Он встал и ушел, заметив ее взгляд.
– Потрясающе, – пробормотала она. Он питает к ней такую неприязнь, что никак не может дождаться, когда она исчезнет из его жизни. Почему?
Пышущие жаром джунгли и яркий свет ламп вызывали у нее тошноту. Она крикнула суетящейся группе, в которой узнала режиссера, видеооператора и звукорежиссера.
– Кто-нибудь из вас может выключить этот проклятый свет?
Ни один из них не обратил на нее внимания. Тогда она встала и выключила тысячеваттные лампы, которые были включены для съемки фильма. – Вот так лучше! – с удовольствием заметила она. Естественное освещение джунглей, лишенное резкого контраста между светом и темнотой, слегка расслабило ее, но духота осталась. И Ливви снова пришлось вытирать покрытое потом лицо. В довершение ко всему москитные укусы на шее нестерпимо зудели.
Прошедшая неделя оказалась сущим кошмаром для всех. Работа над программой двигалась трудно. Жара, духота, влажность, дождь, приступы гнева у Дьюса, понос – это лишь малый перечень того, что им пришлось перенести. Ливви фыркнула, когда вспомнила, как представляла этот кусочек амазонских джунглей: дом в колониальном стиле – последний оплот цивилизации; плетеные камышовые кресла и гигантские лопасти работающих вентиляторов у самого потолка! А реальностью оказалась комната на пятерых в древней лачуге у воды. Там она каждую ночь лежала без сна, слушая астматическое дыхание Фила, громкий храп Роджера, который прекращался, когда Дебс начинал ворчать на него. Но все это было ерундой по сравнению с гудением москитов, когда они пробирались через сетку и набрасывались на нее, празднуя победу.
Единственной удачей был фильм, к созданию которого она так стремилась. Нестерпимый зуд прервал ее мысли, и она снова подняла руку к шее. Снимая зуд, она снова вернулась к тому, что так много значило для нее. Ливви понимала, что работа, выполненная ею, – самое лучшее из того, что она сделала за свою жизнь. Отбросив неприятные мысли о Дьюсе, она оценивала свою работу с точки зрения профессионала. Почувствовав, что расцарапала себя до крови, Ливви убрала руку с шеи и посмотрела на Роджера. Тот объяснял нанятому рабочему, как надо упаковывать оборудование. Дотошно и нудно – он ценил его на вес золота. Ливви понимала, что он выполнял ее работу, но не в состоянии была шевельнуться. Потом он с мрачным лицом направился к ней. Она встала и выпрямилась, дожидаясь его.
– Ливви, я чувствую, что чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал Роджер, кивнув в сторону Дьюса. Дьюс, жестикулируя, что-то объяснял одному из нанятых индейцев-рабочих. Индеец рассматривал оборудование, которое надо было сложить и упаковать. Дьюс закончил разговор с индейцем и снял круглые очки, открывая красные опухшие глаза. Роджер продолжал свою речь: – Итак, если ты сделала все, что нужно, то мы сейчас сворачиваемся и утром уезжаем.
– Я сделала больше, чем было запланировано! – ответила Ливви.
– Прекрасно! Сценарий был чудовищный, но сегодня мы чертовски хорошо потрудились. И я считаю, что лучше уехать, чтобы было время еще поработать над ним, чем оставаться здесь и бездельничать двадцать четыре часа. Твое решение?
– Я согласна с тобой.
Роджер, услышав то, чего ему хотелось, зашагал к Хэнку и Филу. Ливви, проводив его взглядом, наклонилась к своей сумке. В этот момент какое-то насекомое свалилось ей на руку, и Ливви завизжала – скорее от неожиданности, чем от страха. Дьюс, наблюдавший за ней, улыбнулся. Ублюдок, подумала Ливви, приходя в себя, хотя понимала, что он имел право жить так, как хотел. Но ей пришлось столько вытерпеть за неделю, и она не считала, что Дьюс имеет право злиться на нее. Закинув сумку на плечо, она направилась к своей группе. Ей было плохо, ее тошнило от жары и от еды, и поэтому она не чувствовала никакого смущения, что кто-то другой выполняет ее работу. Да это прекрасно, когда каждый делает свою работу, но во всем мире сильная собака сжирает слабую! Но все-таки это не совсем так! Она пришла к такой мысли из-за жары и крайней усталости – и в душе стыдилась того, что оправдывала себя таким образом.
Стоя на пристани, дожидаясь, пока съемочная группа разместится на большой лодке, Ливви повернулась, удивленная тем, что Дьюс подошел к ней. Он снова был в черных очках, и, не видя его глаз, она все же знала, что он пристально рассматривает ее. Он протянул ей руку и сказал, медленно растягивая слова:
– Я не могу сказать, что получил удовольствие от общения с вами, Ливви Дэвис! Все было совсем не так, как мне бы хотелось. – Ливви поняла, что он имел в виду. Фактически его принудили дать интервью. Съемочная группа нашла его и попросила сказать несколько слов в защиту природы и о создании заповедников. Но на самом деле к этой теме едва прикоснулись.
