..
На полутемной лестнице в эту самую минуту Борихин, прислонившись плечом к колонне, отчитывал кого-то:
- Слушай, еще раз услышу от тебя слово "сюрприз" - уволю к чертовой матери, - громыхал он в трубку. - Можешь потом обижаться...
У него за спиной из полумрака выплыла неясная тень. Совершенно неслышно она придвинулась поближе и замерла за колонной, у которой стоял сыщик. В ее руках вдруг возник вполне материальный пистолет, на ствол которого был навинчен глушитель. Потом пистолет стал неспешно, зловеще подниматься...
- Да не будь ты мальчишкой, Василий! - продолжал распекать своего помощника ничего не подозревающий Борихин. - Позвонил - так рассказывай.
Глушитель почти уперся сыщику в затылок. Палец в черной перчатке начал медленно, чтобы не щелкнул, взводить курок.
Дверь, ведущая из зала, с грохотом распахнулась, и со словами "Верунь, я недолго, честное слово!" на пороге возник Толстый в сопровождении своих громил. Рука с пистолетом едва уловимым промельком отпрянула назад. Секунду спустя, никем не замеченная, тень растворилась в темноте.
- Все, хватит, Василий, - в присутствии посторонних Борихин явно не желал продолжать препирательства с дерзким мальчишкой. - Завтра в восемь на работе! Доложишь в письменном виде, как положено... Да нет, не издеваюсь. Все, привет.
Толстый, не очень уверенно, но целенаправленно двигаясь к выходу из ресторана, на полпути остановился и строго поглядел на своих телохранителей:
- Все, дальше я сам.
- Анатолий Анатольевич... - начал было старший из охранников.
- Ну что, неясно сказано, что ли? Вот, - палец Толстого указал на Борихина. - Сыщика нашего охраняйте. Головой отвечаете! - Толстый подмигнул не слишком обрадованному ролью громоотвода капитану.
Тот только пожал плечами и зашагал в зал. Его почетный караул, то и дело оглядываясь, дисциплинированно последовал за ним. Толстый исчез за входной дверью ресторана.
На поляну с печальными обелисками в центре падал теперь лунный свет. В нем вдруг возникла расплывчатая фигура, приближавшаяся к надгробьям со стороны левады. Месяц, светивший из-за спины фигуры и то и дело скрывавшийся за облаками, вычерчивал только неясный силуэт и оставлял в тени лицо приближавшегося. Фигура подошла к надгробной плите Амины и небрежно, ногой, смахнула с нее корзину с цветами, оставленными днем. На их место пришедший положил огромную охапку белых роз. Постояв молча над могилой, фигура направилась к обелиску с именем Буржуя, но здесь задержалась только для того, чтобы вытереть о кромку могильной плиты налипшую на подошвы грязь. Потом фигура снова исчезла за опушкой левады.
То и дело спотыкаясь и сопровождая каждый промах чертыханьем, Толстый добрел до своего джипа, отключил сигнализацию и завел двигатель. Машина тронулась с места, благополучно выехала со стоянки и выбралась на широкий бульвар. Сразу за ней со стоянки выполз еще один автомобиль с погашенными фарами. Ближний свет загорелся в нем только на бульваре. Как приклеенный, автомобиль следовал за джипом Толстого, а тот, поглощенный управлением своей мощной "телегой", ничего не замечал.
Несмотря на свое состояние, Толстый вел машину на удивление уверенно и ровно через час оказался далеко за городом. Джип остановился у мрачного особняка, чем-то напоминавшего средневековый замок. За окнами строения было темно.
Толстый поднялся на крыльцо, толкнул легко поддавшуюся дверь и вошел в дом. Судя по тому, как уверенно oн ориентировался в полной темноте, это место Толстому была хорошо знакомо. Остановился он в большом зале со стеклянным фонарем вместо потолка. Здесь на столе стояла горящая керосиновая лампа, которая бросала слабые отсвет на задернутые тяжелыми шторами окна, затянутые пыльными драпировками стены, покосившийся мольберт в углу. Судя по всему, когда-то это помещение служило мастерской какому-то художнику, но сейчас на всем лежала печать заброшенности.
Толстый подошел к столу, бросил на него бумажный парт - похоже с провизией, - который он принес из машины пододвинул поближе к слабому свету кресло и устало пухнул в него. Так, в полной неподвижности, он просидел минут пять. Драпировки за его спиной едва заметно колыхнулись, а потом решительно отодвинулись, взметнув изрядное облачко пыли.
Когда на плечо Толстого легла рука подошедшего сзади человека, он даже не вздрогнул.
- На панихиде нажрались, господин генеральный директор? - раздался голос за высокой спинкой кресла.
- На ней, родимой, - грустно улыбнулся Толстый. Помедлив несколько мгновений, словно собирался с силами, он тяжело встал и повернулся лицом к говорившему.
