На вечерний чай вообще может никто не прийти. А обед, как царь, призывает к своему трону всех...
С ночи "Альбатрос" уже покачивало у причала. Холодный северо-восточный ветер, разбежавшийся от Арктики по пространству России и Украины, гнал волну, и та, беспрепятственно попадая в открытую с моря Стрелецкую бухту, рвалась к берегу, но, встретив на пути стальные, густо обросшие лишайниками и водорослями днища кораблей, вымещала на них все зло от неудачной попытки встречи с причалом.
Эти удары отдавались ритмичным покачиванием и поднимали маленький шторм в тарелках борща, которые матрос-гарсон ставил на стол перед офицерами. Мичманы сидели в дальнем углу кают-компании за отдельным столом и угрюмо ждали, когда до них дойдет очередь.
Майгатов со своего места напротив командира обвел взглядом склонившихся над борщом офицеров. Анфимов ел медленно, о чем-то думая, и, наверное, даже не замечал, что же он ест. Сидящая по левую руку от Майгатова троица офицеров была похожа на тройку хоккеистов, на всех парах несущуюся к воротам противника. Все такой же худенький и такой же перепуганный лейтенант-торпедист, загоревший чуть ли не до негра Ким и насквозь пропахший спиртным Силин работали ложками, будто соревновались, кто быстрее опустошит тарелку. Сидящие справа Кравчук и Клепинин ковырялись в борще с видом капризных дегустаторов. Выловив бурый кусок свеклы, Кравчук долго смотрел на него с отвращением и, наверное, только когда вспомнил о том, что время "Смирновской", салями и немецкого баночного пива прошло, заставил себя проглотить его. Клепинин же всегда был мрачен, а после того, как на его погон взамен четырех маленьких звездочек упала одна большая, стал казаться еще мрачнее.
- Что с турбиной? - тоже, скорее всего, заметил чрезмерную озабоченность Клепинина Анфимов.
- Плохо, товарищ командир, - сказал тот в остывшую тарелку борща. Почти все лопатки перебрать надо. ЗИПа* нет. Ни у нас, ни в дивизионе, ни в бригаде...
- А через тыл флота не пробовал?
- Глухо. У них ветер по складам гуляет. Кончилось изобилие. Вместе с "застоем"...
- Ну тогда тоже, предположим, изобилия не было, - вставил известный демократ Кравчук. - Забыл, как с языком на плече по техупрам бегал, болты выбивал?
-----
*ЗИП ( сокращ.) - запасное имущество и приборы.
- А сейчас и того нет, - не сменил точку зрения Клепинин.
Для Кравчука демократия и перестройка были благом, потому что разрешили ему ежедневно не писать по сотне планов, планчиков и планчишек идеологической, партийной и прочей работы. Для Клепинина - горем, потому что вместе с их появлением стало исчезать все железное, без чего он не мыслил своей жизни.
- Был бы "застой", уже б давно отремонтировались и "рубль" подняли, напомнил Клепинин о том, что красного вымпела на их неходовой "коробке" нет, а, значит, и морские тридцать процентов к окладу никто не получает.
- Зато свободы больше, - отпарировал Кравчук.
- Да иди ты со своей свободой!
- Прекратить! - гаркнул Анфимов. - Что за время: любой разговор на политику переходит! - и посмотрел на молчаливых мичманов, словно меньше всего хотел бы, чтобы они услышали перепалку.
Майгатов тоже повернул голову и сразу, одним взглядом, охватил семь фигур за столом. Бодрый, с распушившимися, как у кота, усами, старший боцман Жбанский - во главе стола. Остальные - по бокам. На дальней стороне, у переборки, - длинный, даже здесь возвышающийся на голову над другими фельдшер-сверхсрочник с шишкой на лбу и два мичмана-ветерана, связист и артиллерист, с морщинистыми предпенсионными лицами. Узкими, ребячьими спинами к Майгатову - молодые, одного выпуска из школы техников мичмана-механики. Никого из них Майгатов толком не знал и тут же подумал о том, что неплохо бы сходить в отдел кадров и просмотреть их личные дела. В тихом болоте черти водятся. И среди трех тихонь вполне мог быть тот призрак, что орудовал у секреток.
- Ты про часы забыл, что ли? - повернулся к Майгатову Клепинин и полез в оттопыренный левый карман кителя.
- Часы?
Надо же: за все время, начиная с побега из того затхлого трюма, ни разу и не вспоминал о часах, спасших ему когда-то жизнь. Уже и привык обходиться без циферблата на руке. Останови его на улице, спроси о времени, определит с разницей "плюс-минус десять минут". Словно после потери часов механических внутри включились, дали ход часы биологические.
- Держи, - протянул уже забытый "Океан" на все том же широком ремешке. - Стекло заменили. А остальное - в норме...
Поблагодарил, но надевать на руку не стал. Теперь к ним опять нужно было привыкать.
