Льняной костюм, пестрый шарфик, простенькие туфельки и сумочка из кожаных ремешков. Только он хорошо знает, - слава Богу, по заграницам поездил, в каких магазинах куплено это барахло. В тех, что туристы с испугом обходят стороной, просчитывая количество нулей на различные валютные курсы.
Словно угадав его мысли, гостья заметила: "Люди в Москве теперь хорошо одеты. И машин много зарубежного производства". Она дивилась, отметив в толпе на автобусных остановках женщин и девушек, отдых так, будто они собрались на вечерний прием: черный шелк, шифон, блестки, золотое шитье, эффектная крупная бижутерия. И с ужасом видела, как забиваются все эти принаряженные дамы в жаркий, перегруженный разморенными телами автобус.
- "Националь" - это та гостиница, что на улице Горького и к Манежу выходит?
- На Тверской, милая, на Тверской. Теперь и Китай-город, и Ордынка, и Охотный ряд... Иностранец не заблудится. А свой, бывало, в метро с открытым ртом ходит - чуть ли не все станции переименованы.
- А "Юго-Западная"?
- Ну, это название не идеологическое. С ним беспокойств мало... Вряд ли кому-либо придет в голову менять стороны света...
"Националь" сиял новенькой, абсолютно европейской "стариной".
- Недавно открыли. Австрийцы произвели полную реконструкцию в соответствии с первоначальным видом - все интерьеры, витражи, обстановка, даже обивочные ткани - чистейший "модерн", начало XX века! - не без гордости прокомментировал обстановку гид, пока Виктория заполняла в холле необходимые документы.
Ее одноместный номер выходил на Тверскую, так что можно было разглядеть в противоположном доме фирменный магазин "Кристиан Диор", а что подальше "Эсти Лаудер". "Ого! - удивилась Вика, вспоминая их прежние гонки за "дефицитом", с секретными шепотками и переплатами. - Действительно, здорово все пошло!" Не распаковывая чемоданы, она быстро умылась и собралась спуститься в холл, где в соответствии с полученной от гида программой, ровно в 9 часов должны были собраться участники рабочей группы симпозиума.
Телефонный аппарат на изящном столике красного дерева молчал. Белый с золотом, высокие рогатки рычагов и упругий диск. Виктория медленно подняла трубку и набрала номер, слыша, как ухает в груди сердце.
- Вы не туда попали, - буркнул старушечий голос на просьбу позвать Евгению Михайловну.
Еще раз - с другой комбинацией цифр - никого. Снова, поменяв номера местами, она зовет Евгению Михайловну, и опять "Вы ошиблись. Здесь таких нет". Короткие гудки. Неудача.
Виктория спустилась вниз, где в соответствии с приколотым на груди пластиковыми карточками разыскала членов интересующей её секции. Всего четверо - бодрая шведка, два любезных индуса и сморщенная, крошечная австралийка. Им понадобилось целых полтора часа, чтобы в небольшом конференц-зале выслушать доклад индуса, невыносимо долго с эхом переводчика, толковавшего о позитивных процессах в досуговых занятиях багдадской молодежи, связанных с влияниями Восточной Европы и непосредственно России. Виктория так и не уловила связи между обозначенными докладчиком факторами. Она решила, что прямо после обеда, помелькав на глазах участников симпозиума, совершит самостоятельную прогулку по Москве.
Ресторан оказался на уровне мировых стандартов для отелей такого класса: тарелки подогреты, слоеные волованы с черной икрой приятно похрустывали, а осетрина была именно подобающей ей первой свежести. Разговор за четырехместным столиком вращался исключительно вокруг невероятных перемен, произошедших в российской столице. Австралийка и шведка, посещавшие Москву уже несколько раз "при застое" и "во время перестройки", охотно делились впечатлениями.
- Такие костюмы, как местные женщины-служащие одевают на работу, у нас носят лишь в праздники! Вечером здесь, - шведка обратилась к Виктории, показывая глазами на ресторанный зал, - туалеты от Валентино и Диора! Впечатление, что попал на презентацию каннского фестиваля.
- А кто они, эти дамы и господа?
- "Новые русские", - сказала шведка с отчетливой интонацией, словно диктовала название нового вида человеческой породы, - "третье сословие", буржуа.
Быстро покончив с котлетой "деволяй", Виктория не стала дожидаться десерта, и сославшись на усталость и желание отдохнуть, поднялась к себе в номер. Быстренько в душ, переодеться и - в путь. Виктория никак не могла расстегнуть чужой чемодан, чувствуя, какими неловкими стали от нетерпения пальцы. Содержимое диоровских кофров Антонии оказалось в фантастическом беспорядке. Сообразив, что ничего подходящего здесь для выхода в город не найти, Виктория вызвала горничную и попросила погладить два-три деловых платья. "Пока сойдет и это", - решила она, одевая свой дорожный костюм и причесываясь у зеркала в ванной, оправленного в бронзовый венок "ампирных" ирисов.
Разглядывая свое лицо, она пыталась представить, как должна была бы теперь выглядеть та прежняя Виктория, которую знала мать. Но прежние черты не выплывали, только помнился досадно великоватый нос и мучительная возня с прической. Теперь-то роскошно-выпуклый, широкий лоб с высокими надбровьями и гладкой, туго натянутой кожей, позволял не задумываться о волосах зачесывай, закручивай, распускай, - все было уместно и мило. Небрежность казалась изыском умельца-парикмахера, отыскавшего изюминку, необходимый штрих, чтобы оттенить естественную гармонию чистых, изящных линий.
"Увы, ничего не удастся сделать. Ничего, чтобы вернуть хоть тень прежнего облика". - Виктория сколола шпильками гладко зачесанные волосы, одела затемненные очки, покрыв губы светло-бежевой помадой, несколько затушевывающей их вызывающе-изысканный рисунок. Она уже знала, что скажет матери. правду. Почти правду. Что сделала пластическую операцию в целях конспирации и, конечно, попросит никому не рассказывать... О чем же тогда толковать?.. Ах, только бы найти, только бы встретить... Пора! Виктория тронула крестик, одетый на шею во время обряда крещения матушкой Стефанией и чудесно возвращенный Ингмаром, порылась в сумочке, чтобы проверить, на месте ли черный агатовый шар. Тут. - Ну что же, с помощью божественной и магической - вперед, госпожа Козловская. Алле!
В метро душно, многолюдно, тоскливо. Наверху, у станции "Юго-Западная" - в мусоре и киснущих на солнце отбросах лабиринты лотков, ящиков и прилавков. Парни южного типа пьют из банок пиво и жуют "Сникерсы", торгующие девушки в изукрашенных стразами и бисером майках пересчитывают пачки замусоленных купюр с большим количеством нулей. Виктория, обменяв в гостиничной кассе 100 долларов, заметила, что разбогатела в пять тысяч раз. Куча бумажек и ни на одной нет портрета вождя. Но дом Шорниковых она нашла легко - Универсам и школа служили верными ориентирами, а поднявшись на девятый этаж, она вспомнила и номер квартиры - 121, конечно же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130