– Так что же случилось с этими пьесами?
– Ничего. Никто не захотел их ставить.
Аманда застыла на месте как вкопанная.
– Что?! Никто не захотел ставить Артура Трумэна? Артур, ты убиваешь меня! У тебя же могли с руками оторвать любой текст за одно только имя.
– Я тоже так думал. – Он снова взял ее за руку и повел дальше. – Но даже великий Артур Трумэн вынужден отдавать свои пьесы на прочтение всем этим агентам, продюсерам, режиссерам. И все они в один голос заявляли мне, что даже если на мое имя и придет весь Нью-Йорк, то сразу же после премьеры критики разнесут меня в пух и прах, и они не вернут ни одного вложенного доллара.
– О Господи! И что же ты сделал?
Он грустно улыбнулся.
– А что мне оставалось? Я умолял и просил, забыв о самолюбии, но вскоре покорно сдался и вернулся домой, в одиночестве переживать обиду.
– А что же делала твой агент? – разозлилась Аманда.
– Ты имеешь в виду Сару? – Он нервно рассмеялся. – Как последний глупец, я уволил ее, обвинив во всех своих бедах. Она пыталась втолковать мне, что продюсерам нужны более рискованные сюжеты, где много действия и интриг. Мои же работы уподоблялись картинам Нормана Рокуэлла. Слишком много американской сентиментальщины. Они не были напичканы супружескими изменами и голыми девицами.
– Боже! – в раздражении воскликнула Аманда. – Какая ужасная потеря для театра!
– Увы, дорогая, театру нет до меня никакого дела. Всем заправляет шоу-бизнес. Сейчас только тем все и заняты, чтобы выколотить побольше денег. Сара рассказывала мне, как она намучилась, продавая мой «Утренний дождь». В конце концов она поставила мне ультиматум: либо я пишу что-нибудь скандальное, либо прекращаю писать вообще.
– И что ты выбрал?
Он усмехнулся:
– Как и следовало ожидать, я с негодованием хлопнул дверью и вернулся к себе на Парк-авеню, откуда не высовывал носа пять или шесть лет.
– Пока не написал «Точный удар».
Он задумчиво посмотрел на свою пожилую подругу.
– Да, пока не написал «Точный удар». Аманда, дорогая, ты ведь помнишь, что я тебе говорил: это наш удар судьбе, наш последний шанс вырваться из забвения?
– Да. – Она снова улыбалась. – И ты был прав. Ты всем им показал, что еще способен на удар.
– Но, увы, только в определенной мере, – он весело подмигнул Аманде.
Она посмотрела на него с осуждением.
– Что?
– А то, что я до сих пор пишу пьесы, когда я в настроении, и пишу так, как считаю нужным. Но «Точный удар» – это совсем другое. «Точный удар» – это прежде всего удар по всем этим молодым хищникам, которые завладели театром. Они напоминают японцев, которые скупают наш прекрасный город. На этот раз мне не было дела до искусства или вообще до театра. На этот раз меня интересовал только бизнес. Ирония заключается в том, что эта пьеса дышит истинным чувством, но в то же время полностью соответствует требованиям тех, кто правит бал.
Аманда начала кое-что понимать.
– Так, значит, тебе неловко за то, что тебе пришлось написать нечно более коммерческое?
– О, если бы дело было только в этом. – Он погладил руку Аманды. – Еще год назад, доведенный до отчаяния, что вот уже десять лет меня не ставят, я решил покончить с драматургией. Ни одна из моих идей не вызывала ни у кого ни малейшего интереса. Однако мне по-прежнему принадлежало нечто очень ценное. Мое имя.
– Твое имя? – В ее глазах застыло недоумение. Она видела, как трудно ему говорить. Слишком уж знакомо было ей то чувство боли, которое порождено забвением.
– Да, мое имя, – продолжал Артур. – Все, что мне было нужно, так это поставить хорошую пьесу и оплатить долги. – Он глубоко вздохнул, усталыми глазами поглядел вдаль, а затем снова обратился к Аманде: – Так вот. Около года назад один молодой человек обратился ко мне с деловым предложением. Это был начинающий актер, один из тысяч никому не известных молодых людей, намеревающихся что-то совершить, стремящихся что-то доказать и покорить мир. Знаешь, он произвел на меня большое впечатление. Его глаза излучали страсть, задор, огонь и целеустремленность, совсем как у молодого Артура Трумэна в шестидесятые-семидесятые. Но, кроме работы на сцене, он еще и писал пьесы.
Аманда остолбенела.
– Так, значит, «Точный удар» принадлежит не тебе?
Он покачал головой.
– Да нет же, именно мне. Это моя законная собственность. Купленная и проданная. Плюс все права и привилегии, включая соглашение о нераспространении.
– О Господи! – в ужасе выдохнула Аманда.
– Таково было его условие. Он продал мне свою пьесу в обмен на мое имя. Все, чего он хотел, – это чтобы пьесу поставили. Видишь, какая неправдоподобная история. И тут я вспомнил про Сару. Я с ней созвонился. Она любезно согласилась возобновить сотрудничество. Я показал ей текст, разумеется, с моим именем на титульном листе. Ну а конец тебе известен. Меньше чем через две недели пьеса пошла.
Аманда с трудом верила тому, что услышала.
– Почему ты решил мне во всем признаться?
Артур обнял ее за плечи.
– Я хотел, чтобы ты знала – на этот раз мы их перехитрили. Слава, успех, автографы, рецензии – все это наше потому, что мы обошли этих прощелыг-бизнесменов с помощью их же собственных уловок. Знаешь, мне ужасно хотелось, чтобы ты разделила со мной эту победу, моя дорогая.
Но она лишь с тоской поглядела на него долгим, пристальным взглядом.
– Все это просто немыслимо, Артур. И все-таки мне кажется, что ты прав. Мы заслужили большего, чем то, что шоу-бизнес отпустил на нашу долю.
– Это точно. – Трумэн приосанился и гордо заявил: – Кроме того, я опять знаменит. Так что еще парочка таких вот хитов – и нам с тобой хватит на всю оставшуюся жизнь. А свои художественные вкусы можно приберечь для себя.
– О, как все это пошло! – Аманда закрыла глаза и отчаянно замотала головой. – Это делает мир таким дешевым и продажным, во всем теряется смысл.
Какое-то время Артур молча шел рядом, но потом не выдержал:
– Аманда, а в чем или в ком ты видишь смысл? В драматурге, который написал сценарий, в технике-осветителе, который верно направляет свет, в актере, который сносно заучил реплику? Нет, только не в них. Ты помнишь тех молодых мужчину и женщину, которые несколько минут назад с восхищением назвали Аманду Кларк великой? Вот для них-то мы с тобой и существуем. И если выучиться гнусным законам бизнеса означает вновь вернуться на сцену, к нашей публике – нашей публике, – то я готов уступить. Аманда, вспомни, что ты же звезда! Порадуйся же со мной тому, что мы сумели нанести удар коварной судьбе. Короткая память неблагодарной публики ожесточила наши сердца, и только наша ловкость позволила нам выжить. Все это выглядит, в некотором роде, как сцена из спектакля. – Его глаза потеплели. – Это все, что я хотел тебе сообщить.
В порыве благодарности Аманда припала к его губам и подарила ему самый долгий, самый горячий поцелуй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100