а к тому времени она вряд ли будет жива. Если же она попытается доползти до дверей, то наверняка не сможет их открыть, а если будет стучать – то никто не услышит, поскольку сцену отделяет просторный холл, приглушающий все звуки улицы. Так что единственный выход – выбраться через аллею на Бродвей и попросить о помощи у кого-нибудь из прохожих.
Отсюда до Бродвея более чем сто ярдов.
Крик боли вырвался у нее из груди, когда она перевернулась на живот, но через несколько минут неподвижности мучительная боль утихла и нога онемела. С помощью здоровой ноги и рук Лилиан могла медленно ползти по мостовой, как истерзанное животное, глухо стеная от боли, пронзавшей ее тело при каждом движении. Когда ей оставалось преодолеть каких-то десять ярдов, отделявших ее от многолюдной улицы, силы изменили великой Лилиан Палмер. Руки, стертые в кровь, отказывались ей служить, левая нога безжизненно волочилась. Когда-то прекрасное тело Лилиан теперь было нещадно изодрано об асфальт и казалось сплошным кровавым месивом.
Она лежала, устремив беспомощный взгляд на шумевший всего в несколький шагах поток пешеходов. Все, что могло ее спасти, – так это голос, с отчаянием взывающий о помощи. Сильный голос Лилиан всегда был главным орудием ее ремесла, а соединенный с изысканной интонацией и выразительной пластикой покорял сердца миллионов. Но сейчас, когда она лежала в грязи, взывая к равнодушной толпе, он впервые изменил ей. Иногда кто-то из прохожих замечал ее, но тут же брезгливо отворачивался и ускорял шаг; другие были настолько увлечены разговором, что вовсе не обращали внимания на угасающую человеческую жизнь. Один или двое даже остановились, с секунду разглядывали ее и в конце концов решили не ввязываться. Через час голос Лилиан совсем ослаб, но она еще некоторое время с отчаянием всматривалась в равнодушный поток фарисеев и левитов, которому не было до нее никакого дела.
Собрав последние силы, Лилиан отчаянно крикнула и рухнула на холодную грязную мостовую. Она так и не узнала, сколько времени прошло, прежде чем добрый самаритянин наконец протянул ей руку помощи. Но сквозь пелену, застилавшую ей глаза, она все же почувствовала прикосновение сильных рук, услышала повелительный голос, отдававший приказания; расслышала даже слова «скорая помощь». Эти слова ее успокоили. Но лучше этих слов был какой-то запах, очень знакомый запах. Постепенно она различила сладкий аромат хлеба и горчицы. Он исходил от продавца хот-догов, заботливо склонившегося над ней. Какой это был прекрасный запах! И это было последнее, что запомнила Лилиан перед тем, как потерять сознание.
13
В девять часов вечера Аманда Кларк все еще дожидалась Дино Кастиса. Наконец он с грохотом появился в кабинете Джун, отдуваясь после быстрой ходьбы по коридору. Джун сидела за столом и беспрерывно курила. За последний час ни она, ни Аманда не проронили ни слова. Известие привело всю труппу в состояние настоящего шока. С того момента, когда под вой сирен полицейских машин и «скорой помощи» Лилиан Палмер увезли в больницу, все будто онемели.
– Джун, Аманда, – поздоровался Дино, закрывая за собой дверь кабинета. – Я примчался, как только… Это чудовищно, просто чудовищно.
– Да где же вы, черт возьми, были? – накинулась на него Джун.
– На яхте, – попытался оправдаться Дино. – Я узнал обо всем по радио. А ваше сообщение на автоответчике я прослушал, только когда попал домой. И почему никому не пришло в голову мне позвонить?
– Ты просто не удосужился оставить номер телефона яхты, – хмуро ответила Джун.
– Ну как она? – В его голосе прозвучало неподдельное беспокойство.
Вступила Аманда:
– Мы звонили в больницу. Они пообещали спасти ей ногу.
– Ногу? – удивился Дино. – Я слышал, что ее только ограбили. Что у нее с ногой?
Джун откинулась на спинку стула, затянулась сигаретой и выпустила густое облачко дыма.
– Помимо того, что эти негодяи ее ограбили, они еще сломали ей ногу и изуродовали лицо. Она неузнаваема, понимаете? Просто неузнаваема.
– О Господи! Какой кошмар! – Дино плюхнулся на свободный стул. – Ну и какой простой нам теперь грозит? Пока она не поправится и сможет репетировать?
Джун помолчала и жестко произнесла:
– Разве ты еще не понял? Карьера Лилиан Палмер скорее всего закончилась. Даже если она захочет продолжать репетировать наш спектакль, то понадобятся месяцы, а то и год, чтобы она смогла хотя бы начать ходить.
