Он по подземке перешел Садовое и двинулся к Тишинке. Это уже начинало надоедать. К тому же на сером асфальте редкими черными точками стал обозначать себя дождь и, продлись этот бестолковый марафон еще на десяток минут, он бы психанул и пошел к ближайшему павильону метро, а не за узкой, в дешевой серой курточке с глупыми синими полосочками, спиной "инженера". Но на Большой Грузинской он вдруг услышал просящее: "Вы не местный?"
Оглянулся на блекло-желтый "Москвич-ИЖ" с транспортно-грузовым кузовом. Такие уродливые конструкции почему-то в народе звали то "пирожками", то "каблучками".
- Я спешу, - лишил он парня, сидящего в машине за рулем, возможности спросить хоть что-то.
- Ноль девять ноль семь, - громко сказал он ему в спину.
Иванов обернулся и все понял.
Он быстро сел на место пассажира, и симпатичный, улыбчивый парень, похожий на артиста, которые в кино играют роли любовников и мошенников, пояснил:
- Все чисто. "Хвоста" нет, - и тронул машину от бордюра.
Вдоль лба парня, параллельно бровям, краснела странная полоса. Таким ровным может быть след от фуражки, но он сходит через полчаса после того, как фуражку снимешь. А эта красная полоса с синими прожилками не меняла цвета.
- Далеко? - спросил Иванов, неприятно ощутив, как вспотела от бесконечной ходьбы спина, и как ноют ноги. По одной лишь машине парня он понимал, что заказ явно не от него и к обладателю металлического голоса еще ехать и ехать.
- Не очень, - развеял его плохие предчувствия "артист" и вяло покатил по Большой Грузинской в сторону Пресни...
На одной из бесчисленных Магистральных улиц он припарковал машину, посидел с видом волшебника, знающего таинственное заклинание, но не очень готового его сказать, и все-таки проскороговорил:
- Квартира двадцать один, шестой этаж, код ноль семьдесят пять.
Нагнув голову, Иванов посмотрел через лобовое стекло, по которому брызгал серый, нудный дождь. Справа тянулись гаражи, слева стояли два новеньких, кажется, пахнущих даже сквозь металл машин, шпатлевкой и мыловаром, семнадцатиэтажных дома. И оттого, что "артист" не назвал номер дома, Иванов понял, что это - два корпуса одного и того же номера, а, значит, номера квартир в одном из них продолжают нумерацию того, которому досталась табличка "корпус 1"...
Подъезд был пуст и тих, как будто дом еще не заселяли. Лифтом поднялся на шестой этаж, послушал тишину и уже хотел было звонить, как вдруг остановил руку над кнопкой.
- Фамилия? - с подчеркнутой грубостью спросили сзади.
- Иванов, - ответил он, не оборачиваясь и не опуская руки.
- Здесь, - явно в радиотелефон доложил обладатель грубого голоса и тут же потребовал от Иванова: - Руки вверх, прижать к двери, ноги шире плеч, наклон тела вперед.
Он послушно подчинился, как-то сразу, без всяких сомнений решив, что уж этот заказ он точно выполнять не будет. И не в грубости охранника дело, а в той нудности, с которой они его подпускали к расследованию. Словно и хотели, и одновременно не хотели открываться именно ему. А при таком подходе могли одну треть сказать, а на две трети утаить.
- Чисто, - прекратил лапать охранник своими
лопатами-ручищами. Выслушал очередной приказ и все так же грубо,
будто он и не предполагал, что можно общаться иначе, пробасил:
Иди.
Щелкнул электронный замок.
Иванов шагнул в открывшуюся дверь на общую для четырех квартир площадку и краем глаза успел охватить почти двухметровую фигуру охранника. "Такие стоят дорого", - только и успел подумать, как слева распахнулась стальная дверь и неизвестно когда успевший туда попасть "инженер" предложил ему войти.
Он ожидал царских палат с персидскими коврами и резной мебелью с позолотой, а попал в самый обычный офис.Строгие черные стеллажи, компьютеры вдоль стены, ксерокс и факс на столе посередине главной комнаты, черное кожаное кресло с висящим над ним огромным зеркалом, мерное журчание итальянского фонтанчика с качающимися над ним, радугой поблескивающими стеклянными нитями.
- Присаживайтесь.
После грубости охранника вежливость "инженера" казалась чуть ли не верхом джентльменства. Впрочем, в грубости всегда была прямота, в вежливости часто скрывалась хитрость. Он в таком же тоне ответил: "Спасибо", - и почувствовал, как успокаивается. Уже и желание не брать этот заказ стало послабее. То ли кожаное кресло действительно было столь мягким, обволакивающим, то ли журчание фонтанчика хотелось слушать и слушать, но только прежние мысли забылись, унеслись под это журчание, и он приготовился слушать.
- Шеф очень хотел бы встретиться с вами, - присев напротив, начал "инженер". - Но он болен, а дело не требует отлагательств.
Квартиру явно перепланировали, и он, вспомнив этот проект семнадцатиэтажек, высчитал, что должна она быть трехкомнатной. И если под этот офис-зал они отвели одну из комнат и большую, метров двенадцать площадью, прихожую, то должны быть еще две, а, кроме них, кухня или что они там из нее сделали и, наконец, службы. Но ни единой двери, кроме той, в которую они вошли, он не обнаруживал.
Напротив сидел бледный, выпадающий из интерьера "инженер", смотрел за окно, а Иванов шкурой чувствовал на себе две-три пары глаз.
- А в чем, собственно, ваше дело? И почему ваша фирма выбрала именно меня?
При слове "фирма" серый "инженер" дернулся, переложил ногу на ногу и пояснил, глядя как-то странно, мимо уха Иванова:
- Вас порекомендовал человек, которому вы недавно помогли. Кроме того, мы узнали кое-что из вашего прошлого.
- И что же вы узнали?
Кажется, желание не связываться с этими ребятами стало возвращаться. И не только от того, что почему-то чуть тише зажурчал фонтанчик.
- Мы узнали главное: что вы - честный человек. И к тому же в этом году, наверное, даже не зная того, вы нам здорово помогли...
- Это уже интересно. Где же?
- Ну, это не столь важно, - ответил "инженер", опять глядя мимо уха. Может у него астигматизм?
Ивано взял да и склонился чуть левее, чтобы уж точно попасть под взгляд "инженера". Того это как-то обеспокоило. Он вскочил, прошелся к окну и выглянул из него.
Пока он не смотрел, Иванов откинулся на спинку кресла и обернулся. Сзади висело огромное зеркало, в котором отражалась почти вся комната. "Нарциссист, что ли?" - подумал об "инженере" Иванов и, с облегчением перестав изучать собственную, надоевшую уже после ежедневного разглядывания при бритье, физиономию, опять полуприлег в кресле.
"Инженер", не оборачиваясь, пояснил:
- Вы должны понять одно: мы хотим, чтобы этим делом занимались именно вы, - с усилием надавил он на "вы". - Дело не вошло ни в одну милицейскую сводку, ни в одну газетную заметку. Мы проверяли. Конечно, мы не исключаем какого-нибудь случайного свидетеля, но,.. - он обернулся и развел руками, пока он не обнаружился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77