди!
- Близнецы?
- Никакие не близнецы! Чужие люди. Четыре разных человека. - Она растасовала фотографии на стопки. - Хотя внешне очень похожи. Может, грим?
- Допустим, для эксперимента загримировали нескольких типов и попросили их заняться схожими делами. Это старый тест. Смысл состоит в том, что один из них преступник, другие, кажется, нормальные люди. Кто из четырех тебе больше всего не понравился?
Полина протянула стопку, повернутую оборотной стороной вверх.
- Я не могу даже смотреть на этого человека... Другие тоже не совсем в норме. Но этот... Вилли, он хуже вчерашнего "спрута". Даже от фотографий исходит отупляющий ужас... Разве ты не чувствуешь себя кроликом перед удавом, когда смотришь в эти глаза?
- Увы, дорогая. Я не смог бы рассортировать карточки. Для меня они лишь фотобумага с обыкновенным изображением среднестатистической особи мужского пола.
- Но ведь ты как-то пометил снимки? Скажи, я права?
Вилли помолчал, пряча фотографии в конверт.
- Ты очень удивила меня, девочка.
Глава 21
Рэй Берри сидел в студии Арона Джефри под прицелом трех камер. Передачи Арона, идущие ночью в прямом эфире, пользовались большой популярностью. Он умел находить собеседников из числа ещё не "захватанных" журналистами лиц и представить встречу с ними как неординарное явление. Быстрота реакции, своеобразный юмор, окрашенный вульгарной злинкой, в контрасте с нарочито аристократическими манерами благообразного джентльмена создавали забавный эффект. Арон умел сделать из своего собеседника лакомый кусочек и тут же превратить его в котлету, приправленную острыми специями. Многим амриканцам,остававшимся ночью у телеэкрана это блюдо приходилось по вкусу.
Рэя не смущала манера Арона, не мучали камеры, софиты и даже дорогой деловой костюм с гастуком. Ему не нравилась рубрика, в которой он по очереди с ещё двумя "испытуемыми" должен был предстать перед телезрителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
- Ты чудесный - мужественный и нежный. - Полина копалась, разделывая крупные тигровые креветки. - Убеждена, годы лишь украсили тебя.
- Это с тобой, детка... Я могу быть разным... - Вилли нахмурился. - Но сексуальные выверты - следствие нервного напряжения. Сегодня я почти спокоен.
- Спокоен?
- Ну, ты же не держала под подушкой пистолет, за окном, в ночной тиши, не подкрадывались к нашим окнам люди в черных масках и тапочке не затаился подсаженный врагом тарантул. Помнишь, какие штуки случались с Бондом, стоило ему лишь разнежиться.
- Жуть.
- Правда, ему без них было бы скучно. А я, похоже, испытываю склонность к обывательскому покою - к тому, за что сражаюсь всю жизнь. Но для других, увы.
- Значит и для меня. Сейчас мне с тобой так спокойно...
- Спасибо. Я-то тешил себя надеждой, что сумел взволновать тебя.
- Сумел. Ты здорово умеешь распалять страсти. Ты загадочный, Вилли, опытный. Ты точно предугадываешь, что я хочу, даже если я сама думаю совсем по-другому.
- Ты не научилась раскрепощаться, запирать на замок рассудок и давать волю телу. Оно мудрее и всегда дает подсказку. Я не пренебрегал подсказками твоего тела. Мне нравилось "приоткрыть перед тобой дверь в неведомое". Это снова поэтическая цитата. Смешная. Я лишь хотел доказать, что твое упорно сражающееся с собственной привлекательностью и чувственностью тело переполнено страстью. Ведь ты не считаешь себя страстной женщиной?
- Я считала себя любящей, не очень опытной, но поддающейся обучению. Секс для меня не отделим от конкретного мужчины. Я не хочу вообще заниматься любовью, а хочу быть вместе с определенным человеком, и отдаваться ему, поскольку это и есть высшее проявление общности. Тебе понятно?
- Было бы неплохо провести с тобой недельку где-нибудь в Гонконге или другом экзотическом местечке с культом изощренного секса.
- Одной бы шлюхой стало больше.
- Не обязательно преображаться в Эммануэль. Но уж если чем-то занимаешься и считаешь это важным не только для себя, но и для человека, которому собираешься подарить блаженство, то надо постараться стать виртуозом.
- Значит, я ошиблась. - Полина вздохнула. - Тебе было скучно со мной.