– Боже! – Дино в изнеможении стиснул голову руками. – Надо отменять постановку?
– Ни в коем случае! – неожиданно выпалила Аманда. – Мы обязаны продолжать репетиции.
Дино и Джун с нескрываемым удивлением посмотрели на пожилую актрису.
– Мистер Кастис, – произнесла она, – конечно, все мы поражены, возмущены и бесконечно опечалены тем, что случилось с мисс Палмер. Но не может же все остановиться только потому, что один из артистов вышел из строя? Для того вы и набирали дублеров, чтобы использовать их в таких случаях!
Дино нахмурился:
– Аманда, будьте благоразумны. Дублера можно использовать, если, скажем, кто-нибудь из основного состава подхватил грипп. Но не заменять же дублером приму! – Он поглядел на Джун, ища поддержки. – Я прав?
Джун знала, что пьеса значила довольно много для пожилой актрисы, но насколько много – ей стало понятно только сейчас. Отведя взгляд от полных мольбы глаз Аманды, Джун Рорк сказала:
– Дино прав. Мы не можем заменять Лилиан дублершей. – Она пожала плечами. – Это совершенно невозможно.
– Значит, вы сдаетесь? – с вызовом произнесла Аманда. И, не дав Джун открыть рот, набросилась на Дино: – И вы дадите ей вот так запросто отказаться от спектакля?
– Да не волнуйтесь вы так, – попытался унять ее Кастис. – Сейчас нельзя сказать ничего определенного. Да, сегодня произошло ужасное несчастье. Но я понял давным-давно: нельзя принимать важных решений в тяжелые моменты. Сейчас нам всем надо отправиться по домам, отдохнуть как следует, а завтра решить, как нам быть дальше. Что же до меня, то я немедленно закажу для Лилиан побольше цветов и отправлюсь посмотреть, в каком она состоянии. Это советую сделать и всем вам. Думаю, что несчастье, которое с ней случилось, намного важнее, чем любое шоу.
Хотя в душе не могла согласиться с таким решением, Аманда все-таки постаралась взять себя в руки.
Дино обернулся к Джун.
– Джун, я плачу тебе за то, что ты ставишь спектакль. Сейчас ты иди домой и думай. Если найдешь выход и человека, который был бы в состоянии достойно заменить Лилиан, скажи мне. Я за тебя решать не собираюсь. Это твой хлеб.
Джун кивнула.
– Может, у нас еще есть время: мы ведь репетируем всего несколько недель. Думаю, все не так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Я подумаю и завтра дам ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Отсюда до Бродвея более чем сто ярдов.
Крик боли вырвался у нее из груди, когда она перевернулась на живот, но через несколько минут неподвижности мучительная боль утихла и нога онемела. С помощью здоровой ноги и рук Лилиан могла медленно ползти по мостовой, как истерзанное животное, глухо стеная от боли, пронзавшей ее тело при каждом движении. Когда ей оставалось преодолеть каких-то десять ярдов, отделявших ее от многолюдной улицы, силы изменили великой Лилиан Палмер. Руки, стертые в кровь, отказывались ей служить, левая нога безжизненно волочилась. Когда-то прекрасное тело Лилиан теперь было нещадно изодрано об асфальт и казалось сплошным кровавым месивом.
Она лежала, устремив беспомощный взгляд на шумевший всего в несколький шагах поток пешеходов. Все, что могло ее спасти, – так это голос, с отчаянием взывающий о помощи. Сильный голос Лилиан всегда был главным орудием ее ремесла, а соединенный с изысканной интонацией и выразительной пластикой покорял сердца миллионов. Но сейчас, когда она лежала в грязи, взывая к равнодушной толпе, он впервые изменил ей. Иногда кто-то из прохожих замечал ее, но тут же брезгливо отворачивался и ускорял шаг; другие были настолько увлечены разговором, что вовсе не обращали внимания на угасающую человеческую жизнь. Один или двое даже остановились, с секунду разглядывали ее и в конце концов решили не ввязываться. Через час голос Лилиан совсем ослаб, но она еще некоторое время с отчаянием всматривалась в равнодушный поток фарисеев и левитов, которому не было до нее никакого дела.
Собрав последние силы, Лилиан отчаянно крикнула и рухнула на холодную грязную мостовую. Она так и не узнала, сколько времени прошло, прежде чем добрый самаритянин наконец протянул ей руку помощи. Но сквозь пелену, застилавшую ей глаза, она все же почувствовала прикосновение сильных рук, услышала повелительный голос, отдававший приказания; расслышала даже слова «скорая помощь». Эти слова ее успокоили. Но лучше этих слов был какой-то запах, очень знакомый запах. Постепенно она различила сладкий аромат хлеба и горчицы. Он исходил от продавца хот-догов, заботливо склонившегося над ней. Какой это был прекрасный запах! И это было последнее, что запомнила Лилиан перед тем, как потерять сознание.
