Этого не может быть! Это просто жестокая шутка.
– Ты же знаешь, какая за этим следует реплика. Я уверен, ты ее хорошо помнишь, – улыбнулся Коди. – Но это правда, понимаешь? Поверь мне, я не играю. И мы не на сцене. Это правда. Да. Я хочу тебя.
Джун не выдержала, ее голос одолел застрявший в горле комок.
– Что?! Может, еще и следующую реплику, Коди? Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь меня, как Эван, обращаясь к Кэсси каждый день на репетициях? – Но гнев, который она старалась подхлестнуть в себе, быстро угас. Ее голос предательски дрогнул, когда она тихо произнесла: – Это не смешно, Коди.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он чеканил слова с предельной точностью, его бесстрастный голос рассекал воздух как бритва, пробиваясь прямо к холодному, омертвевшему, лишенному жизни сердцу Джун. Он протянул руку и погладил ее по щеке.
– Мне кажется, я люблю тебя, Джун.
Ошеломленная, она отчаянно искала в его глазах подтверждение искренности его слов, которые казались ей абсолютно невероятными.
Коди неожиданно нагнулся к ней и быстро поцеловал ее в тонкие холодные губы.
– Нет! – Джун непроизвольно отшатнулась и оттолкнула Коди. В голове у нее все помутилось, страх ледяными щупальцами стиснул душу.
– Уходи, Коди! Это какое-то недоразумение. Оставь меня в покое. Я… хочу остаться одна.
– Не могу. – Коди был настроен решительно. – Я не могу оставить тебя одну. Неужели не понятно? Перестань притворяться. Разве не ты позволила мне поцеловать тебя? Скажи.
– Пожалуйста, оставь меня. – Джун без сил закрыла глаза. – Я устала соглашаться с тобой. Тебе здесь нечего делать. Не лезь в мою личную жизнь. Ты всего лишь смазливый голливудский донжуан, неудачник с дырой в кармане! И все. Вот и все! Уходи!
Коди печально кивнул.
– Да, Джун, это правда. Я всего-навсего неудачник и смазливый донжуан. Повторяй это изо дня в день, до тех пор, пока не начнешь в это верить.
Джун молча смотрела на него, ее трясло.
На этот раз Коди решил разыграть отчаяние.
– Не гони меня прочь, Джун. Возможно, фортуна изменила мне, но это не значит, что я не способен чувствовать. Прости, если я обидел тебя. Но я не нашел другого способа, как подойти к тебе и объясниться, хотя это и грубо вышло. Я люблю тебя. Я знаю. Почему ты стараешься меня оттолкнуть?
Джун порывисто вскочила с дивана, как будто он собирался наброситься на нее с ножом. Она перешла на крик:
– Что тебе от меня надо? Ты мне нравишься, Коди. Это правда. Но позволь и мне быть честной до конца. Мне казалось, что мы преодолели некий барьер и стали друзьями! Только друзьями! И все! Уходи сейчас же!
Коди встал с дивана и осторожно взял ее руки в свои горячие ладони.
– Ты права, мы преодолели барьер. И сейчас это очень важно. Я не хочу быть просто твоим другом. Это для меня слишком мало. Можешь называть меня эгоистом. Но скажи только одно, что тебя вполне устраивают нынешние наши отношения. Скажи только, что я тебе противен. Ну скажи же! А потом вышвырни меня вон из этого дома.
Силы изменили Джун. Ей казалось, что все ее тело налилось свинцом и онемело.
– Коди, ты не знаешь меня. Ты не можешь меня любить. Кого ты пытаешься обмануть? Открой глаза! Это ужасная ошибка!
– Я могу любить кого хочу. – Он улыбнулся так обезоруживающе, что Джун растерялась. – И я выбрал тебя.
Но разве это возможно?! Одинокая слеза сползла по ее щеке. Казалось, заговорила ее боль.
– Это неправда! Ты не можешь любить меня!
– Почему?
Подавив рыдание, Джун отчаянно выкрикнула:
– Потому что это невозможно! Разве ты не понимаешь? – Она отступила на шаг и простонала: – Ты что, слепой? Разве ты не видишь того, что видят все?
Лавина эмоций обрушилась на нее, и Джун, не в силах сопротивляться, разрыдалась.
Коди приблизился к ней вплотную и поднес указательный палец к ее губам.
– Я вижу женщину с нечеловеческой силой воли и работоспособностью, которой другие могут только завидовать. Я вижу самую умную, саму остроумную, самую честную на свете женщину. Женщину, с которой, когда она сбрасывает маску беспристрастности, – интересно и весело. Женщину, которой я благодарен уже за то, что она иногда доверяет мне свои проблемы. И все это я нахожу чертовски привлекательным.
Джун тряхнула головой. Может быть, это сон? Жестокий кошмар? Мужчины никогда не замечали ее, а уж эти знаменитые красавчики, которым не составляло труда завладеть любой женщиной, и подавно. Все происходящее казалось ей полным безумием. Однако в глубине души она надеялась, что для нее еще не все потеряно, что еще есть шанс.