Ливви взяла его руку и удивилась, почувствовав мозоли, грубость и шероховатость кожи. Она посмотрела на него и покраснела, так как это был первый дружелюбный жест с его стороны.
– Наконец-то вы соизволили смутиться!
– Я только делала свою работу, Ленни.
Он пожал плечами и отпустил ее руку.
– Иногда мы, отбрасывая все, лезем наверх, стремимся к проклятым вершинам! И не видим, что оставляем за собой, а ведь часто самое ценное и настоящее лежит перед нами.
Ливви несколько минут не отрываясь смотрела на него, а потом, с трудом подбирая слова и заикаясь, стала извиняться. Но он резко прервал поток ее сбивчивых фраз.
– В лодке ждут вас, Ливви.
– Она посмотрела на лодку и быстро повернулась к нему, но он уже ушел. Забравшись в лодку и сев рядом с Роджером, она облегченно вздохнула, когда раздался рев двигателя. Лодка сорвалась с места.
Джеймс, сжав голову руками, сидел на постели своего номера в «Рио Палас». Он был весь мокрый от пота, его тошнило. В Рио он находился уже четвертый день. Конференция закончилась вчера. И сегодня, впервые осознав, что ему предстоит сделать, он ужаснулся. Это так потрясло его, что он дрожал, как в тяжелом приступе малярии.
Он знал, что ему предстоит, знал, что в аэропорту перешагнул ту черту, когда уже отступиться невозможно. Он все знал, но умом не понимал всей опасности происходящего. На протяжении нескольких последних дней он попытался убедить себя, что это обычная деловая поездка сотрудника министерства иностранных дел на конференцию. Он забылся и расслабился на бесконечных раутах, обедах. Он, Джеймс Вард, был на всех этих встречах и приемах самым блестящим молодым дипломатом своего ранга. Он сумел даже очаровать зачерствевших, безразличных ко всему экс-дипломатов и их старых морщинистых жен. Но сейчас он снова вернулся к страшной реальности.
Только что из Лондона звонил Хьюго. Он сообщил, что Ливви возвращается из Белема, и поэтому Джеймс должен войти в контакт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Потрясающе, – пробормотала она. Он питает к ней такую неприязнь, что никак не может дождаться, когда она исчезнет из его жизни. Почему?
Пышущие жаром джунгли и яркий свет ламп вызывали у нее тошноту. Она крикнула суетящейся группе, в которой узнала режиссера, видеооператора и звукорежиссера.
– Кто-нибудь из вас может выключить этот проклятый свет?
Ни один из них не обратил на нее внимания. Тогда она встала и выключила тысячеваттные лампы, которые были включены для съемки фильма. – Вот так лучше! – с удовольствием заметила она. Естественное освещение джунглей, лишенное резкого контраста между светом и темнотой, слегка расслабило ее, но духота осталась. И Ливви снова пришлось вытирать покрытое потом лицо. В довершение ко всему москитные укусы на шее нестерпимо зудели.
Прошедшая неделя оказалась сущим кошмаром для всех. Работа над программой двигалась трудно. Жара, духота, влажность, дождь, приступы гнева у Дьюса, понос – это лишь малый перечень того, что им пришлось перенести. Ливви фыркнула, когда вспомнила, как представляла этот кусочек амазонских джунглей: дом в колониальном стиле – последний оплот цивилизации; плетеные камышовые кресла и гигантские лопасти работающих вентиляторов у самого потолка! А реальностью оказалась комната на пятерых в древней лачуге у воды. Там она каждую ночь лежала без сна, слушая астматическое дыхание Фила, громкий храп Роджера, который прекращался, когда Дебс начинал ворчать на него. Но все это было ерундой по сравнению с гудением москитов, когда они пробирались через сетку и набрасывались на нее, празднуя победу.
Единственной удачей был фильм, к созданию которого она так стремилась. Нестерпимый зуд прервал ее мысли, и она снова подняла руку к шее. Снимая зуд, она снова вернулась к тому, что так много значило для нее. Ливви понимала, что работа, выполненная ею, – самое лучшее из того, что она сделала за свою жизнь. Отбросив неприятные мысли о Дьюсе, она оценивала свою работу с точки зрения профессионала. Почувствовав, что расцарапала себя до крови, Ливви убрала руку с шеи и посмотрела на Роджера. Тот объяснял нанятому рабочему, как надо упаковывать оборудование. Дотошно и нудно – он ценил его на вес золота. Ливви понимала, что он выполнял ее работу, но не в состоянии была шевельнуться. Потом он с мрачным лицом направился к ней. Она встала и выпрямилась, дожидаясь его.