13
В девять часов вечера Аманда Кларк все еще дожидалась Дино Кастиса. Наконец он с грохотом появился в кабинете Джун, отдуваясь после быстрой ходьбы по коридору. Джун сидела за столом и беспрерывно курила. За последний час ни она, ни Аманда не проронили ни слова. Известие привело всю труппу в состояние настоящего шока. С того момента, когда под вой сирен полицейских машин и «скорой помощи» Лилиан Палмер увезли в больницу, все будто онемели.
– Джун, Аманда, – поздоровался Дино, закрывая за собой дверь кабинета. – Я примчался, как только… Это чудовищно, просто чудовищно.
– Да где же вы, черт возьми, были? – накинулась на него Джун.
– На яхте, – попытался оправдаться Дино. – Я узнал обо всем по радио. А ваше сообщение на автоответчике я прослушал, только когда попал домой. И почему никому не пришло в голову мне позвонить?
– Ты просто не удосужился оставить номер телефона яхты, – хмуро ответила Джун.
– Ну как она? – В его голосе прозвучало неподдельное беспокойство.
Вступила Аманда:
– Мы звонили в больницу. Они пообещали спасти ей ногу.
– Ногу? – удивился Дино. – Я слышал, что ее только ограбили. Что у нее с ногой?
Джун откинулась на спинку стула, затянулась сигаретой и выпустила густое облачко дыма.
– Помимо того, что эти негодяи ее ограбили, они еще сломали ей ногу и изуродовали лицо. Она неузнаваема, понимаете? Просто неузнаваема.
– О Господи! Какой кошмар! – Дино плюхнулся на свободный стул. – Ну и какой простой нам теперь грозит? Пока она не поправится и сможет репетировать?
Джун помолчала и жестко произнесла:
– Разве ты еще не понял? Карьера Лилиан Палмер скорее всего закончилась. Даже если она захочет продолжать репетировать наш спектакль, то понадобятся месяцы, а то и год, чтобы она смогла хотя бы начать ходить.
– Боже! – Дино в изнеможении стиснул голову руками. – Надо отменять постановку?
– Ни в коем случае! – неожиданно выпалила Аманда. – Мы обязаны продолжать репетиции.
Дино и Джун с нескрываемым удивлением посмотрели на пожилую актрису.
– Мистер Кастис, – произнесла она, – конечно, все мы поражены, возмущены и бесконечно опечалены тем, что случилось с мисс Палмер. Но не может же все остановиться только потому, что один из артистов вышел из строя? Для того вы и набирали дублеров, чтобы использовать их в таких случаях!
Дино нахмурился:
– Аманда, будьте благоразумны. Дублера можно использовать, если, скажем, кто-нибудь из основного состава подхватил грипп. Но не заменять же дублером приму! – Он поглядел на Джун, ища поддержки. – Я прав?
Джун знала, что пьеса значила довольно много для пожилой актрисы, но насколько много – ей стало понятно только сейчас. Отведя взгляд от полных мольбы глаз Аманды, Джун Рорк сказала:
– Дино прав. Мы не можем заменять Лилиан дублершей. – Она пожала плечами. – Это совершенно невозможно.
– Значит, вы сдаетесь? – с вызовом произнесла Аманда. И, не дав Джун открыть рот, набросилась на Дино: – И вы дадите ей вот так запросто отказаться от спектакля?
– Да не волнуйтесь вы так, – попытался унять ее Кастис. – Сейчас нельзя сказать ничего определенного. Да, сегодня произошло ужасное несчастье. Но я понял давным-давно: нельзя принимать важных решений в тяжелые моменты. Сейчас нам всем надо отправиться по домам, отдохнуть как следует, а завтра решить, как нам быть дальше. Что же до меня, то я немедленно закажу для Лилиан побольше цветов и отправлюсь посмотреть, в каком она состоянии. Это советую сделать и всем вам. Думаю, что несчастье, которое с ней случилось, намного важнее, чем любое шоу.
Хотя в душе не могла согласиться с таким решением, Аманда все-таки постаралась взять себя в руки.
Дино обернулся к Джун.
– Джун, я плачу тебе за то, что ты ставишь спектакль. Сейчас ты иди домой и думай. Если найдешь выход и человека, который был бы в состоянии достойно заменить Лилиан, скажи мне. Я за тебя решать не собираюсь. Это твой хлеб.
Джун кивнула.
– Может, у нас еще есть время: мы ведь репетируем всего несколько недель. Думаю, все не так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Я подумаю и завтра дам ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100