- Буржуй бросился навстречу входившему в кабинет врачу.
- Ничего! - сердито ответил тот.
- В каком смысле?
- В самом прямом! - врач раздраженно дернул плечом. - Хотите ветеринара для своего друга вызывайте. У них, говорят, специальные ружья есть ампулами стреляют...
- Зря вы так, - с упреком проговорил Пожарский. - У него горе. Семейное...
- А если я к нему подойду, - невозмутимо ответил доктор, - у моей семьи будет семейное горе. Вы этого хотите?
И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, врач направился к двери. Пожарский и Буржуй - оба бледные, невыспавшиеся, небритые - разочарованно переглянулись. Всю ночь Толстый проносился на джипе по лесным дорогам и, конечно же, ничего не нашел. Утром он - как был, в футболке и трусах - заявился в офис, прошел прямо в тренажерный зал и с тех пор, вот уже несколько часов, колотил там боксерскую грушу и зверем бросался на всех, кто пытался к нему приблизиться, не исключая даже друзей. Только что вышедший врач был уже третьим, кто отказался иметь с Толстым дело.
В комнату вошел угрюмый Борихин. Всю ночь он провел рядом с Толстым. А доставив его к офису, отправился разведать обстановку. Посмотрев на озабоченных друзей, хмуро спросил:
- Что - анализируете?
- Вчера уже попытались... - безнадежно махнул рукой Олег.
- Как Анатолий Анатольевич? - Борихин устало опустился в кресло.
- А вы как думаете? - не слишком приветливо отозвался Буржуй.
- Убивает сам себя, - пояснил Пожарский. - Чтобы никого другого не убить. А вы что скажете? Или опять нечего?
- Да сказать-то есть что, - сыщик крепко потер осунувшееся от бессонницы лицо. - А вот понять что-нибудь...
- Так вы что, вообще ничего не узнали? - вскинулся Буржуй.
- В том-то и дело, что узнал. Бред какой-то... Не вяжется одно к другому! Не вяжется - и все тут!
- А трупы опознали? - вяло поинтересовался Олег.
- Трупы-то опознали. Вернее - труп. Артура вам представлять не надо - старый знакомый. Кстати, он откуда взялся в такой компании, тоже неясно...
- Ну а второй? - Буржуй закурил неизвестно какую по счету сигарету.
- Рецидивист с богатым прошлым, - после нескольких глубоких затяжек сообщил Борихин. - Рощин Вадим Егорович. Из "Банды глухих".
- Каких? Глухих? - поразился Пожарский.
- Именно. А что тут удивляться. Он, Рощин, - сам глухой от рождения. Вернее, как это у них называется, - слабослышащий. И банда его лютые урки, между прочим. Отличаются дерзостью, жестокостью, на убийство легко идут... В общем, те еще деятели!
- А при чем здесь они? - озадаченно спросил Пожарский. - Что-то я не пойму...
- Да вот и я не пойму, - развел руками Борихин. - Тем более - не работали они у нас. Полгода назад мелькнули, по ним мероприятия начали, они и сгинули. Все тогда решили - в другой город переехали, адрес, как говорится, сменили. Тогда еще все удивлялись, как они быстро среагировали - даже взять никого не удалось...
- И что, ничего нельзя узнать? - без особой надежды да и без видимого любопытства спросил Буржуй.
- Что-то можно... Но у нас по ним данных мало. Да и те для внутреннего пользования. Сейчас Семен Аркадьевич пытается что-нибудь раскопать.
- Думаете - получится? - поинтересовался Олег.
- Не знаю. До сих пор у него все получалось... - Борихин тяжело, с кряхтением встал и без всяких объяснений зашагал к выходу. Друзьям, впрочем, никакие объяснения и не нужны были: сыщик шел на похороны. А сами они в очередной раз направились к маленькому офисному спортзалу, у входа в который стояли два плечистых охранника в костюмах.
- Ну, что он? - спросил Буржуй.
- Все то же, Владимир Владимирович, - почему-то шепотом ответил один из охранников. - Четвертый час пошел...
Буржуй осторожно приоткрыл дверь и заглянул в зал. Толстый, потный до такой степени, что казалось - его облили из ведра, с неистовой силой и не останавливаясь колотил огромную тяжелую грушу с песком, нанося быстрые и страшные удары руками и ногами. Буржуй так же неслышно притворил дверь.
- Да... - только и сказал он.
- Слушай, я больше не могу... - Пожарский поглядел на Буржуя и страдальчески покривился.
- Я тоже, - отозвался Буржуй.
- Я вхожу, - Олег решительно толкнул дверь. Оба одновременно протиснулись в зал. Охранники, так и не решившись войти, остались у двери.
- Толстый, друг, хватит, - с порога начал Коваленко. - Я тебя прошу...
Пожарский подошел поближе и заглянул беснующемуся гиганту в лицо.
- Толстый, ты меня слышишь?