– Даже если все, что ты сказал, – правда, Коди, – прошептала она, – то знай, что я не испытываю к тебе никаких чувств. Ты должен это знать. Ты мне нравишься, мне с тобой легко. Но и только.
Последние слова Джун потонули в прорвавшихся наружу рыданиях. Слезы ручьями стекали по ее дрожащим губам, капали с подбородка.
Он снова нагнулся, чтобы поцеловать ее, но помедлил и спросил:
– Ты совсем ничего не чувствуешь?
Джун ощущала на губах и на подбородке его теплое дыхание. Не отрывая глаз от лица Коди, она отодвинулась. Ее сердце готово было разорваться на части, в горле стоял тяжелый комок. Зачем он спросил ее об этом? После всего случившегося что же она может чувствовать?
– Ничего, – отрицательно покачала головой она.
Парализованная нерешительностью и страхом, Джун зачарованно смотрела на его закрытые глаза, когда ощутила пьянящий вкус его губ, теплых и мягких. Боже, как это восхитительно! В ее голове вихрем закружились воспоминания, страхи, тревога, стыд.
Да понимает ли он вообще, что делает? Это, должно быть, ошибка. У него нет на это права!
Из темных глубин памяти одно за другим всплывали воспоминания, больно вонзаясь в сердце, раздирая его, приговаривая к одиночеству.
Подросток с подтяжками на штанах: «Ты спятила? Вали отсюда, уродина! Мальчишки будут только смеяться над тобой».
Пышногрудая девочка из ее класса: «Ты плоская, как доска. Мальчишкам нужны сиськи, да побольше, разве не знаешь? – Громкий смех. – Попробуй искусственные. Или подложи в лифчик пару носков своего братца. А то и две».
Подруга-дылда с родимым пятном на щеке: «И зачем мы только пришли на эти ужасные танцы? Ребята на нас и не смотрят».
Мать: «Ничего, родная. Мальчишки – это не самое главное. Лучше хорошо учись».
Одноклассник-оптимист: «Не переживай, рыжая. Где-нибудь есть парень и для тебя. Поищи какого-нибудь в темных очках и с белой тростью». Смех.
Парень из колледжа: «Ты что, еще девственница? Эй, с тобой все в порядке?»
Элен Трэвис: «Только я понимаю тебя… Ты так прекрасна! И заслуживаешь, чтобы тебя любили. Поверь мне».
Джун влепила Коди пощечину. От ярости и напряжения на ее лице выступили красные пятна.
– Уходи немедленно! И оставь меня в покое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Ты же знаешь, какая за этим следует реплика. Я уверен, ты ее хорошо помнишь, – улыбнулся Коди. – Но это правда, понимаешь? Поверь мне, я не играю. И мы не на сцене. Это правда. Да. Я хочу тебя.
Джун не выдержала, ее голос одолел застрявший в горле комок.
– Что?! Может, еще и следующую реплику, Коди? Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь меня, как Эван, обращаясь к Кэсси каждый день на репетициях? – Но гнев, который она старалась подхлестнуть в себе, быстро угас. Ее голос предательски дрогнул, когда она тихо произнесла: – Это не смешно, Коди.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он чеканил слова с предельной точностью, его бесстрастный голос рассекал воздух как бритва, пробиваясь прямо к холодному, омертвевшему, лишенному жизни сердцу Джун. Он протянул руку и погладил ее по щеке.
– Мне кажется, я люблю тебя, Джун.
Ошеломленная, она отчаянно искала в его глазах подтверждение искренности его слов, которые казались ей абсолютно невероятными.
Коди неожиданно нагнулся к ней и быстро поцеловал ее в тонкие холодные губы.
– Нет! – Джун непроизвольно отшатнулась и оттолкнула Коди. В голове у нее все помутилось, страх ледяными щупальцами стиснул душу.
– Уходи, Коди! Это какое-то недоразумение. Оставь меня в покое. Я… хочу остаться одна.
– Не могу. – Коди был настроен решительно. – Я не могу оставить тебя одну. Неужели не понятно? Перестань притворяться. Разве не ты позволила мне поцеловать тебя? Скажи.
– Пожалуйста, оставь меня. – Джун без сил закрыла глаза. – Я устала соглашаться с тобой. Тебе здесь нечего делать. Не лезь в мою личную жизнь. Ты всего лишь смазливый голливудский донжуан, неудачник с дырой в кармане! И все. Вот и все! Уходи!
Коди печально кивнул.
– Да, Джун, это правда. Я всего-навсего неудачник и смазливый донжуан. Повторяй это изо дня в день, до тех пор, пока не начнешь в это верить.
Джун молча смотрела на него, ее трясло.
На этот раз Коди решил разыграть отчаяние.
– Не гони меня прочь, Джун. Возможно, фортуна изменила мне, но это не значит, что я не способен чувствовать. Прости, если я обидел тебя. Но я не нашел другого способа, как подойти к тебе и объясниться, хотя это и грубо вышло. Я люблю тебя. Я знаю. Почему ты стараешься меня оттолкнуть?
