Он почувствовал присутствие Хьюго за своей спиной, но не повернулся. Ему хотелось как можно дольше ощущать близость его тела. Мистическое влияние картины и резкий цитрусовый аромат туалетной воды Хьюго невероятно возбудили его. От такого наплыва чувств закружилась голова. Он попытался убедить себя, что все эти необыкновенные эмоции связаны только с мастерством художника, с таким необычным использованием цвета в живописи. Джеймс бросил косой взгляд и увидел, что громадное помещение галереи абсолютно безлюдно. И он не был удивлен, когда Хьюго положил руку сначала на его бедро, а потом пальцы медленно пропутешествовали к паху.
– Пойдем, – тихо сказал Хьюго. Джеймс молчал.
Хьюго быстро повернулся и пошел по галерее. Пройдя через стеклянную дверь, спустился по лестнице и вышел в мрачные, холодные ноябрьские сумерки. Джеймс шел за ним в трансе, не в состоянии остановиться. Хьюго повернул в темный переулок, остановился и повернулся лицом к Джеймсу. Джеймс закрыл глаза и увидел пылающие багряно-золотые краски заворожившей его картины. Потом жесткие горячие губы Хьюго впились в его рот, и необыкновенное сексуальное возбуждение пронзило его тело. И он погиб. Ничего, кроме страсти, больше не существовало для него. Ничего!
Уже было поздно, когда Джеймс проснулся. В кровати он был один. Какое-то время он пытался сообразить, где находится. Потом сел. Страх сдавил ему грудь. Он закутался в простыню и встал, пытаясь найти костюм. Не найдя ничего, Джеймс, еле передвигая ослабевшие ноги, постарался побыстрее покинуть спальню. Очутившись в громадной, великолепно отделанной гостиной, он увидел Хьюго. Тот, небрежно развалившись на диване, читал под тихо звучащий виолончельный концерт Брамса. Джеймс, остановившись в дверях, проклинал себя за то, что оказался здесь. Он был расстроен и испуган происшедшим. Это убивало его, погружая в мучительное чувство вины.
Хьюго как будто почувствовал, что в комнате еще кто-то есть, встал и обернулся. Он увидел Джеймса и, быстро взглянув на него, понял его состояние. Он опустил глаза и стал медленно рассматривать длинное, изящное тело Джеймса, стараясь не смотреть ему в лицо. Потом спокойно сказал:
– Я думаю, что ты хорошо поспал. Проходи и садись. Джеймс заколебался, но потом вошел в комнату и плюхнулся на диван. Взяв пачку сигарет со стола, он вытащил одну и прикурил от данхилловской зажигалки Хьюго. Его пальцы слабо дрожали. Он нервно посмотрел в окно и увидел огни Челси Харбо.
– Все в порядке, никто нас здесь не увидит, – сказал Хьюго. Он встал, подошел к Окну и задернул угольно-черные занавеси из тяжелого итальянского шелка.
Потом вернулся к Джеймсу, сел на расстоянии нескольких дюймов от него.
– Джеймс! Никто нас не увидит, никто нас не услышит, никто не будет знать о нас! – заговорил он очень тихо. – Все это… предназначено только для меня и тебя. Это просто сказка! Это не имеет никакого отношения к реальности. Постарайся понять это!
Джеймс молча кивнул. Хьюго взял сигарету из дрожащих пальцев Джеймса, глубоко затянулся и вложил ее между губами Джеймса. Хьюго выдохнул сигаретный дым и коснулся пальцем очертаний красивого рта. Потом палец Хьюго спустился на грудь Джеймса и провел по ней незримую линию.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Хьюго.
Джеймс встал, ощущая сильное напряжение в паху, Он стряхнул сигарету в ладонь и посмотрел вниз, на свой поднимающийся член. Потом посмотрел на Хьюго, и тот отвел глаза. Они оба знали, что он не в состоянии контролировать свои чувства. Слишком долго он подавлял их. Наконец они, высвобожденные, взяли верх над его личностью, растворяя ее в себе. Стараясь оттянуть неизбежное, он улыбнулся Хьюго.
– Да, мне нравится эта идея.
Хьюго подошел к Джеймсу так близко, что своим теплым дыханием коснулся его щеки.
– Прекрасно, – нежно сказал он. – Почему ты не хочешь вернуться в постель? Я все принесу тебе туда.
Не отдавая себе отчета в том, что он делает и почему, Джеймс согласно кивнул и повернулся к спальне. Он все еще ощущал сильное чувство вины и страха. А предчувствие большой опасности болью отдалось в желудке. Но он отбросил вину, страх, опасность. Происшедшее ошеломило, подавило его, сделало слабым, и он уже не мог сопротивляться тому, чего так жаждал.