Но Толстый продолжал с остервенением колотить грушу. Не выдержав страшных ударов, она вдруг оторвалась от потолка и упала. Толстый, хрипя натруженными легкими, стал наносить удары ногами, затем внезапно рухнул на грушу сверху и зашелся в рыданиях, которые тут же перешли в жуткий хриплый волчий вой.
- "Скорую"! - рявкнул на охранников Буржуй. - Живо!!!
...Врач вытащил иглу из вены бесчувственно лежавшего на диване Толстого.
- С ним все будет в порядке, доктор? - Буржуй с надеждой заглянул врачу в глаза.
- Сегодня - да... - проворчал тот, принявшись укладывать саквояж. - А вообще-то могли бы вести себя серьезнее, взрослые же люди, честное слово. У меня умирающие старики на вызове, а я этого тяжеловеса, который сам себя чуть не угробил, оживлять должен...
- У него горе, доктор...
Врач посмотрел на Буржуя, как на идиота, и, уже направляясь к двери, бросил саркастично:
- Поэтому он штанги или что там четыре часа кряду ломает?
Пожарский склонился над Толстым.
- Вроде спит... - сообщил он Буржую. Тот тоже нагнулся над другом.
- Дышит - так это точно, - констатировал он, выпрямился и зашагал к балкону. - Ладно, идем перекурим.
Косте, свернувшемуся на нарах калачиком на самом почетном месте, под боком у пахана, снился удивительный сон. Яркий, цветной, сказочный. На него сквозь языки пламени, которые вдруг превратились в цветущие ветви, смотрела Стефания и говорила - так звучно, что слова ее отдавались эхом: "Нэ можна спаты, сынку, колы люды допомогы вид тэбэ чэкають. Добром на зло иды, бо добро сыльнише. Алэ и нэ чэкай, що зло зныкнэ, бо сыльнэ воно на зэмли. Як и добро, якэ нам Господь робыты звэлив. Науку мою вичну памьятай. Вставай, лепила, архангелы заявились!"
Костя, вздрогнув, проснулся. Его теребил за штанину сам пахан. Доктор ошалело потряс головой и сообразил, что последние услышанные им слова принадлежали уже не мертвой Стефании из цветного сна, а живому помятому уголовнику.
- По твою душу мусора, кореш, - сообщил пахан. - Прокидайся... Костя по-детски протер глаза и свесил ноги с нар. Его новый друг давал тем временем последние напутствия: - Главное - не колись, поэл? Все эти понты ментовские, козлячие - они для фраеров придуманы! Как я учил - все усек?
- Да. Кажется. - Костя еще раз сонно потер глаза. - Память у меня хорошая. А я еще повторял перед сном...
- Живо на выход! - гаркнул от двери милиционер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
- Ничего! - сердито ответил тот.
- В каком смысле?
- В самом прямом! - врач раздраженно дернул плечом. - Хотите ветеринара для своего друга вызывайте. У них, говорят, специальные ружья есть ампулами стреляют...
- Зря вы так, - с упреком проговорил Пожарский. - У него горе. Семейное...
- А если я к нему подойду, - невозмутимо ответил доктор, - у моей семьи будет семейное горе. Вы этого хотите?
И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, врач направился к двери. Пожарский и Буржуй - оба бледные, невыспавшиеся, небритые - разочарованно переглянулись. Всю ночь Толстый проносился на джипе по лесным дорогам и, конечно же, ничего не нашел. Утром он - как был, в футболке и трусах - заявился в офис, прошел прямо в тренажерный зал и с тех пор, вот уже несколько часов, колотил там боксерскую грушу и зверем бросался на всех, кто пытался к нему приблизиться, не исключая даже друзей. Только что вышедший врач был уже третьим, кто отказался иметь с Толстым дело.
В комнату вошел угрюмый Борихин. Всю ночь он провел рядом с Толстым. А доставив его к офису, отправился разведать обстановку. Посмотрев на озабоченных друзей, хмуро спросил:
- Что - анализируете?
- Вчера уже попытались... - безнадежно махнул рукой Олег.
- Как Анатолий Анатольевич? - Борихин устало опустился в кресло.
- А вы как думаете? - не слишком приветливо отозвался Буржуй.
- Убивает сам себя, - пояснил Пожарский. - Чтобы никого другого не убить. А вы что скажете? Или опять нечего?
- Да сказать-то есть что, - сыщик крепко потер осунувшееся от бессонницы лицо. - А вот понять что-нибудь...
- Так вы что, вообще ничего не узнали? - вскинулся Буржуй.
- В том-то и дело, что узнал. Бред какой-то... Не вяжется одно к другому! Не вяжется - и все тут!
- А трупы опознали? - вяло поинтересовался Олег.
- Трупы-то опознали. Вернее - труп. Артура вам представлять не надо - старый знакомый. Кстати, он откуда взялся в такой компании, тоже неясно...
- Ну а второй? - Буржуй закурил неизвестно какую по счету сигарету.
- Рецидивист с богатым прошлым, - после нескольких глубоких затяжек сообщил Борихин. - Рощин Вадим Егорович. Из "Банды глухих".
- Каких? Глухих? - поразился Пожарский.