- Что ты! Аромат лесного цветка, почти девственная неискушенность... Это ценный подарок, нежная моя... - Вилли в упор посмотрел на нее, и Полина впервые поняла - самое сексуальное в мужчине - это его взгляд. Внешность и интеллект могут быть какими угодно.
- Я прихвачу наверх вино и фрукты. Брось эту рубашку и поднимайся первая. Там такая крутая винтовая лестница, мой рот как раз на уровне твоего зада... - Вилли лязгнул зубами. - Ты ещё не знаешь, как я умею кусаться...
В полдень они быстро собрались и покинули уютный дом.
- Жаль, - проводила Полина взглядом скрывающийся за поворотом особняк. - Мы больше не вернемся сюда. Мне кажется, я стала немного другой. И такое ощущение, словно жадную девчонку за уши вытащили из пещеры Али-Бабы. Там осталось столько сокровищ.
- Не грусти, детка. У тебя впереди большая, разнообразная жизнь. Теперь ты знаешь, где можно найти интереснейшие штучки. Адрес известен.
- Но магазин закрывается. Ты уезжаешь, Вилли.
- Звучит, как приговор, моя бесценная ясновидящая. Ты уже вображаешь, как я поднимаюсь по трапу самолета?
- Я вижу твою спину. - Полина закрыла глаза, но слезы выскользнули из-под опущенных век. - Ты уходишь. Торопливо, чуть ссутулившись. Обернулся, отбросил сигарету и махнул мне рукой. А улыбка ободряющая и в то же время - виноватая.
- Кто-то из спецов, занимавшихся мистическими проблемами, признался: "Самое страшное - иметь слишком богатое воображение".
- А вчера на приеме - это тоже плод моего воображения? Неприметный Рендол, пригласивший меня танцевать, показался мне ядовитым, липким спрутом... Я ведь никогда не знала его... Откуда это ощушение?
- Хорошо. - Одной рукой Вилли порылся в кармане пиджака и положил на колени Риты несколько фотографий. - Я специально прихватил для тебя тест. Здесь изображен человек, характеристики которого мне хорошо известны. Его снимали скрытой камерой в разных ситуациях, в разных ракурсах, чтобы не подталкивать испытуемого к определенным выводам. Видишь: он загорает, произносит речь, играет в теннис, обнимается с женщиной... Кто он, и что, по-твоему, представляет из себя?
Полина быстро перебрала стопку фотографий, затем стала медленно разглядывать каждую. Закончив, она подняла на Вилли растерянный взгляд. Н-не знаю... Ничего не понимаю.
- В чем дело, дорогая? Ты знакома с этим типом?
- Да нет же, Вилли! Здесь изображены разные люди!
- Близнецы?
- Никакие не близнецы! Чужие люди. Четыре разных человека. - Она растасовала фотографии на стопки. - Хотя внешне очень похожи. Может, грим?
- Допустим, для эксперимента загримировали нескольких типов и попросили их заняться схожими делами. Это старый тест. Смысл состоит в том, что один из них преступник, другие, кажется, нормальные люди. Кто из четырех тебе больше всего не понравился?
Полина протянула стопку, повернутую оборотной стороной вверх.
- Я не могу даже смотреть на этого человека... Другие тоже не совсем в норме. Но этот... Вилли, он хуже вчерашнего "спрута". Даже от фотографий исходит отупляющий ужас... Разве ты не чувствуешь себя кроликом перед удавом, когда смотришь в эти глаза?
- Увы, дорогая. Я не смог бы рассортировать карточки. Для меня они лишь фотобумага с обыкновенным изображением среднестатистической особи мужского пола.
- Но ведь ты как-то пометил снимки? Скажи, я права?
Вилли помолчал, пряча фотографии в конверт.
- Ты очень удивила меня, девочка.
Глава 21
Рэй Берри сидел в студии Арона Джефри под прицелом трех камер. Передачи Арона, идущие ночью в прямом эфире, пользовались большой популярностью. Он умел находить собеседников из числа ещё не "захватанных" журналистами лиц и представить встречу с ними как неординарное явление. Быстрота реакции, своеобразный юмор, окрашенный вульгарной злинкой, в контрасте с нарочито аристократическими манерами благообразного джентльмена создавали забавный эффект. Арон умел сделать из своего собеседника лакомый кусочек и тут же превратить его в котлету, приправленную острыми специями. Многим амриканцам,остававшимся ночью у телеэкрана это блюдо приходилось по вкусу.
Рэя не смущала манера Арона, не мучали камеры, софиты и даже дорогой деловой костюм с гастуком. Ему не нравилась рубрика, в которой он по очереди с ещё двумя "испытуемыми" должен был предстать перед телезрителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115