Глава 5
Холодным январским утром черная машина остановилась рядом со зданием городского телевидения. Ливви вышла из машины, держа в руках огромную сумку от Харви Николса. Было восемь часов утра, а ее встреча была назначена на девять.
Поднявшись в офис, она помахала рукой Биллу, который стоял в конце комнаты, поглощая из бумажного стаканчика дневную порцию кофеина, и прошла к своему столу. Раскрыв необъятную сумку, она достала новый ярко-розовый пиджак от Николь Фарни, повесила его и стала разглаживать помявшуюся шерсть. Потом нервно улыбнулась и пошла к Биллу, который так и не отошел от кофеварки. Билл взглянул на нее:
– Черный? Без сахара?
– Нет, с молоком и два кусочка сахара. Я не ела со вчерашнего утра.
Билл налил кофе, добавил молока и сахара и протянул чашку Ливви.
– Нервы?
Ливви пожала плечами, глотнула обжигающий напиток:
– Оказывается, я смертельно напугана!
– Чем это? – вмешалась Сэм, сдвинув очки в сверкающей розовой пластмассовой оправе и потирая пальцем багровый след на переносице. Но вдруг, спохватившись, вскрикнула: – О! Дьявол! Извини, Ливви, я забыла!
Билл повернулся к ней и легонько шлепнул ее по макушке.
– Саманта! Как ты могла забыть, что сегодня у Ливви встреча с ревизором? Попробуй рассказать хотя бы о своей работе? Ты можешь высосать ответы из кончиков ногтей?
Сэм отвернулась, чтобы Ливви не увидела ее улыбку.
– Все будет в порядке, Ливви! Не волнуйся. Ливви молча кивнула и вернулась к своему столу.
Она так нервничала, что не могла оценить шутку. Сев, она уставилась в окно и, уже в пятый раз за это утро, стала продумывать возможные вопросы. Она попыталась вспомнить какие-нибудь интересные предложения по работе, но в голове у нее было пусто. Ее профессионализм был высок – успокаивала она себя. Если она сможет доказать свою компетентность, то очень возможно, что удача улыбнется. Предполагаемая работа – это серия программ по национальному искусству, с прекрасным финансированием, что открывало большие возможности для творчества. Это было то, чего она всегда хотела. Это был успех, к которому она стремилась с тех пор, когда летом, выпорхнув из Оксфорда, перешагнула порог Би-би-си. С того времени, как она себя помнит, Ливви всегда хотела быть достойной дочерью своего отца. И не обращая ни на что внимания, преодолевая все преграды, она упорно стремилась к цели.
Резкий телефонный звонок заставил ее вернуться к настоящему. Она повернулась вместе с вертящимся креслом, сняла трубку, наблюдая за экранами на стене:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Пойдем, – тихо сказал Хьюго. Джеймс молчал.
Хьюго быстро повернулся и пошел по галерее. Пройдя через стеклянную дверь, спустился по лестнице и вышел в мрачные, холодные ноябрьские сумерки. Джеймс шел за ним в трансе, не в состоянии остановиться. Хьюго повернул в темный переулок, остановился и повернулся лицом к Джеймсу. Джеймс закрыл глаза и увидел пылающие багряно-золотые краски заворожившей его картины. Потом жесткие горячие губы Хьюго впились в его рот, и необыкновенное сексуальное возбуждение пронзило его тело. И он погиб. Ничего, кроме страсти, больше не существовало для него. Ничего!
Уже было поздно, когда Джеймс проснулся. В кровати он был один. Какое-то время он пытался сообразить, где находится. Потом сел. Страх сдавил ему грудь. Он закутался в простыню и встал, пытаясь найти костюм. Не найдя ничего, Джеймс, еле передвигая ослабевшие ноги, постарался побыстрее покинуть спальню. Очутившись в громадной, великолепно отделанной гостиной, он увидел Хьюго. Тот, небрежно развалившись на диване, читал под тихо звучащий виолончельный концерт Брамса. Джеймс, остановившись в дверях, проклинал себя за то, что оказался здесь. Он был расстроен и испуган происшедшим. Это убивало его, погружая в мучительное чувство вины.
Хьюго как будто почувствовал, что в комнате еще кто-то есть, встал и обернулся. Он увидел Джеймса и, быстро взглянув на него, понял его состояние. Он опустил глаза и стал медленно рассматривать длинное, изящное тело Джеймса, стараясь не смотреть ему в лицо. Потом спокойно сказал:
– Я думаю, что ты хорошо поспал. Проходи и садись. Джеймс заколебался, но потом вошел в комнату и плюхнулся на диван. Взяв пачку сигарет со стола, он вытащил одну и прикурил от данхилловской зажигалки Хьюго. Его пальцы слабо дрожали. Он нервно посмотрел в окно и увидел огни Челси Харбо.
