- Нет! - испуганно вскочила Виктория. - Не оставляй меня здесь одну! Я совершенно не голодна. Тебе нельзя уходить - они могут прийти опять!
- Я с нетерпением жду, когда ты мне все же объяснишь, от кого мне предстоит защищать свою даму... Честно говоря, эта шутка со взрывом не в стиле ревнивых поклонников. При всем моем уважении к темпераменту твоих фэнов, думается, здесь что-то другое.
- Не знаю, кто преследует нас, честное слово. Там, в Венеции это был Клиф Уорни. Он выкрал меня и увез в мешке прямо с бала... Под носом у гостей и пропавшего куда-то Шнайдера.
- Не подумал бы, что Уорни столь романтически настроен - похищение на балу! Восхитительно старомодно. Вероятно, он помешался от любви, узнав о твоей помолвке.
- Клиф - сумасшедший, это точно. Ты даже не представляешь, какую месть он задумал для... - Виктория чуть было не сказала: "для Антонии Браун", но вовремя спохватилась. - Он избрал жуткую месть, - она вздрогнула от гадливости, вспомнив обнаженного фавна, его покрытую струпьями голову и ядовитый укус. Пальцы сами коснулись шеи в том месте, куда прижимались его губы.
- Меня чудом спас один паренек... в общем, он мой давний друг. Но мне пришлось сбежать.
Жан-Поль примостился на стуле, против дивана, развернувшись так, чтобы помешивать в печи прогорающие поленья и одновременно наблюдать за девушкой. Ее речь переходила в сонное бормотание, веки тяжело опускались
- Я должна была уйти из его дома... потому что... Я люблю своего брата... Мы вместе купали блохастого щенка... - Виктория уснула, поджав колени и припав головой на подлокотник дивана.
"Милая, чудная, невероятная", - думал Жан-Поль, жадно вглядываясь в спящее лицо, стараясь запечатлеть в памяти эту фантастическую картину: тонущая в полумраке деревенская комната с пляшущими по углам тенями от горящего в печи пламени, громада старого деревянного шкафа, возвышающегося над диваном со спящей девушкой и замершие на стене ходики. Кукушкин домик с пучком засохших еловых веток, подсунутых под "крышу" и чугунными шишками вместо гирь. На темно-зеленых выгоревших обоях сохранились овальчики и квадраты от унесенных хозяевами фотографий. Жан-Поль поднялся, осторожно, стараясь не потревожить спящую, перетянул цепочку с шишкой и качнул маятник. Часы пошли, оставалось лишь поставить стрелки. Но их почему-то не оказалось.
Равномерное тиканье ходиков успокаивало, навевая воспоминания. Что за нелепый однобокий "роман"! "Та бабочка, которой невдомек о беге крови под атласной кожей..." Да, с этих пустяшных четверостиший все и началось там, у Динстлера. А может, раньше - ещё на Острове, когда шустрая длинноногая хохотушка сунула за шиворот серьезному естествоиспытателю маленькую древесную лягушку... Теперь Антонии принадлежат десятки стихов, да и все, что он сделал в науке. Все - ради нее. "Все для тебя. С тобою все в разлуке..." - начал он бормотать сонет, уже жужжавший в голове, и вдруг смущенный его двусмысленностью понял, что должен сейчас же рассказать спящей Тони то, о чем умолчали его письма.
...В университете Дюваль сразу попал в категорию преподавательских "любимчиков" - деликатный, застенчивый паренек явно не из породы подхалимов и сплетников. Это поняли довольно скоро и его однокурсники, смирившиеся с безучастностью Дюваля к "неформальным" проявлениям молодежной студенческой жизни. Правда, он занимался спортом и даже делал успехи в каратэ - но как-то незаметно, не кичась полученным черным поясом. Он отличался на диспутах и научных конференциях, не проникаясь гордыней. Похоже, у Дюваля начисто отсутствует тщеславие. Даже когда он ещё на третьем году обучения стал ассистентом Мейсона Хартли - светила мирового масштаба, об этом узнали очень немногие.
На студенческих тусовках Жан-Поль не блистал. Не игнорировал развлечений, но и не усердствовал в них. Вначале многие девушки "положили глаз" на воспитанного, застенчивого юношу, в облике и манере поведения которого проглядывались породистая доброжелательность и спокойная, без кичливости и бахвальства, уверенность в себе. Но дальше дружбы отношения с прекрасным полом у Дюваля не заходили.
"Невинен до противного! Так и хочется подпортить твою репутацию!" не раз делал заходы вокруг моральной устойчивости Жан-Поля его сосед по комнате Айви Шор, ведущий в университете полноценную мужскую жизнь. Настолько активно, что в списке его пассий уже числились все мало-мальски привлекательные особы. Айви взялся патронировать робкого Дюваля, поставляя ему симпатичных крошек из "личного гаража", но чем больше он усердствовал, тем более запирался в своей неприкосновенности Жан-Поль. Мечтательность юного ученого, крапающего по ночам длиннющие письма, наверняка эротического (по мнению Айви) содержания, грозила перейти в закомплексованность.
И тут появилась Сандра Уэлс. Собственно, она с самого начала маячила в поле зрения Дюваля в виде ассистентки на кафедре биофизики. Маячила основательно - такую трудно было не заметить: крепкая блондинка с белым пушком на сильных дочерна загоревших ногах, рассыпчатым шлемом прямых льняных волос и смеющимся, призывным ртом. Но Жан-Поль умудрился не заметить все это и даже после того, как Сандра, взявшая шефство над новичком, стала засиживаться с ним в опустевшей лаборатории. Он не замечал ничего, кроме пробирок с выращенной культурой вируса. Сандре просто повезло, что её культура произросла как-то необыкновенно бурно, что привело Жан-Поля в возвышенное настроение. Он позволил увезти себя в преподавательскую квартирку ассистентки Уэлс, находящуюся на территории университета и напоить горячим кофе с коньяком.
Видимо, коньяка в приготовленном Сандрой напитке было достаточно, чтобы скромник Дюваль, распоясавшись, стал читать стихи о любви, предназначавшиеся, конечно, другой. Какое это имеет значение, если другая за тридевять земель и скорее всего вообще придумана, а она, Сандра, здесь, живая, горячая, знающая толк не только в вирусологии. Ну что за прелесть был этот мальчик! Он и не подозревал, сколь очаровательна таящаяся в нем смесь пылкости и сдержанности, рыцарского самоотречения от плотских радостей ради далекого идеала и жадный, далеко не хладнокровный, интерес к жизни.
А в плотских радостях у юного поэта наверняка обнаружится необычайный талант. Сандру не проведешь - она знала, что такое настоящая мужская сексапильность. Иные прилипалы ни одной задницы не пропустят, чтобы не облапить с авансом: "Я тебе, крошка, такое покажу!" А на поверку - пустой звон. Целомудренная сдержанность Жан-Поля при яркой, мужественной красоте так и манила к разгадке: по-видимому, ему было что скрывать помимо научного и спортивного темперамента.
Сандра устроила в комнате непринужденный полумрак и включила тихую музыку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130