Фрейзер приблизился к ней и спросил:
– С тобой все в порядке, Ливви?
Она взглянула на него и вздрогнула как от мучительной боли. Ему отчаянно захотелось обнять и утешить ее. Ливви опустила голову, не в состоянии смотреть на него. И чувство беспомощности охватило его. Через несколько секунд полицейский сержант потребовал идти вперед, и она пошла.
Ливви привели в жалкую безликую комнату, где должен был состояться суд. Ее посадили на скамью подсудимых, и к ней сразу подошел Дэвид Джекобс. Наручники с нее были сняты, и она стала растирать болевшие запястья. Джекобс ободряюще ей улыбнулся, но у нее не было сил вернуть ему улыбку. Они встали, когда вошел суд, и стояли, пока секретарь зачитывал обвинение. Потом они сели и слово было предоставлено прокурору.
– Сейчас мы находимся здесь, чтобы предъявить обвинение. А для заключительного заседания суда нам нужно назначить дату.
Судья, женщина лет шестидесяти в огромных круглых очках, закрывающих пол-лица, одобрительно кивнула.
– Могу я предложить назначить суд через шесть недель, начиная с сего дня? Это будет четырнадцатого апреля.
– Да, это было бы замечательно, – с удовольствием заметила судья.
Прокурор продолжал:
– А теперь по второму вопросу внесения залога и взятия на поруки. Я протестую против этого предложения по следующим причинам…
Ливви при этих словах сжала руки в кулаки.
– Первая причина – возможность побега. Обвиняемая имеет родственников в Испании – со значительными средствами. Во вторых, ее обвинение имеет такие веские основания, что выпускать ее на поруки было бы нежелательно!
Дэвид Джекобс успокаивающе пожал руку Ливви. Судья задала вопрос адвокату:
– Что на это скажет защита?
Джекобс встал и поклонился судье.
– Мой клиент в качестве залога отдает свой паспорт и будет в точности выполнять все условия взятия на поруки. Она и ее семья в состоянии увеличить сумму залога до 25 тысяч фунтов стерлингов.
У судьи изменилось выражение лица, она внимательно взглянула на прокурора, а потом на Джекобса.
– Боюсь, что мне не нравится мысль о внесении залога в этом деле, – значительно произнесла она. – Обвиняемая будет содержаться в заключении до четырнадцатого апреля.
Ливви опустила голову. Глотая слезы, она с трудом встала на ноги, когда судья покидала комнату, а потом рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Она сидела так до тех пор, пока не появился полицейский, чтобы отвести ее в тюрьму.
Питер перехватил Джекобса, когда тот вышел из зала суда.
– Я хочу, чтобы ты подал апелляцию!
Джекобс осторожно отвел руку Питера.
– Фактически все сделано, Питер. Я представлял, какое будет решение суда. Я сейчас собираюсь увидеться с Ливви, чтобы ободрить ее. Затем я повидаюсь кое с кем по поводу сегодняшнего решения, а после всего отправлюсь в свой офис. Прошлой ночью мой помощник должен был подготовить все бумаги для апелляции. Теперь я отправлю их по факсу в высшие инстанции. Не волнуйся! До ночи я постараюсь вытянуть ее оттуда. – Джекобс хлопнул Питера по плечу и поспешил к камерам предварительного заключения. А Питер остался в горестном раздумье, не представляя, что говорить Мойре.
Глава 16
– Начинаем запись… Считаем время… Счет от трех… Начинаем. Заставка… три… два… один. Пиши!
– Давай, Пэм!
– Идет суд… тридцать секунд на это… два свидетеля… десять секунд… титры… Начинай!
– Я стою на ступеньках лестницы у входа в Аксбриджский суд. Жду, когда известную телеведущую Ливви Дэвис выведут из здания, чтобы отвести в женскую тюрьму Холловэй. Она предстала сегодня перед судом, где ей было предъявлено обвинение в попытке провоза в нашу страну наркотиков. Суд отказал ей в просьбе внести залог и выпустить на поруки до окончания следствия. Ее адвокат опротестовал это решение, но она все равно будет перевезена в женскую тюрьму Холловэй, где будет ждать заседания суда после окончания следствия. Суд состоится через шесть недель, считая с сегодняшнего дня…
Хьюго сидел в баре «Лондонская стена» и смотрел на большой экран телевизора, который находился напротив места, где он устроился с. бутылкой. Он курил сигарету и смотрел на двигающиеся, но безмолвные фигуры на экране, не обращая внимания на шум и громкую музыку за спиной. Все внутри у него сжималось от боли, его тошнило, но внешне он сохранял полное спокойствие. Хьюго не хотел вызывать ни малейших подозрений. Он не знал, что делать дальше, – оставалось только ждать. Поэтому он сидел в этом грязном, вонючем баре и смотрел на экран, то и дело поглядывая на часы.