– Ливви, я чувствую, что чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал Роджер, кивнув в сторону Дьюса. Дьюс, жестикулируя, что-то объяснял одному из нанятых индейцев-рабочих. Индеец рассматривал оборудование, которое надо было сложить и упаковать. Дьюс закончил разговор с индейцем и снял круглые очки, открывая красные опухшие глаза. Роджер продолжал свою речь: – Итак, если ты сделала все, что нужно, то мы сейчас сворачиваемся и утром уезжаем.
– Я сделала больше, чем было запланировано! – ответила Ливви.
– Прекрасно! Сценарий был чудовищный, но сегодня мы чертовски хорошо потрудились. И я считаю, что лучше уехать, чтобы было время еще поработать над ним, чем оставаться здесь и бездельничать двадцать четыре часа. Твое решение?
– Я согласна с тобой.
Роджер, услышав то, чего ему хотелось, зашагал к Хэнку и Филу. Ливви, проводив его взглядом, наклонилась к своей сумке. В этот момент какое-то насекомое свалилось ей на руку, и Ливви завизжала – скорее от неожиданности, чем от страха. Дьюс, наблюдавший за ней, улыбнулся. Ублюдок, подумала Ливви, приходя в себя, хотя понимала, что он имел право жить так, как хотел. Но ей пришлось столько вытерпеть за неделю, и она не считала, что Дьюс имеет право злиться на нее. Закинув сумку на плечо, она направилась к своей группе. Ей было плохо, ее тошнило от жары и от еды, и поэтому она не чувствовала никакого смущения, что кто-то другой выполняет ее работу. Да это прекрасно, когда каждый делает свою работу, но во всем мире сильная собака сжирает слабую! Но все-таки это не совсем так! Она пришла к такой мысли из-за жары и крайней усталости – и в душе стыдилась того, что оправдывала себя таким образом.
Стоя на пристани, дожидаясь, пока съемочная группа разместится на большой лодке, Ливви повернулась, удивленная тем, что Дьюс подошел к ней. Он снова был в черных очках, и, не видя его глаз, она все же знала, что он пристально рассматривает ее. Он протянул ей руку и сказал, медленно растягивая слова:
– Я не могу сказать, что получил удовольствие от общения с вами, Ливви Дэвис! Все было совсем не так, как мне бы хотелось. – Ливви поняла, что он имел в виду. Фактически его принудили дать интервью. Съемочная группа нашла его и попросила сказать несколько слов в защиту природы и о создании заповедников. Но на самом деле к этой теме едва прикоснулись.
Ливви взяла его руку и удивилась, почувствовав мозоли, грубость и шероховатость кожи. Она посмотрела на него и покраснела, так как это был первый дружелюбный жест с его стороны.
– Наконец-то вы соизволили смутиться!
– Я только делала свою работу, Ленни.
Он пожал плечами и отпустил ее руку.
– Иногда мы, отбрасывая все, лезем наверх, стремимся к проклятым вершинам! И не видим, что оставляем за собой, а ведь часто самое ценное и настоящее лежит перед нами.
Ливви несколько минут не отрываясь смотрела на него, а потом, с трудом подбирая слова и заикаясь, стала извиняться. Но он резко прервал поток ее сбивчивых фраз.
– В лодке ждут вас, Ливви.
– Она посмотрела на лодку и быстро повернулась к нему, но он уже ушел. Забравшись в лодку и сев рядом с Роджером, она облегченно вздохнула, когда раздался рев двигателя. Лодка сорвалась с места.
Джеймс, сжав голову руками, сидел на постели своего номера в «Рио Палас». Он был весь мокрый от пота, его тошнило. В Рио он находился уже четвертый день. Конференция закончилась вчера. И сегодня, впервые осознав, что ему предстоит сделать, он ужаснулся. Это так потрясло его, что он дрожал, как в тяжелом приступе малярии.
Он знал, что ему предстоит, знал, что в аэропорту перешагнул ту черту, когда уже отступиться невозможно. Он все знал, но умом не понимал всей опасности происходящего. На протяжении нескольких последних дней он попытался убедить себя, что это обычная деловая поездка сотрудника министерства иностранных дел на конференцию. Он забылся и расслабился на бесконечных раутах, обедах. Он, Джеймс Вард, был на всех этих встречах и приемах самым блестящим молодым дипломатом своего ранга. Он сумел даже очаровать зачерствевших, безразличных ко всему экс-дипломатов и их старых морщинистых жен. Но сейчас он снова вернулся к страшной реальности.
Только что из Лондона звонил Хьюго. Он сообщил, что Ливви возвращается из Белема, и поэтому Джеймс должен войти в контакт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107