- Именно. А что тут удивляться. Он, Рощин, - сам глухой от рождения. Вернее, как это у них называется, - слабослышащий. И банда его лютые урки, между прочим. Отличаются дерзостью, жестокостью, на убийство легко идут... В общем, те еще деятели!
- А при чем здесь они? - озадаченно спросил Пожарский. - Что-то я не пойму...
- Да вот и я не пойму, - развел руками Борихин. - Тем более - не работали они у нас. Полгода назад мелькнули, по ним мероприятия начали, они и сгинули. Все тогда решили - в другой город переехали, адрес, как говорится, сменили. Тогда еще все удивлялись, как они быстро среагировали - даже взять никого не удалось...
- И что, ничего нельзя узнать? - без особой надежды да и без видимого любопытства спросил Буржуй.
- Что-то можно... Но у нас по ним данных мало. Да и те для внутреннего пользования. Сейчас Семен Аркадьевич пытается что-нибудь раскопать.
- Думаете - получится? - поинтересовался Олег.
- Не знаю. До сих пор у него все получалось... - Борихин тяжело, с кряхтением встал и без всяких объяснений зашагал к выходу. Друзьям, впрочем, никакие объяснения и не нужны были: сыщик шел на похороны. А сами они в очередной раз направились к маленькому офисному спортзалу, у входа в который стояли два плечистых охранника в костюмах.
- Ну, что он? - спросил Буржуй.
- Все то же, Владимир Владимирович, - почему-то шепотом ответил один из охранников. - Четвертый час пошел...
Буржуй осторожно приоткрыл дверь и заглянул в зал. Толстый, потный до такой степени, что казалось - его облили из ведра, с неистовой силой и не останавливаясь колотил огромную тяжелую грушу с песком, нанося быстрые и страшные удары руками и ногами. Буржуй так же неслышно притворил дверь.
- Да... - только и сказал он.
- Слушай, я больше не могу... - Пожарский поглядел на Буржуя и страдальчески покривился.
- Я тоже, - отозвался Буржуй.
- Я вхожу, - Олег решительно толкнул дверь. Оба одновременно протиснулись в зал. Охранники, так и не решившись войти, остались у двери.
- Толстый, друг, хватит, - с порога начал Коваленко. - Я тебя прошу...
Пожарский подошел поближе и заглянул беснующемуся гиганту в лицо.
- Толстый, ты меня слышишь?
Но Толстый продолжал с остервенением колотить грушу. Не выдержав страшных ударов, она вдруг оторвалась от потолка и упала. Толстый, хрипя натруженными легкими, стал наносить удары ногами, затем внезапно рухнул на грушу сверху и зашелся в рыданиях, которые тут же перешли в жуткий хриплый волчий вой.
- "Скорую"! - рявкнул на охранников Буржуй. - Живо!!!
...Врач вытащил иглу из вены бесчувственно лежавшего на диване Толстого.
- С ним все будет в порядке, доктор? - Буржуй с надеждой заглянул врачу в глаза.
- Сегодня - да... - проворчал тот, принявшись укладывать саквояж. - А вообще-то могли бы вести себя серьезнее, взрослые же люди, честное слово. У меня умирающие старики на вызове, а я этого тяжеловеса, который сам себя чуть не угробил, оживлять должен...
- У него горе, доктор...
Врач посмотрел на Буржуя, как на идиота, и, уже направляясь к двери, бросил саркастично:
- Поэтому он штанги или что там четыре часа кряду ломает?
Пожарский склонился над Толстым.
- Вроде спит... - сообщил он Буржую. Тот тоже нагнулся над другом.
- Дышит - так это точно, - констатировал он, выпрямился и зашагал к балкону. - Ладно, идем перекурим.
Косте, свернувшемуся на нарах калачиком на самом почетном месте, под боком у пахана, снился удивительный сон. Яркий, цветной, сказочный. На него сквозь языки пламени, которые вдруг превратились в цветущие ветви, смотрела Стефания и говорила - так звучно, что слова ее отдавались эхом: "Нэ можна спаты, сынку, колы люды допомогы вид тэбэ чэкають. Добром на зло иды, бо добро сыльнише. Алэ и нэ чэкай, що зло зныкнэ, бо сыльнэ воно на зэмли. Як и добро, якэ нам Господь робыты звэлив. Науку мою вичну памьятай. Вставай, лепила, архангелы заявились!"
Костя, вздрогнув, проснулся. Его теребил за штанину сам пахан. Доктор ошалело потряс головой и сообразил, что последние услышанные им слова принадлежали уже не мертвой Стефании из цветного сна, а живому помятому уголовнику.
- По твою душу мусора, кореш, - сообщил пахан. - Прокидайся... Костя по-детски протер глаза и свесил ноги с нар. Его новый друг давал тем временем последние напутствия: - Главное - не колись, поэл? Все эти понты ментовские, козлячие - они для фраеров придуманы! Как я учил - все усек?
- Да. Кажется. - Костя еще раз сонно потер глаза. - Память у меня хорошая. А я еще повторял перед сном...
- Живо на выход! - гаркнул от двери милиционер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107