Перед ним стоял Буржуй.
- Привет, покойничек!
ГЛАВА 3
Солнечный луч, проникший в щель жалюзи, медленно полз по роскошному ковру огромной спальни. Вот он уткнулся в орехового дерева спинку необъятной кровати, остановился на секунду и двинулся вверх. Достигнув края спинки, луч перевалил через кромку, резко метнулся вперед и, преодолев шелковый океан простыни, застыл на широченной, украшенной рваным шрамом спине лежавшего в кровати человека.
Толстый приоткрыл один глаз и осторожно пошевелился. Не спал он уже давно, но, пока рядом была Вера, успешно притворялся спящим, чтобы не расстраивать боевую подругу. Теперь откуда-то издалека, из кухни, едва доносилось позвякивание посуды - жена готовила завтрак. У Толстого все не шел из головы ночной разговор с Буржуем в заброшенном особняке Кудлы. О нем напомнил и запах свежежаренного кофе, уже разнесшийся по квартире.
...Они сидели у зажженного вопреки всем законам конспирации камина и молча попивали сваренный на угольях кофе.
- Ненавижу этот дом, - произнес наконец Буржуй, задумчиво глядя в огонь.
- Я, может, не очень умный, но никак не пойму, чего ты вообще здесь забыл.
Толстый подождал немного, надеясь на ответ, но, поскольку друг вообще никак не откликнулся, сменил тему, а заодно и тональность начинавшегося разговора:
- Ну, выкладывай, как там Америка. В Диснейленде был?
Но Буржуй шутку не поддержал.
- Знаешь, я Штаты возненавидел, - подавленно проговорил он. - А ведь раньше любил. Нью-Йорк особенно, ты знаешь. Но теперь они для меня просто огромная страна, миллионы людей с ненастоящими улыбками и ощущением беспомощности. Я ведь его не нашел...
Но Толстый утешить друга не пожелал:
- Да ну? Я чего-то так и решил.
- Нечего издеваться, - обозлился Буржуй. - Первый месяц я был уверен, я чувствовал, что иду по его следу. Я переезжал из города в город, звонил в сотни дверей, и каждый раз мне казалось - сейчас я войду, он поднимет на меня свои рыбьи глаза, и все будет кончено. Или я его, или он меня.
- Еще чего! - с непосредственностью крепко подвыпившего человека хмыкнул Толстый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
На полутемной лестнице в эту самую минуту Борихин, прислонившись плечом к колонне, отчитывал кого-то:
- Слушай, еще раз услышу от тебя слово "сюрприз" - уволю к чертовой матери, - громыхал он в трубку. - Можешь потом обижаться...
У него за спиной из полумрака выплыла неясная тень. Совершенно неслышно она придвинулась поближе и замерла за колонной, у которой стоял сыщик. В ее руках вдруг возник вполне материальный пистолет, на ствол которого был навинчен глушитель. Потом пистолет стал неспешно, зловеще подниматься...
- Да не будь ты мальчишкой, Василий! - продолжал распекать своего помощника ничего не подозревающий Борихин. - Позвонил - так рассказывай.
Глушитель почти уперся сыщику в затылок. Палец в черной перчатке начал медленно, чтобы не щелкнул, взводить курок.
Дверь, ведущая из зала, с грохотом распахнулась, и со словами "Верунь, я недолго, честное слово!" на пороге возник Толстый в сопровождении своих громил. Рука с пистолетом едва уловимым промельком отпрянула назад. Секунду спустя, никем не замеченная, тень растворилась в темноте.
- Все, хватит, Василий, - в присутствии посторонних Борихин явно не желал продолжать препирательства с дерзким мальчишкой. - Завтра в восемь на работе! Доложишь в письменном виде, как положено... Да нет, не издеваюсь. Все, привет.
Толстый, не очень уверенно, но целенаправленно двигаясь к выходу из ресторана, на полпути остановился и строго поглядел на своих телохранителей:
- Все, дальше я сам.
- Анатолий Анатольевич... - начал было старший из охранников.
- Ну что, неясно сказано, что ли? Вот, - палец Толстого указал на Борихина. - Сыщика нашего охраняйте. Головой отвечаете! - Толстый подмигнул не слишком обрадованному ролью громоотвода капитану.
Тот только пожал плечами и зашагал в зал. Его почетный караул, то и дело оглядываясь, дисциплинированно последовал за ним. Толстый исчез за входной дверью ресторана.
