– Ну если должны, то ничего не поделаешь. – Моника свернула свою салфетку и, положив ее аккуратно около тарелки, подперла подбородок своими изящными пальчиками. – Могу я рассказать вам одну короткую историю, Анна?
– Конечно.
– С вашего позволения, сначала небольшая преамбула. Я верю, что существуют вещи, которые невозможно разрушить. Когда человеку бывает необыкновенно хорошо и все, что он делает, правильно, ничто не может отравить его счастья. Истинное добро всегда побеждает, оно живет вечно, какие бы силы ни пытались его уничтожить.
От грустных воспоминаний глаза Моники сделались темнее обычного. Она тяжко вздохнула и продолжала рассказывать дальше:
– Война почти закончилась, жизнь потихоньку входила в прежнее русло. Все немного успокоились, но вот однажды сюда нагрянули янки. Они без предупреждения подскакали прямо к нашему дому. Когда он увидел эту банду, я имею в виду моего мужа, он быстро отправил нас, меня и двух мальчиков, в подвал. Клод велел нам сидеть, пока он не вернется, и сказал, что они с Хакаби пойдут встречать мародеров. Так они и вышли вдвоем, плечом к плечу, совершенно безоружные против целого отряда.
Филипу тогда было только шестнадцать, но он считал себя взрослым мужчиной. Видели бы вы, чего мне стоило его удержать. Слезами и мольбами я кое-как уговорила его остаться со мной и Анри, как приказал Клод. Между кирпичами было маленькое окошко, и Филип видел, как убили его отца. Они убили его ни за что, просто так. Мальчик никак не мог этого понять. Клод ничего им не сделал, за исключением того, что встал на пути их капитана, который хотел пройти в дом.
Солдат выстрелил в Клода, и его кровь забрызгала нижние ступеньки. Теперь им никто не мешал, и янки заполонили весь дом. Но знаете, Анна, странная вещь, они взяли не так много, что-то из столового серебра, вино и… ах да, еще несколько кур и корову. После этого они обошли дом с южной стороны, подожгли его и ускакали. Спрашивается, что им было нужно?
Анна сидела ошеломленная трагизмом ужасного события, пережитого Бришарами. Слова с трудом пробивались сквозь болезненный спазм в горле.
– Какая бессмысленная жестокость! За что, Моника? За что? – повторяла она. – Как у них могла подняться рука на безвинного человека?
– В результате я потеряла веру в добро, – продолжала Моника. – Для меня все доброе воплощалось в Клоде Бришаре. До того дня я никогда не задумывалась над этим, cherie, но тогда я поняла, что добро умерло с ним и я больше никогда его не увижу. Я, Хакаби и сыновья боролись с огнем. Пожар погасили, но мы все чувствовали, что потеряли наш мир, центр нашей вселенной.
Да, я пришла именно к такой мысли, потому что тогда я еще не знала, что во мне растет ребенок Клода. Я поняла это намного позже. Мне было сорок лет, Анна, и я меньше всего ожидала очередного ребенка, но я родила его. И Клодетт с ее искрометным умом, гордым духом и характером стала частицей Клода Бришара. Она выросла в его ореоле и сейчас так похожа на своего отца, которого никогда не знала.
Моника похлопала Анну по руке.
– Видите, Анна, чтобы сохранить некоторые вещи, нужна стойкость. Доброта заложена навечно и всегда находит путь выжить. – Женщина водила своими миниатюрными пальчиками по руке Анны и улыбалась. – Не знаю, может, я уже выживаю из ума на старческий лад, но мне кажется, я вижу что-то хорошее между вами и Филипом. Поэтому не важно, как вы сейчас поступите. Вы можете уехать на время, если вы так упорно к этому стремитесь. Мой сын, между прочим, тоже может вести себя как мул! Но если между вами существует что-то серьезное, это чувство обязательно победит, вам не удастся его остановить. И только вы оба можете это проверить. – В глазах Моники блеснула лукавинка, и вокруг их уголков стало заметно больше морщинок. Она с улыбкой добавила: – Может быть, победа уже состоялась. Мы это увидим. – Она выпрямилась в кресле и вздохнула. – Впрочем, я слишком заговорилась, мне пора идти наверх. Пойду посмотрю, как там моя девочка. Нужно что-то придумать, чтобы задержать ее в постели хотя бы на день. Надеюсь, я увижу вас позже, Анна?
Анна кивнула, следя, как Моника встает, пододвигая кресло к столу. Анна успела сказать ей в спину:
– Спасибо, что рассказали мне ту историю.
Моника улыбнулась через плечо.
– У вас добрая душа, Анна. Возможно, когда-нибудь вы преодолеете все невзгоды и… Хотя в будущее просто так не заглянешь. – Широкая юбка с мягким шелестом задела за косяк, исчезая за дверью.
На пристани Френчмэн-Пойнт Филип получил то, что ему доставили. По возвращении в усадьбу он порывался увидеть Анну, но так и не сумел этого сделать. Ее камеристка каждый раз говорила ему, что Анна готовится к отъезду. Вот и сейчас Дарсин объясняла ему через полузакрытую дверь:
– Извините, мистах Филип, но мисс Анна занята. Она моет голову.
Когда он пришел позже, ему снова было сказано:
– К сожалению, вам придется вернуться, мистах Филип. Сейчас мисс Анна принимает ванну.
Позже Филип поймал служанку около кухни. Девушка вышла из кладовки со стопкой одежды, и он узнал вещи Анны.
– Ну теперь-то я могу ее увидеть? – спросил он с раздражением в голосе. На этот раз выдержка отказала ему.
– Не знаю, мистах Филип. Сейчас она собирает свой чемодан. Видите, я несу из прачечной ее платья.
Филип не на шутку рассердился. Он горел желанием показать Анне нечто такое, что наверняка должно было доставить ей удовольствие, но не мог добиться даже минуты внимания. Хороша благодарность за доброе дело!
– Ну нет, это уже слишком! – заявил он, когда девушка поднялась на второй этаж и внесла вещи Анны в комнату. «На аудиенцию к французскому королю и то легче попасть! – подстегивал он себя. – Я и так ждал достаточно долго. Анна должна узнать, что прибыло на этой барже. И сейчас она это увидит!»
Решительно взбежав по ступеням, он постучал в дверь. Вероятно, он сделал это несколько громче, чем следовало, потому что осторожная Дарсин, опять выглянувшая в щелочку, подозрительно прищурилась и сказала:
– Что случилось, мистах Филип? Почему вы так дубасите в дверь?
– Ты прекрасно знаешь, Дарсин. Анна здесь?
– Да.
– Вот и хорошо. Я вхожу.
Вынудив Дарсин отступить назад, Филип распахнул дверь и вошел в комнату. В глазах у него зарябило от ярких красок. Все крутом было завалена вещами. Платья, юбки, белье и другие предметы женского туалета были разложены на постели, ковре и даже на крышке чемодана, стоявшего на полу возле кровати. И среди вороха одежды на коленях ползала Анна.
После этого неожиданного вторжения она встала. Ее волосы, еще влажные на концах, чудесно обрамляли разрумянившееся лицо. Она тряхнула головой и отбросила их назад. На ней было белое платье от Лили, то самое, в котором Филип увидел ее в тот вечер, когда она вошла к нему в номер в отеле Сент-Луиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87