Джун порывисто вскочила с дивана, как будто он собирался наброситься на нее с ножом. Она перешла на крик:
– Что тебе от меня надо? Ты мне нравишься, Коди. Это правда. Но позволь и мне быть честной до конца. Мне казалось, что мы преодолели некий барьер и стали друзьями! Только друзьями! И все! Уходи сейчас же!
Коди встал с дивана и осторожно взял ее руки в свои горячие ладони.
– Ты права, мы преодолели барьер. И сейчас это очень важно. Я не хочу быть просто твоим другом. Это для меня слишком мало. Можешь называть меня эгоистом. Но скажи только одно, что тебя вполне устраивают нынешние наши отношения. Скажи только, что я тебе противен. Ну скажи же! А потом вышвырни меня вон из этого дома.
Силы изменили Джун. Ей казалось, что все ее тело налилось свинцом и онемело.
– Коди, ты не знаешь меня. Ты не можешь меня любить. Кого ты пытаешься обмануть? Открой глаза! Это ужасная ошибка!
– Я могу любить кого хочу. – Он улыбнулся так обезоруживающе, что Джун растерялась. – И я выбрал тебя.
Но разве это возможно?! Одинокая слеза сползла по ее щеке. Казалось, заговорила ее боль.
– Это неправда! Ты не можешь любить меня!
– Почему?
Подавив рыдание, Джун отчаянно выкрикнула:
– Потому что это невозможно! Разве ты не понимаешь? – Она отступила на шаг и простонала: – Ты что, слепой? Разве ты не видишь того, что видят все?
Лавина эмоций обрушилась на нее, и Джун, не в силах сопротивляться, разрыдалась.
Коди приблизился к ней вплотную и поднес указательный палец к ее губам.
– Я вижу женщину с нечеловеческой силой воли и работоспособностью, которой другие могут только завидовать. Я вижу самую умную, саму остроумную, самую честную на свете женщину. Женщину, с которой, когда она сбрасывает маску беспристрастности, – интересно и весело. Женщину, которой я благодарен уже за то, что она иногда доверяет мне свои проблемы. И все это я нахожу чертовски привлекательным.
Джун тряхнула головой. Может быть, это сон? Жестокий кошмар? Мужчины никогда не замечали ее, а уж эти знаменитые красавчики, которым не составляло труда завладеть любой женщиной, и подавно. Все происходящее казалось ей полным безумием. Однако в глубине души она надеялась, что для нее еще не все потеряно, что еще есть шанс.
– Даже если все, что ты сказал, – правда, Коди, – прошептала она, – то знай, что я не испытываю к тебе никаких чувств. Ты должен это знать. Ты мне нравишься, мне с тобой легко. Но и только.
Последние слова Джун потонули в прорвавшихся наружу рыданиях. Слезы ручьями стекали по ее дрожащим губам, капали с подбородка.
Он снова нагнулся, чтобы поцеловать ее, но помедлил и спросил:
– Ты совсем ничего не чувствуешь?
Джун ощущала на губах и на подбородке его теплое дыхание. Не отрывая глаз от лица Коди, она отодвинулась. Ее сердце готово было разорваться на части, в горле стоял тяжелый комок. Зачем он спросил ее об этом? После всего случившегося что же она может чувствовать?
– Ничего, – отрицательно покачала головой она.
Парализованная нерешительностью и страхом, Джун зачарованно смотрела на его закрытые глаза, когда ощутила пьянящий вкус его губ, теплых и мягких. Боже, как это восхитительно! В ее голове вихрем закружились воспоминания, страхи, тревога, стыд.
Да понимает ли он вообще, что делает? Это, должно быть, ошибка. У него нет на это права!
Из темных глубин памяти одно за другим всплывали воспоминания, больно вонзаясь в сердце, раздирая его, приговаривая к одиночеству.
Подросток с подтяжками на штанах: «Ты спятила? Вали отсюда, уродина! Мальчишки будут только смеяться над тобой».
Пышногрудая девочка из ее класса: «Ты плоская, как доска. Мальчишкам нужны сиськи, да побольше, разве не знаешь? – Громкий смех. – Попробуй искусственные. Или подложи в лифчик пару носков своего братца. А то и две».
Подруга-дылда с родимым пятном на щеке: «И зачем мы только пришли на эти ужасные танцы? Ребята на нас и не смотрят».
Мать: «Ничего, родная. Мальчишки – это не самое главное. Лучше хорошо учись».
Одноклассник-оптимист: «Не переживай, рыжая. Где-нибудь есть парень и для тебя. Поищи какого-нибудь в темных очках и с белой тростью». Смех.
Парень из колледжа: «Ты что, еще девственница? Эй, с тобой все в порядке?»
Элен Трэвис: «Только я понимаю тебя… Ты так прекрасна! И заслуживаешь, чтобы тебя любили. Поверь мне».
Джун влепила Коди пощечину. От ярости и напряжения на ее лице выступили красные пятна.
– Уходи немедленно! И оставь меня в покое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100