– Все в порядке, никто нас здесь не увидит, – сказал Хьюго. Он встал, подошел к Окну и задернул угольно-черные занавеси из тяжелого итальянского шелка.
Потом вернулся к Джеймсу, сел на расстоянии нескольких дюймов от него.
– Джеймс! Никто нас не увидит, никто нас не услышит, никто не будет знать о нас! – заговорил он очень тихо. – Все это… предназначено только для меня и тебя. Это просто сказка! Это не имеет никакого отношения к реальности. Постарайся понять это!
Джеймс молча кивнул. Хьюго взял сигарету из дрожащих пальцев Джеймса, глубоко затянулся и вложил ее между губами Джеймса. Хьюго выдохнул сигаретный дым и коснулся пальцем очертаний красивого рта. Потом палец Хьюго спустился на грудь Джеймса и провел по ней незримую линию.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Хьюго.
Джеймс встал, ощущая сильное напряжение в паху, Он стряхнул сигарету в ладонь и посмотрел вниз, на свой поднимающийся член. Потом посмотрел на Хьюго, и тот отвел глаза. Они оба знали, что он не в состоянии контролировать свои чувства. Слишком долго он подавлял их. Наконец они, высвобожденные, взяли верх над его личностью, растворяя ее в себе. Стараясь оттянуть неизбежное, он улыбнулся Хьюго.
– Да, мне нравится эта идея.
Хьюго подошел к Джеймсу так близко, что своим теплым дыханием коснулся его щеки.
– Прекрасно, – нежно сказал он. – Почему ты не хочешь вернуться в постель? Я все принесу тебе туда.
Не отдавая себе отчета в том, что он делает и почему, Джеймс согласно кивнул и повернулся к спальне. Он все еще ощущал сильное чувство вины и страха. А предчувствие большой опасности болью отдалось в желудке. Но он отбросил вину, страх, опасность. Происшедшее ошеломило, подавило его, сделало слабым, и он уже не мог сопротивляться тому, чего так жаждал.
Глава 5
Холодным январским утром черная машина остановилась рядом со зданием городского телевидения. Ливви вышла из машины, держа в руках огромную сумку от Харви Николса. Было восемь часов утра, а ее встреча была назначена на девять.
Поднявшись в офис, она помахала рукой Биллу, который стоял в конце комнаты, поглощая из бумажного стаканчика дневную порцию кофеина, и прошла к своему столу. Раскрыв необъятную сумку, она достала новый ярко-розовый пиджак от Николь Фарни, повесила его и стала разглаживать помявшуюся шерсть. Потом нервно улыбнулась и пошла к Биллу, который так и не отошел от кофеварки. Билл взглянул на нее:
– Черный? Без сахара?
– Нет, с молоком и два кусочка сахара. Я не ела со вчерашнего утра.
Билл налил кофе, добавил молока и сахара и протянул чашку Ливви.
– Нервы?
Ливви пожала плечами, глотнула обжигающий напиток:
– Оказывается, я смертельно напугана!
– Чем это? – вмешалась Сэм, сдвинув очки в сверкающей розовой пластмассовой оправе и потирая пальцем багровый след на переносице. Но вдруг, спохватившись, вскрикнула: – О! Дьявол! Извини, Ливви, я забыла!
Билл повернулся к ней и легонько шлепнул ее по макушке.
– Саманта! Как ты могла забыть, что сегодня у Ливви встреча с ревизором? Попробуй рассказать хотя бы о своей работе? Ты можешь высосать ответы из кончиков ногтей?
Сэм отвернулась, чтобы Ливви не увидела ее улыбку.
– Все будет в порядке, Ливви! Не волнуйся. Ливви молча кивнула и вернулась к своему столу.
Она так нервничала, что не могла оценить шутку. Сев, она уставилась в окно и, уже в пятый раз за это утро, стала продумывать возможные вопросы. Она попыталась вспомнить какие-нибудь интересные предложения по работе, но в голове у нее было пусто. Ее профессионализм был высок – успокаивала она себя. Если она сможет доказать свою компетентность, то очень возможно, что удача улыбнется. Предполагаемая работа – это серия программ по национальному искусству, с прекрасным финансированием, что открывало большие возможности для творчества. Это было то, чего она всегда хотела. Это был успех, к которому она стремилась с тех пор, когда летом, выпорхнув из Оксфорда, перешагнула порог Би-би-си. С того времени, как она себя помнит, Ливви всегда хотела быть достойной дочерью своего отца. И не обращая ни на что внимания, преодолевая все преграды, она упорно стремилась к цели.
Резкий телефонный звонок заставил ее вернуться к настоящему. Она повернулась вместе с вертящимся креслом, сняла трубку, наблюдая за экранами на стене:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107