Он ждал передачи новостей. Увидев на экране то, что ему было нужно, он крикнул бармену:
– Включи этот чертов звук, я хочу услышать новости! – Бармен повернул ручку, и голос известного телевизионного диктора зазвучал с экрана.
– Дерьмо! – Хьюго вскочил со своего места, посмотрел на часы и попытался заставить себя думать. Он был под впечатлением того, что видел на экране: Ливви в наручниках, с двумя полицейскими по бокам, пробиралась через толпу, пихавшую и толкавшую ее к белому полицейскому фургону. Все внутренности у него перевернулись, и тошнота подступила к горлу.
Он понял, что должен добраться до телефона, до общественного телефона, и позвонить Джеймсу. Пока этот петух не ухудшил ситуацию. Хьюго достал из бумажника пять фунтов, положил рядом со стаканом и вышел из бара.
Через несколько минут он был уже у станции подземки, там купил пятифунтовый жетон па разговоры. Потом отыскал международный телефон-автомат, вставил в него жетон, набрал код и номер в Рио. Ему ответил коммутатор отеля, и он попросил соединить его с номером Джеймса Варда. Номер ответил мгновенно.
– Джеймс?
– Хьюго, что с тобой? – истерически затрещала трубка. – Какого дьявола ты…
– Заткнись, Джеймс! Слушай меня! Я хочу, чтобы ты позвонил родителям Ливви и сказал, что не можешь дозвониться до нее и волнуешься. Они объяснят тебе ситуацию, и ты скажешь, что вылетаешь следующим рейсом домой.
Джеймс впал в панику. Он не знал, что происходит, но перепугался. Ему тут же стало мерещиться, что за ним следят.
– Но, Хьюго, я… – заскулил он.
– Я сказал, чтобы ты заткнулся, Джеймс! У меня нет времени на объяснения. Один черт может разобраться в этом аду! Ты должен возвращаться. Не спорь и ничего не говори родителям Ливви. Когда они объяснят ситуацию, делай так, как я сказал. Звони сейчас же.
Хьюго повесил трубку, вынул носовой платок и вытер взмокшую шею. Затем вынул жетон и посмотрел, можно ли его использовать еще. Увидев, что он не тронут, Хьюго сунул жетон в карман и стал отходить от метро. Недалеко от входа в подземку продавали «Ивнинг стандарт». Он подошел и купил экземпляр. Ливви Дэвис была той новостью, которую смаковала вся пресса, а Хьюго очень была нужна информация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– С тобой все в порядке, Ливви?
Она взглянула на него и вздрогнула как от мучительной боли. Ему отчаянно захотелось обнять и утешить ее. Ливви опустила голову, не в состоянии смотреть на него. И чувство беспомощности охватило его. Через несколько секунд полицейский сержант потребовал идти вперед, и она пошла.
Ливви привели в жалкую безликую комнату, где должен был состояться суд. Ее посадили на скамью подсудимых, и к ней сразу подошел Дэвид Джекобс. Наручники с нее были сняты, и она стала растирать болевшие запястья. Джекобс ободряюще ей улыбнулся, но у нее не было сил вернуть ему улыбку. Они встали, когда вошел суд, и стояли, пока секретарь зачитывал обвинение. Потом они сели и слово было предоставлено прокурору.
– Сейчас мы находимся здесь, чтобы предъявить обвинение. А для заключительного заседания суда нам нужно назначить дату.
Судья, женщина лет шестидесяти в огромных круглых очках, закрывающих пол-лица, одобрительно кивнула.
– Могу я предложить назначить суд через шесть недель, начиная с сего дня? Это будет четырнадцатого апреля.
– Да, это было бы замечательно, – с удовольствием заметила судья.
Прокурор продолжал:
– А теперь по второму вопросу внесения залога и взятия на поруки. Я протестую против этого предложения по следующим причинам…
Ливви при этих словах сжала руки в кулаки.
– Первая причина – возможность побега. Обвиняемая имеет родственников в Испании – со значительными средствами. Во вторых, ее обвинение имеет такие веские основания, что выпускать ее на поруки было бы нежелательно!
Дэвид Джекобс успокаивающе пожал руку Ливви. Судья задала вопрос адвокату:
– Что на это скажет защита?
Джекобс встал и поклонился судье.
– Мой клиент в качестве залога отдает свой паспорт и будет в точности выполнять все условия взятия на поруки. Она и ее семья в состоянии увеличить сумму залога до 25 тысяч фунтов стерлингов.
У судьи изменилось выражение лица, она внимательно взглянула на прокурора, а потом на Джекобса.
– Боюсь, что мне не нравится мысль о внесении залога в этом деле, – значительно произнесла она. – Обвиняемая будет содержаться в заключении до четырнадцатого апреля.
Ливви опустила голову. Глотая слезы, она с трудом встала на ноги, когда судья покидала комнату, а потом рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Она сидела так до тех пор, пока не появился полицейский, чтобы отвести ее в тюрьму.