На поляну с печальными обелисками в центре падал теперь лунный свет. В нем вдруг возникла расплывчатая фигура, приближавшаяся к надгробьям со стороны левады. Месяц, светивший из-за спины фигуры и то и дело скрывавшийся за облаками, вычерчивал только неясный силуэт и оставлял в тени лицо приближавшегося. Фигура подошла к надгробной плите Амины и небрежно, ногой, смахнула с нее корзину с цветами, оставленными днем. На их место пришедший положил огромную охапку белых роз. Постояв молча над могилой, фигура направилась к обелиску с именем Буржуя, но здесь задержалась только для того, чтобы вытереть о кромку могильной плиты налипшую на подошвы грязь. Потом фигура снова исчезла за опушкой левады.
То и дело спотыкаясь и сопровождая каждый промах чертыханьем, Толстый добрел до своего джипа, отключил сигнализацию и завел двигатель. Машина тронулась с места, благополучно выехала со стоянки и выбралась на широкий бульвар. Сразу за ней со стоянки выполз еще один автомобиль с погашенными фарами. Ближний свет загорелся в нем только на бульваре. Как приклеенный, автомобиль следовал за джипом Толстого, а тот, поглощенный управлением своей мощной "телегой", ничего не замечал.
Несмотря на свое состояние, Толстый вел машину на удивление уверенно и ровно через час оказался далеко за городом. Джип остановился у мрачного особняка, чем-то напоминавшего средневековый замок. За окнами строения было темно.
Толстый поднялся на крыльцо, толкнул легко поддавшуюся дверь и вошел в дом. Судя по тому, как уверенно oн ориентировался в полной темноте, это место Толстому была хорошо знакомо. Остановился он в большом зале со стеклянным фонарем вместо потолка. Здесь на столе стояла горящая керосиновая лампа, которая бросала слабые отсвет на задернутые тяжелыми шторами окна, затянутые пыльными драпировками стены, покосившийся мольберт в углу. Судя по всему, когда-то это помещение служило мастерской какому-то художнику, но сейчас на всем лежала печать заброшенности.
Толстый подошел к столу, бросил на него бумажный парт - похоже с провизией, - который он принес из машины пододвинул поближе к слабому свету кресло и устало пухнул в него. Так, в полной неподвижности, он просидел минут пять. Драпировки за его спиной едва заметно колыхнулись, а потом решительно отодвинулись, взметнув изрядное облачко пыли.
Когда на плечо Толстого легла рука подошедшего сзади человека, он даже не вздрогнул.
- На панихиде нажрались, господин генеральный директор? - раздался голос за высокой спинкой кресла.
- На ней, родимой, - грустно улыбнулся Толстый. Помедлив несколько мгновений, словно собирался с силами, он тяжело встал и повернулся лицом к говорившему.
Перед ним стоял Буржуй.
- Привет, покойничек!
ГЛАВА 3
Солнечный луч, проникший в щель жалюзи, медленно полз по роскошному ковру огромной спальни. Вот он уткнулся в орехового дерева спинку необъятной кровати, остановился на секунду и двинулся вверх. Достигнув края спинки, луч перевалил через кромку, резко метнулся вперед и, преодолев шелковый океан простыни, застыл на широченной, украшенной рваным шрамом спине лежавшего в кровати человека.
Толстый приоткрыл один глаз и осторожно пошевелился. Не спал он уже давно, но, пока рядом была Вера, успешно притворялся спящим, чтобы не расстраивать боевую подругу. Теперь откуда-то издалека, из кухни, едва доносилось позвякивание посуды - жена готовила завтрак. У Толстого все не шел из головы ночной разговор с Буржуем в заброшенном особняке Кудлы. О нем напомнил и запах свежежаренного кофе, уже разнесшийся по квартире.
...Они сидели у зажженного вопреки всем законам конспирации камина и молча попивали сваренный на угольях кофе.
- Ненавижу этот дом, - произнес наконец Буржуй, задумчиво глядя в огонь.
- Я, может, не очень умный, но никак не пойму, чего ты вообще здесь забыл.
Толстый подождал немного, надеясь на ответ, но, поскольку друг вообще никак не откликнулся, сменил тему, а заодно и тональность начинавшегося разговора:
- Ну, выкладывай, как там Америка. В Диснейленде был?
Но Буржуй шутку не поддержал.
- Знаешь, я Штаты возненавидел, - подавленно проговорил он. - А ведь раньше любил. Нью-Йорк особенно, ты знаешь. Но теперь они для меня просто огромная страна, миллионы людей с ненастоящими улыбками и ощущением беспомощности. Я ведь его не нашел...
Но Толстый утешить друга не пожелал:
- Да ну? Я чего-то так и решил.
- Нечего издеваться, - обозлился Буржуй. - Первый месяц я был уверен, я чувствовал, что иду по его следу. Я переезжал из города в город, звонил в сотни дверей, и каждый раз мне казалось - сейчас я войду, он поднимет на меня свои рыбьи глаза, и все будет кончено. Или я его, или он меня.
- Еще чего! - с непосредственностью крепко подвыпившего человека хмыкнул Толстый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107