Новенький матрос-гарсон, сменивший вечно небритого, ставшего уже гражданским, годка, собирал со стола пустые тарелки и раздавал уже вторые блюда, а Майгатов еще не притронулся к борщу. Он зачерпнул ложку, с усилием проглотил подкрашенную воду с куском черной картофелины и подумал о том, что более невкусного пойла даже при всем желании сотворить было невозможно. Он по инерции влил в себя еще пару безвкусных ложек и тоже попросил гарсона сменить блюда. Гречка, кажется, пахла гречкой, хоть и мяса в ней скрывалось не более трех ниток, да и то таких жестких, что из них боцманам впору было сплетать канаты.
Он хотел сказать заготовленную фразу под компот, но Клепинин засуетился, пытаясь уйти сразу после второго блюда, и Майгатов как бы небрежно спросил Анфимова:
- Сегодня документацию повезем, товарищ командир?
- Завтра утром. Секретчик не успеет до вечера все подготовить, устало ответил он.
- А журналы тоже сдаем?
- Да. Оба. И вахтенный, и навигационный... Ты бы в компот хоть сахар ложил, - упрекнул гарсона. - Моча какая-то, а не компот...
- Зато диабета не будет, - ответил Силин, которого могли бы заботить другие болезни, но только не диабет.
- А что: указание какое? - наконец-то влез любопытный Кравчук.
- Ты - о сахаре? - невозмутимо изобразил из себя дурака Анфимов.
- Не-е. Я - про секретку...
- А-а-а, - протянул Анфимов таким тоном, точно это был самый неприятный для него вопрос. - Дали указание часть документации сдать прямо в штаб флота. Секретка ж дивизиона на время дознания не работает.
- Понятно, - впитал информацию Кравчук, чтобы по политработницкой привычке заложить ее где-нибудь выше.
Остальные жевали, отхлебывали, звенели вилками и разговора как будто не слышали. Но если от этих тринадцати отнять Майгатова, Анфимова да, пожалуй, Кравчука, то никто из оставшейся десятки не обладал алиби. И кто-нибудь из них точно прослушал информацию с повышенным интересом.
6
Поздно вечером, уже после команды дежурного на проветривание, приборку помещений и задраивание водонепроницаемых переборок, в каюту робко постучали. Даже не постучали, а по-мышиному поскреблись.
И до того Майгатову показалось, что это мог сделать только ребенок, что он даже вздрогнул, когда, открыв дверь, увидел взрослое лицо на том месте, где ожидал увидеть пустоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
С ночи "Альбатрос" уже покачивало у причала. Холодный северо-восточный ветер, разбежавшийся от Арктики по пространству России и Украины, гнал волну, и та, беспрепятственно попадая в открытую с моря Стрелецкую бухту, рвалась к берегу, но, встретив на пути стальные, густо обросшие лишайниками и водорослями днища кораблей, вымещала на них все зло от неудачной попытки встречи с причалом.
Эти удары отдавались ритмичным покачиванием и поднимали маленький шторм в тарелках борща, которые матрос-гарсон ставил на стол перед офицерами. Мичманы сидели в дальнем углу кают-компании за отдельным столом и угрюмо ждали, когда до них дойдет очередь.
Майгатов со своего места напротив командира обвел взглядом склонившихся над борщом офицеров. Анфимов ел медленно, о чем-то думая, и, наверное, даже не замечал, что же он ест. Сидящая по левую руку от Майгатова троица офицеров была похожа на тройку хоккеистов, на всех парах несущуюся к воротам противника. Все такой же худенький и такой же перепуганный лейтенант-торпедист, загоревший чуть ли не до негра Ким и насквозь пропахший спиртным Силин работали ложками, будто соревновались, кто быстрее опустошит тарелку. Сидящие справа Кравчук и Клепинин ковырялись в борще с видом капризных дегустаторов. Выловив бурый кусок свеклы, Кравчук долго смотрел на него с отвращением и, наверное, только когда вспомнил о том, что время "Смирновской", салями и немецкого баночного пива прошло, заставил себя проглотить его. Клепинин же всегда был мрачен, а после того, как на его погон взамен четырех маленьких звездочек упала одна большая, стал казаться еще мрачнее.
- Что с турбиной? - тоже, скорее всего, заметил чрезмерную озабоченность Клепинина Анфимов.
- Плохо, товарищ командир, - сказал тот в остывшую тарелку борща. Почти все лопатки перебрать надо. ЗИПа* нет. Ни у нас, ни в дивизионе, ни в бригаде...
- А через тыл флота не пробовал?
- Глухо. У них ветер по складам гуляет. Кончилось изобилие. Вместе с "застоем"...
- Ну тогда тоже, предположим, изобилия не было, - вставил известный демократ Кравчук. - Забыл, как с языком на плече по техупрам бегал, болты выбивал?
-----
*ЗИП ( сокращ.) - запасное имущество и приборы.