Питер перехватил Джекобса, когда тот вышел из зала суда.
– Я хочу, чтобы ты подал апелляцию!
Джекобс осторожно отвел руку Питера.
– Фактически все сделано, Питер. Я представлял, какое будет решение суда. Я сейчас собираюсь увидеться с Ливви, чтобы ободрить ее. Затем я повидаюсь кое с кем по поводу сегодняшнего решения, а после всего отправлюсь в свой офис. Прошлой ночью мой помощник должен был подготовить все бумаги для апелляции. Теперь я отправлю их по факсу в высшие инстанции. Не волнуйся! До ночи я постараюсь вытянуть ее оттуда. – Джекобс хлопнул Питера по плечу и поспешил к камерам предварительного заключения. А Питер остался в горестном раздумье, не представляя, что говорить Мойре.
Глава 16
– Начинаем запись… Считаем время… Счет от трех… Начинаем. Заставка… три… два… один. Пиши!
– Давай, Пэм!
– Идет суд… тридцать секунд на это… два свидетеля… десять секунд… титры… Начинай!
– Я стою на ступеньках лестницы у входа в Аксбриджский суд. Жду, когда известную телеведущую Ливви Дэвис выведут из здания, чтобы отвести в женскую тюрьму Холловэй. Она предстала сегодня перед судом, где ей было предъявлено обвинение в попытке провоза в нашу страну наркотиков. Суд отказал ей в просьбе внести залог и выпустить на поруки до окончания следствия. Ее адвокат опротестовал это решение, но она все равно будет перевезена в женскую тюрьму Холловэй, где будет ждать заседания суда после окончания следствия. Суд состоится через шесть недель, считая с сегодняшнего дня…
Хьюго сидел в баре «Лондонская стена» и смотрел на большой экран телевизора, который находился напротив места, где он устроился с. бутылкой. Он курил сигарету и смотрел на двигающиеся, но безмолвные фигуры на экране, не обращая внимания на шум и громкую музыку за спиной. Все внутри у него сжималось от боли, его тошнило, но внешне он сохранял полное спокойствие. Хьюго не хотел вызывать ни малейших подозрений. Он не знал, что делать дальше, – оставалось только ждать. Поэтому он сидел в этом грязном, вонючем баре и смотрел на экран, то и дело поглядывая на часы.
Он ждал передачи новостей. Увидев на экране то, что ему было нужно, он крикнул бармену:
– Включи этот чертов звук, я хочу услышать новости! – Бармен повернул ручку, и голос известного телевизионного диктора зазвучал с экрана.
– Дерьмо! – Хьюго вскочил со своего места, посмотрел на часы и попытался заставить себя думать. Он был под впечатлением того, что видел на экране: Ливви в наручниках, с двумя полицейскими по бокам, пробиралась через толпу, пихавшую и толкавшую ее к белому полицейскому фургону. Все внутренности у него перевернулись, и тошнота подступила к горлу.
Он понял, что должен добраться до телефона, до общественного телефона, и позвонить Джеймсу. Пока этот петух не ухудшил ситуацию. Хьюго достал из бумажника пять фунтов, положил рядом со стаканом и вышел из бара.
Через несколько минут он был уже у станции подземки, там купил пятифунтовый жетон па разговоры. Потом отыскал международный телефон-автомат, вставил в него жетон, набрал код и номер в Рио. Ему ответил коммутатор отеля, и он попросил соединить его с номером Джеймса Варда. Номер ответил мгновенно.
– Джеймс?
– Хьюго, что с тобой? – истерически затрещала трубка. – Какого дьявола ты…
– Заткнись, Джеймс! Слушай меня! Я хочу, чтобы ты позвонил родителям Ливви и сказал, что не можешь дозвониться до нее и волнуешься. Они объяснят тебе ситуацию, и ты скажешь, что вылетаешь следующим рейсом домой.
Джеймс впал в панику. Он не знал, что происходит, но перепугался. Ему тут же стало мерещиться, что за ним следят.
– Но, Хьюго, я… – заскулил он.
– Я сказал, чтобы ты заткнулся, Джеймс! У меня нет времени на объяснения. Один черт может разобраться в этом аду! Ты должен возвращаться. Не спорь и ничего не говори родителям Ливви. Когда они объяснят ситуацию, делай так, как я сказал. Звони сейчас же.
Хьюго повесил трубку, вынул носовой платок и вытер взмокшую шею. Затем вынул жетон и посмотрел, можно ли его использовать еще. Увидев, что он не тронут, Хьюго сунул жетон в карман и стал отходить от метро. Недалеко от входа в подземку продавали «Ивнинг стандарт». Он подошел и купил экземпляр. Ливви Дэвис была той новостью, которую смаковала вся пресса, а Хьюго очень была нужна информация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107