На глаза Ронни вновь набежали слезы.
– Но что нам делать сейчас? Мне больно, очень больно. У меня все отняли. Как тогда.
– Что делать? Карать, любовь моя. – Александра щелкнула пальцами. – Но на этот раз мы должны преподать им хороший урок. Сегодня ты – звезда! И мы устроим публичную казнь, пусть видят и боятся. Тогда-то твой талант, твой дух, твое творчество наверняка оценят. И никто больше не сможет причинить тебе зло, любовь моя. Поверь мне!
– Ты ангел, Александра! – Она улыбнулась. – Мой ангел-хранитель.
– Да, Вероника. Я была послана тебе. Но сейчас я – ангел гнева, Аполлион, Аваддон. Я прилечу на крыльях северного ветра и сокрушу всех злодеев, что посмели поднять на тебя руку, возлюбленная. Мир содрогнется, узнав, какой суровой будет кара. Ведь ты этого хочешь?
– Только скажи, что я должна сделать?
Александра загадочно улыбнулась.
– Сперва мы должны как следует подготовиться. Надо купить пистолет…
42
Возвращаться к жизни вовсе не входило в планы Джун Рорк. Она не видела смысла держаться за жизнь и рассматривала свой удел не иначе, как ожидание последнего часа. Жизнь для нее превратилась в ад. Психотерапевтам она сообщила, что умерла уже давно и лишь попыталась помочь своему телу последовать за душой. Ничего забавного в таких заявлениях не было. Ей рассказали, что время от времени к ней приходили посетители, но она была настолько слаба, что не могла или не хотела никого видеть. Душа Джун была погружена в непроглядную тьму. И она знала: еще немного – и эта тьма поглотит ее целиком.
– Привет, – прозвучал в дверях робкий голос.
Не шелохнувшись, Джун продолжала равнодушно смотреть в окно на серое небо.
– Привет, Джун. – На этот раз голос прозвучал громче. – Можно войти?
Ответа не последовало.
– Джун! Знаю, ты не хочешь никого видеть. Но доктор Тернер разрешил мне заглянуть.
Джун медленно обернулась и посмотрела на посетителя. На пороге в потертых джинсах и ветровке стоял Брайан Кэллоуэй. Он осторожно притворил за собой дверь и направился к ее кровати. Джун продолжала молчать.
Брайан оглядел палату, заставленную вазами с цветами, и нерешительно сказал:
– А у тебя, должно быть, много поклонников.
Молчание.
Он подошел к ней и с улыбкой произнес:
– Доктор сказал, что ты идешь на поправку.
– Доктора говорят, что я выжила только благодаря тебе, – враждебно процедила она.
Брайан не знал, что ответить.
– Я… ну… в тот день… нашел тебя.
– Какой герой. Кто тебе давал на это право?
– Ты, – ответил он. – Каждый день ты вколачивала нам в головы, что никто не имеет права отрекаться от того, чем он дорожит. Что бы ни случилось.
Она с вызовом посмотрела на Брайана.
– Значит, по-твоему, я еще и должна тебя благодарить за то, что ты мне помешал?
– Нет. Но мне хотелось бы думать, что если со мной что-нибудь случится, то и ты придешь мне на помощь. Я, собственно, заглянул, чтобы поговорить.
– У меня нет никакого желания разговаривать, – безучастно прошептала она.
– Ну, тогда просто послушай. – Он придвинул стул к кровати и сел. – Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что я и только я виноват во всех наших несчастьях. Прости меня, Джун.
Джун удивленно посмотрела на молодого человека.
– Что-то не пойму…
– Это неважно. Просто я хотел сказать тебе, что ты мне очень дорога, и надеюсь, тебе это небезразлично.
– Безразлично. – Джун опять мрачно уставилась в потолок. – Я не нуждаюсь ни в чьем участии. Кому я нужна? Да и вообще, доброта – лишь средство, которое люди используют, чтобы добиться своего. Я устала играть в эти игры.
– Это грустно. – Брайан закинул ногу на ногу. – Мне всегда казалось, что доброта, сострадание – это единственное, что помогает людям выжить в этом мире.
– Черта с два! Просто ты слишком мало знаешь о жизни, – процедила сквозь зубы Джун. – Доброта – это слабость. Стоит купиться на нее, как ты ослабляешь бдительность и становишься объектом для нападения. Рассчитывать на чью-либо доброту – это глупость.
– Не спорю, – кивнул Брайан. – Только глупцы станут лезть в огонь и вытаскивать ближнего. Я в этом убедился совсем недавно. Но ведь без сострадания сердце другого человека так и останется для тебя закрытым.
– Ну и что? – горько спросила она.
– А то, что без этого не проживешь. Сострадать – это риск, Джун. Да и вся жизнь – это риск. Вспомни молодых ребят, которые приходят к тебе на прослушивания, надеясь, что им повезет. Кого-то замечают, кого-то отсеивают, но все они уверены, что игра стоит свеч.
– Но нельзя же, чтобы тебя всю жизнь отсеивали! – едва слышно проговорила Джун.
– Почему же? Я больше уважаю тех, кто рискует и проигрывает, чем тех, кто сдается, так и не отважившись на попытку.
– Значит, ты должен вдвойне меня презирать, – вздохнула она. – За то, что я и проиграла, и сдалась.
– Ты ошибаешься. Ты можешь все послать к черту, можешь допустить ошибку, но это совсем не значит, что ты сдалась.
– Почему ты так думаешь? – с сомнением в голосе спросила она.
Брайан наклонился к ней ближе и с улыбкой ответил:
– Потому что твоя входная дверь была не заперта.
Джун повернулась к нему и недоверчиво поглядела ему в глаза:
– Что?
Он облокотился о металлическую спинку кровати.
– А вот что. Ты не могла предполагать, что кто-то придет к тебе на помощь. Но бессознательно ты не хотела сдаваться, оставляя путь к спасению. Вот почему дверь оказалась открытой. Слезы хлынули из глаз Джун.
– У меня нет больше сил, Брайан. Что бы ты ни говорил. Уходи и оставь меня в покое.
Он осторожно дотронулся до ее худенькой руки.
– Джун, послушай. Речь сейчас не о том, что произошло между тобой и Коди. Не думай о том, что он натворил, а просто вспомни, ведь ты же была действительно счастлива с ним, пусть недолго, но ведь это все-таки было? А это чего-то стоит. Ты испытала любовь, а значит – ты жила. Возможно, любовь прошла. Что ж, такова жизнь. Жизнь – это театр, большое шоу. Сперва мы рискуем, потом в один прекрасный день получаем долгожданную роль, а значит, возможность жить и быть счастливыми. Вот занавес поднят, огни рампы зажжены, и на пару часов мы погружаемся в иной мир, полный радости, счастья, аплодисментов, смеха, слез, возбужденных лиц в зрительном зале. Но вот занавес опустился, и все кончилось. Пусть на миг, но мы бываем счастливы. Ничто не может продолжаться вечно, Джун. Но ради этих нескольких счастливых мгновений в свете рампы стоит пойти на риск. Разве я не прав?
Джун облизнула пересохшие губы.
– Откуда тебе все это известно?
– Личный опыт и совет близкого друга, – грустно усмехнулся он. – У меня тоже была девушка. Я думал, что люблю ее. Может, любил, а может, не любил, а может, и до сих пор люблю. Но я точно знаю, что я использовал свой шанс. И был по-настоящему счастлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100