Когда Соня впервые увидела Андрея Дмитриевича - у телефона-автомата, из которого она пыталась дозвониться старушке-приятельнице, то сразу поняла: надо смотреть и смотреть сквозь мутное стекло на мужественное лицо с крупными, резко вырубленными чертами, на высокую фигуру, в каждом жесте таящую старомодно-армейское, какое-то чеховское благородство. Автомат проглотил жетон. Соня растерялась - мужчина наблюдал за ней. Он был в свободном бежевом плаще нараспашку, она - в симпатичном жакете-букле цвета маренго. Весна только началась по-настоящему. В Столешниковом текло со всех крыш, и вниз, к Пушкинской, сбегали ручьи. Все это показалось Соне чудесно-преображенным. Порывшись в сумочке, она обнаружила второй жетон и, попросив взглядом разрешения, попыталась набрать номер ещё раз. Мужчина, оценивший её безуспешную попытку выбить кулачком проглоченный жетон, вдруг рассмеялся.
Соня вышла, пылающая, вспотевшая под черной шерстяной водолазкой:
- Не работает. Я слышу, а там - нет, - объяснила она.
- Простите, совсем чумной сегодня, - сказал мужчина. - У меня же телефон в машине. Машина припаркована против пассажа. Позвольте предложить вам воспользоваться... Андрей Дмитриевич, - представился он.
Потом оказалось, что у Ласточкина выпал свободный час по причине сдвинувшейся деловой встречи. Магнетизм мартовского солнца и Столешникова переулка заставили его побрести к Тверской, подставляя лицо брызгам капели. Он увидел женщину-девочку в пронизанной лучами телефонной будке и засмотрелся... Как давно это было - Столешников, пешие прогулки по Москве, глотающие двушки автоматы...
Роман разгорелся бурно и пылко, как у восемнадцатилетних. Они могли говорить часами, с удивлением отмечая, что всю жизнь считались молчунами. Андрей прикидывался шофером, водившим начальничью "Волгу", подполковником в отставке. Это была единственная ложь. Соня же не скрывала ничего, но её жизнь и она сама казались Ласточкину прекрасными, как музейный раритет, от которого знаток напрочь теряет голову.
Когда Ласточкин признался, что является директором крупного оборонного предприятия, Соня заболела. Она решила, что снова ошиблась, ввязавшись со всем нерастраченным пылом души в неподходящую ей по рангу историю. Но Андрей Дмитриевич признался в любви и предложил руку и сердце, - все, как полагается: с трепетом в голосе, с цветами и навернувшейся в темных глазах слезой. И ещё он виновато добавил:
- Я инвалид, Соня. У меня нет ноги, неважное сердце и, кажется, противный характер. Но зато прекрасная дочь. Подумай и ответь. Не торопись, я подожду.
- Глупый... какой же ты глупый, Андрюша...
Соня не променяла бы этого шестидесятилетнего одинокого человека ни на какого другого мужчину в мире. Даже если бы он оказался шофером или просто инвалидом. Она и не подозревала, что живет в таком чудесном мире, в сказочном городе, что умеет видеть, чувствовать, пропускать сквозь себя малейшие признаки ответной любви к ней со стороны самых разнообразных предметов и явлений. Дождь теперь начинался именно тогда, когда Соня вспоминала о нем, и приносил шумящую свежесть, автомобиль на улице обдавал грязью с ног до головы именно потому, что Соня из привычной экономии вырядилась в старое платье. А цветы, подаренные Андреем, не увядали, стояли неделями, и все тут.
Сюжет её бытия стали разворачиваться в сказочном измерении: она начала выходить в свет, бывала в гостях и в ресторанах, и везде, при любых обстоятельствах, Андрей тайно от всех держал её руку. Полина оказалась дружелюбной, умненькой и вполне благополучной. Она с Глебом - прекрасная пара, лучше и не придумаешь. Молодых ожидала радость - рождение ребенка. Андрей шепнул Соне, что на следующей неделе Полина выходит замуж и спросил: "В один день с ними расписываться - не смешно?"
Соня взглянула на него такими сияющими глазами, что Ласточкин согласился:
- Ты права, это будет здорово. Потом вместе станем отмечать юбилеи. Лет тридцать-то мы с тобой ещё протянем?
И вот все кончилось. Кто-то, самый могущественный и беспощадный, погасил свет - над миром повисли убийственные, удушающие сумерки. Остался тонкий лучик надежды, совсем тоненький. Как за него удержишься, когда летишь в бездну и слышишь только свист в ушах! Но Соня сжимала кулачки так яростно, словно цеплялась за край скалы, спасая не себя, - своих близких.
Неведение измучило Соню. Врачи, завидев её, разговаривали неохотно, стараясь не смотреть в её молящие, пронзительные глаза.
- Делаем все возможное. Состояние крайне тяжелое, - коротко сообщали на ходу и бежали дальше. То же самое выслушивал и зачастивший сюда следователь.
Соню одолевали отчаянные мысли. Ей казалось, что она должна найти виновника краха фирмы и уничтожить его, не рассчитывая на действия правоохранительных органов. Сама, собственными руками. Это станет единственным смыслом её жизни без Андрея. Но разве такое может случиться?
Соня не считала себя набожной, но в высшую справедливость хотела верить, изо всех сих хватаясь за известные ей по литературе случаи возмездия за грехи или воздаяния страдальцам. Но жизненный опыт подсказывал другое: подлецы благополучно здравствуют, люди безвредные и , в особенности, добрые перебиваются в невылазных бедах. Воображая себя мстительницей, Соня представляла такую картину: она, наконец, добралась до мерзавца, затеявшего жестокую авантюру, ограбившего "Оникс" и, по существу, загубившего Ласточкина. Вот она стоит против него - сильного, широкоплечего, нагло ухмыляющегося, и в ужасе понимает - над её несчастьем смеется он - Глеб Борисович, жених Полины! Загадочно исчезнувший напарник Андрея. Бедная девочка! Что будет с ней, если выяснится причастность Глеба к преступлению? А если этот ловкий, не знающий стыда парень цинично завлек дочь генерала, рассчитывая разыграть с ними жуткий спектакль? Где сейчас Полина? Что сумела узнать? Соню окатило волной леденящего ужаса: девочка была бы здесь, если бы не произошло нечто экстремальное... Бандиты избавятся от нее, они обязательно сделают это, стоит Полине проявить непокорность и стремление поквитаться за нанесенный отцу удар.
- Извините... - окликнул Соню появившийся неслышно за её спиной доктор. - Софья...
- Софья Матвеевна... - подсказала она вмиг оледеневшими губами.
- К сожалению, нам не удалось спасти больного. Мы сделали открытый массаж сердца. Увы... Вещи и документы получите на первом этаже, в приемное отделение. Там все объяснят. Вам лучше поторопиться, через полчаса у них обеденный перерыв.
Глава 14
На раскладном столике из комплекта "Турист" остывали две тарелки с каким-то супом типа "харчо", судя по запаху, и с жареным мясом, тушеным в грибном соусе. Совсем неплохо для тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115