«Моей камеристкой?» – про себя повторила Анна. Это было так же чуждо и непривычно для ее восприятия, как и сам этот чудесный дом. Никто, никогда и ничем ей не прислуживал.
Она поздоровалась с девушкой. Та в ответ улыбнулась и сделала легкий книксен.
– Если вам что-то понадобится, мисс, дайте мне знать.
– Дарсин, я попрошу тебя принести нам кувшин с лимонадом и что-нибудь из сладостей, – сказала Моника. – Может быть, апельсинного мейзи и меренги?
Дарсин кивнула и пошла в дом, а Моника повернулась к Анне.
– Теперь расскажите мне о себе. Как вы путешествовали по реке и вообще… как вы познакомились с моим сыном.
Анна закусила губу. Как подобрать нужные слова, чтобы Моника все поняла правильно? По чьим-то представлениям, обстоятельства их знакомства с Филипом выглядели более чем странно. Если рассказать все честно, как на духу, Моника Бри-шар вправе вышвырнуть ее из дома. А если солгать… Нет, это тоже не выход. Как известно, шила в мешке не утаишь.
– К-как мы познакомились? – переспросила Анна. – Видите ли…
На ее счастье, в это время на веранде показался Филип.
– Итак, леди заняты приятным разговором. Может, примете еще одного собеседника?
– Конечно, cheri, – сказала Моника. – Присаживайся.
Филип оседлал один из стульев и быстро перевел разговор на другую тему.
– А куда запропастился молодой джентльмен в тройке? Светоч луизианской юриспруденции когда-нибудь бывает дома?
– Твой брат будет здесь к ужину, – ответила Моника. – Он сказал, что ни в коем случае не пропустит твоего возвращения.
Часом позже Дарсин проводила Анну в гостевую комнату. Прежде чем восхититься прекрасной обстановкой, Анна решила немного освободиться от верхней одежды. Она расстегнула пуговицы и ослабила корсет. Сняла жакет и вместе со шляпой бросила его на кровать. Потом развязала бант на блузке и помахала распахнутым воротником вокруг шеи. Наконец вытащила шпильки из волос и, распустив узел, сооруженный на макушке, дала своим густым кудрям рассыпаться по спине.
Теперь ей ничто не мешало и она могла полностью отдаться отдыху. Ею овладел благоговейный восторг. Она сцепила руки и закружилась по комнате. «Моя комната. Как замечательно!»
Анна подбежала к гардеробу и распахнула дверцы. Внутри уже были аккуратно развешены ее платья. На сервировочном столике стоял хрустальный графин, наполненный искрящимся красным напитком. Она восхищенно пробежала пальцами по гладкой поверхности дерева. Потом села на край кровати и попрыгала на атласном покрывале. Его зеленые и розовые цветы, как она успела заметить, очень подходили к бордюру обоев и раздувающимся на ветру шторам французских дверей.
Она взяла узорный стакан, стоявший на столике у кровати рядом с таким же кувшином для крюшона. Рисунок на хрустале напоминал расходящиеся спицы колеса. В тонких гранях, нанесенных резцом мастера, играли лучи света. «Никогда не знала, что люди могут жить так, как здесь».
Возвращая стакан на место, Анна направилась к камину и принялась изучать портреты на мраморной полке. Все фотографии из семейной коллекции Бришаров были помещены в аккуратные серебряные рамки.
– Какой же он красивый, – сказала она вслух, беря в руки миниатюрную фотографию юного Филипа. – Уже тогда красивый. Но такое впечатление, что ему очень неудобно в этом высоком воротнике.
– Так оно и было. – Анна круто повернулась на звук голоса и увидела Филипа. Он стоял в распахнутых дверях, опираясь на косяк, и наблюдал за ней. – Я очень хорошо помню тот день, – сказал он, кивая на фотографию. – Это было во время войны. Тогда провожали парней из Сен-Жерар де Пари. Новоорлеанская газета прислала сюда репортера, чтобы он сфотографировал их перед отправкой. Мама уговорила его потом зайти к нам и снять нас с братом. Ей пришлось чуть ли не приклеивать меня и Анри к стульям, потому что мы норовили убежать обратно к реке смотреть, как уезжают солдаты.
– Вы д-давно здесь стоите? – спросила Анна, красная как рак. Несмотря на смущение, она не могла оторвать глаз от Филипа. Сменив свой строгий костюм на вольную одежду, он выглядел раскованно в просторной блузе, раздуваемой, подобно парусу, ветром.
Филип, небрежно скрестив руки на груди, насмешливо взглянул на Анну.
– Давно ли я стою? Достаточно для того, чтобы узнать, что вы обо мне думаете. Например, что я красивый.
Дрожащей рукой Анна поставила рамку с фотографией обратно на каминную полку.
– Стоило сказать, что вы здесь, а не ходить вокруг комнат и прятаться за дверями. Воспитанные люди не шпионят за другими. Это невежливо.
– Я считаю, невежливо входить в чужую комнату без разрешения, – с торжествующим видом заметил Филип. Анна съежилась от унижения, вспоминая, как она проникла в его каюту на «Герцогине». – Извините меня, мисс, за мои дурные манеры, – продолжал он дурачиться, пародируя тягучие носовые интонации типичного южанина. – Я не должен был посягать на вашу личную неприкосновенность.
– Вы меня допекли, – напустилась на него Анна. – Что за отвратительная манера! Вы подлавливаете меня на самых неосмотрительных поступках, чтобы потом бросить в лицо обвинение. Вы когда-нибудь забудете ту ночь на пароходе?
– Нет. Но не потому, что считаю ее досадной случайностью. Совсем наоборот. Это была возможность, которую я, к сожалению, не использовал лучшим для себя образом.
Анна всеми силами старалась показать, что оскорблена его намеком, но не выдержала и улыбнулась:
– Порой вы бываете совершенно невыносимы.
– А вы безумно красивы всегда, – сказал Филип, глядя на нее темнеющими глазами. – Я это раньше говорил и повторяю снова, несмотря на то, что вы так жестокосердны ко мне.
– Я и не думала быть с вами жестокосердной. Вы прекрасно все понимаете. Вам известны мои планы, и вы сами знаете, что нас разделяет. Ничего у нас не может быть.
– Забавно. А я считал, что-то уже было…
– Да, но, к счастью, Господь вовремя нас остановил.
– Лучше бы он этого не делал, – пробурчал Филип.
Анна вышла на балкон и выглянула в сад.
– До чего замечательное место – ваш дом, – сказала она через минуту. – Здесь так покойно и мило.
Она ожидала услышать голос Филипа из комнаты, но вдруг почувствовала, как его руки тронули ее волосы и легли на плечи. Она сделала судорожный вдох и замерла, изогнув спину, но не сделала попытки отодвинуться.
Его пальцы, скользя по шелку блузки, поглаживали округлость ее плеч. Она расслабилась под его прикосновениями и на мгновение приложила щеку к его руке. Затем подняла лицо и снова глянула в сад.
– Ваша матушка очень гордится своими цветами.
– Да, сад – это ее гордость. Я уверен, прежде чем вы нас покинете, она проведет вас через свой маленький Эдем. И пока вы будете совершать этот тур, познакомит с каждым цветком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87