- А сейчас и того нет, - не сменил точку зрения Клепинин.
Для Кравчука демократия и перестройка были благом, потому что разрешили ему ежедневно не писать по сотне планов, планчиков и планчишек идеологической, партийной и прочей работы. Для Клепинина - горем, потому что вместе с их появлением стало исчезать все железное, без чего он не мыслил своей жизни.
- Был бы "застой", уже б давно отремонтировались и "рубль" подняли, напомнил Клепинин о том, что красного вымпела на их неходовой "коробке" нет, а, значит, и морские тридцать процентов к окладу никто не получает.
- Зато свободы больше, - отпарировал Кравчук.
- Да иди ты со своей свободой!
- Прекратить! - гаркнул Анфимов. - Что за время: любой разговор на политику переходит! - и посмотрел на молчаливых мичманов, словно меньше всего хотел бы, чтобы они услышали перепалку.
Майгатов тоже повернул голову и сразу, одним взглядом, охватил семь фигур за столом. Бодрый, с распушившимися, как у кота, усами, старший боцман Жбанский - во главе стола. Остальные - по бокам. На дальней стороне, у переборки, - длинный, даже здесь возвышающийся на голову над другими фельдшер-сверхсрочник с шишкой на лбу и два мичмана-ветерана, связист и артиллерист, с морщинистыми предпенсионными лицами. Узкими, ребячьими спинами к Майгатову - молодые, одного выпуска из школы техников мичмана-механики. Никого из них Майгатов толком не знал и тут же подумал о том, что неплохо бы сходить в отдел кадров и просмотреть их личные дела. В тихом болоте черти водятся. И среди трех тихонь вполне мог быть тот призрак, что орудовал у секреток.
- Ты про часы забыл, что ли? - повернулся к Майгатову Клепинин и полез в оттопыренный левый карман кителя.
- Часы?
Надо же: за все время, начиная с побега из того затхлого трюма, ни разу и не вспоминал о часах, спасших ему когда-то жизнь. Уже и привык обходиться без циферблата на руке. Останови его на улице, спроси о времени, определит с разницей "плюс-минус десять минут". Словно после потери часов механических внутри включились, дали ход часы биологические.
- Держи, - протянул уже забытый "Океан" на все том же широком ремешке. - Стекло заменили. А остальное - в норме...
Поблагодарил, но надевать на руку не стал. Теперь к ним опять нужно было привыкать.
Новенький матрос-гарсон, сменивший вечно небритого, ставшего уже гражданским, годка, собирал со стола пустые тарелки и раздавал уже вторые блюда, а Майгатов еще не притронулся к борщу. Он зачерпнул ложку, с усилием проглотил подкрашенную воду с куском черной картофелины и подумал о том, что более невкусного пойла даже при всем желании сотворить было невозможно. Он по инерции влил в себя еще пару безвкусных ложек и тоже попросил гарсона сменить блюда. Гречка, кажется, пахла гречкой, хоть и мяса в ней скрывалось не более трех ниток, да и то таких жестких, что из них боцманам впору было сплетать канаты.
Он хотел сказать заготовленную фразу под компот, но Клепинин засуетился, пытаясь уйти сразу после второго блюда, и Майгатов как бы небрежно спросил Анфимова:
- Сегодня документацию повезем, товарищ командир?
- Завтра утром. Секретчик не успеет до вечера все подготовить, устало ответил он.
- А журналы тоже сдаем?
- Да. Оба. И вахтенный, и навигационный... Ты бы в компот хоть сахар ложил, - упрекнул гарсона. - Моча какая-то, а не компот...
- Зато диабета не будет, - ответил Силин, которого могли бы заботить другие болезни, но только не диабет.
- А что: указание какое? - наконец-то влез любопытный Кравчук.
- Ты - о сахаре? - невозмутимо изобразил из себя дурака Анфимов.
- Не-е. Я - про секретку...
- А-а-а, - протянул Анфимов таким тоном, точно это был самый неприятный для него вопрос. - Дали указание часть документации сдать прямо в штаб флота. Секретка ж дивизиона на время дознания не работает.
- Понятно, - впитал информацию Кравчук, чтобы по политработницкой привычке заложить ее где-нибудь выше.
Остальные жевали, отхлебывали, звенели вилками и разговора как будто не слышали. Но если от этих тринадцати отнять Майгатова, Анфимова да, пожалуй, Кравчука, то никто из оставшейся десятки не обладал алиби. И кто-нибудь из них точно прослушал информацию с повышенным интересом.
6
Поздно вечером, уже после команды дежурного на проветривание, приборку помещений и задраивание водонепроницаемых переборок, в каюту робко постучали. Даже не постучали, а по-мышиному поскреблись.
И до того Майгатову показалось, что это мог сделать только ребенок, что он даже вздрогнул, когда, открыв дверь, увидел взрослое лицо на том месте, где ожидал увидеть пустоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77