Разве такое возможно? Нет, разумеется, он прав. Они не могут позволить себе пойти на поводу у слепого желания. То, что нормально для Мэгги и Вирджи, для нее неприемлемо. Если она отдастся ему сейчас, то он же первый больше никогда не захочет ее. Ни он, ни один другой мужчина.
– Бен?
– О господи, что?
– Ты на меня не сердишься?
– Бог свидетель – нет. А ты?
– Я?
– Не злись на меня, Десса. Поверь, я старался держаться от тебя подальше. Изо всех сил старался!
– Но почему?
– Я слишком хорошо знаю, кто я и что лежит у меня на совести. Такая женщина, как ты, ни за что… Я хочу сказать, что тебе на роду написано выйти замуж за какого-нибудь Десмонда Винбела или кого-то из той же породы. Или за богача из Канзас-Сити. Но за парня, который ночует на голой земле и должен больше, чем в состоянии заплатить, – никогда. Я не могу построить нашу жизнь, а потому и не имею права ни о чем тебя просить. Я больше ничем не потревожу тебя, Десса. Обещаю.
Бен заметался по комнате, как лев по клетке. Из его груди вырвался хриплый стон, больше похожий на рычание.
– Почему ты не вернулась в Канзас-Сити? – почти прокричал он. – Уезжай, Десса Фоллон, уезжай в богатый город к богатым друзьям, выходи замуж за богатого бездельника и будь счастлива! Тебе не нужен бродяга вроде меня! Пойми ты наконец, не нужен!
Прежде чем ошеломленная Десса успела что-то ответить, в прихожей скрипнула и с грохотом закрылась дверь.
Бен снова сбежал.
10
Если ты с бутылкой дружен,
Ты, приятель, мне не нужен.
Если ты набрался виски,
Не хватай меня за сиськи!
Такую песенку распевала Мэгги, спускаясь вприпрыжку по лестнице «Золотого солнца».
Сама песенка отнюдь не отражала подлинного отношения Мэгги к спиртному – она и сама была не прочь пропустить пару глотков виски, но ей страшно нравилась разбитная мелодия и слова, особенно последняя строчка, которая в ее исполнении обычно звучала подчеркнуто выразительно.
Она гадала, придет ли сегодня вечером Сэмюэль. Ей бы этого не хотелось. Чем меньше он будет видеть ее «за работой», тем лучше. Иначе опять начнется это нытье, мол брось-ты-тут-все-к-черту-и-поехали-со-мной. Когда столько лет вертишь мужиками как пожелаешь, не так-то просто согласиться признать над собой власть одного из них. Но бог свидетель, у него самые красивые глаза и ласковые руки…
Как же поступить? И посоветоваться-то не с кем! Вирджи, как узнала, чуть не лопнула от зависти и теперь даже здоровается сквозь зубы, а Роуз забила себе голову всякой романтической чепухой и знай твердит: «Любишь – одно, не любишь – другое…» Пойди разберись, что такое любовь, коли переспала с доброй половиной мужского населения Виргинии! Бену тоже не до того, он все никак не разберется со своей принцессой из Канзас-Сити. Он слишком добрый, бедняга. Дал бы ей разок в ухо – мигом перестала бы задирать нос…
Роуз наблюдала за ней с улыбкой. Ей приятно было думать, что хоть одной из ее девочек судьба сдала козырного туза. Правда, эта дурочка не понимает пока своего счастья, но ничего, скоро поймет. А вот песенка ее Роуз никогда не нравилась – сразу на память приходила эта ханжа Молли Блейр со своими постными подружками.
Начиная с сорок девятого, года спада золотой лихорадки в Калифорнии, не переводились женщины, то и дело объявлявшие крестовый поход на спиртное. Думать о том, что их истерика докатилась и до Виргиния-Сити, было грустно, поскольку это могло стать началом конца салуна «Золотое солнце». Жена преподобного сколотила команду таких же недоразумений, как и она сама. Эти, мягко говоря, недовольные особи непонятного пола, названного по ошибке женским, выбрали в качестве главной мишени добропорядочный салун Роуз, где воющие от них мужья могли с комфортом провести время за стаканчиком виски, ну и… хм… невинно пофлиртовать с девочками, тела которых куда меньше напоминали гладко оструганные стропила церкви.
В тот субботний вечер, спустя неделю после описанных в предыдущей главе событий, сидя, как обычно, за стойкой бара, Роуз радовалась за Мэгги и ломала голову, на чью сторону встанет шериф Мун в случае открытого столкновения с ратью доморощенных святых. Ничего не подозревавший о ее мучениях шериф сидел тем временем за своим излюбленным столиком в углу и лениво отхлебывал ледяное пиво.
Заходящее солнце таяло за вершинами далеких гор, бросая на пол салуна прощальные шафрановые полосы. Шериф поглядывал в окно, на пыльные улицы вечернего города, не сулившие, казалось, ничего необычного. Его расслабленный добродушный вид был обманчив. После недавнего ограбления дилижанса и двойного убийства он постоянно был начеку, а конфликт между Роуз и женой священника лишь усиливал его настороженность. Мун чувствовал: назревает что-то недоброе, и даже отказал себе в удовольствии съездить в Элдер-Галч. Если чему-то суждено произойти, он просто обязан быть на посту.
Едва он успел подумать об этом, как из-за угла соседней улочки появились те, кого Роуз величала не иначе как «бандой святош». Они наверняка собрались у церкви, выработали план действий и отправились пешим порядком на штурм «Золотого солнца». «Банда» подзадоривала себя криками и нестройным пением гимнов, которое Мун принял вначале за вопли подгулявших работяг. Однако, определив, что звуки приближаются не со стороны «Хромого мула», а с Уокер-стрит – места допропорядочного и респектабельного, – шериф внутренне собрался.
Потоптавшись на углу, группка женщин затянула «Коль славен наш господь в Сионе» и двинулась на приступ. Во главе процессии торжественно выступала Молли Блейр собственной персоной, а за ней Мун различил долговязую фигуру миссис Йохансен, жены аптекаря, и толстуху мисс Лорейн Твигг, незамужнюю сестру Мориса Твигга, владельца отеля. Уж если в первом ряду собрались самые известные в городе склочницы, дело предстояло нешуточное.
Шериф встал. К нему подошла встревоженная Роуз, и они вместе продолжали молча наблюдать за приближением вражеского отряда.
Группа насчитывала не менее дюжины женщин, следовавших, как послушное стадо, за своими тремя предводительницами. У всех на лицах было выражение фанатичной решимости; в руках леди сжимали садовые мотыги, вилы и деревянные грабли.
Длинные юбки поднимали облачка пыли, надтреснутые голоса лишали еще недавно тихий вечер последних остатков очарования.
В дальнем конце той же улицы Десса с удовольствием разглядывала свой новый диванчик, доставленный ей возчиками компании Бэннона. К счастью, ими оказались не Вилли и Бен. Бена она вообще не видела уже неделю – после их последней встречи он старался не попадаться ей на глаза. От этого мирного занятия ее оторвал нарастающий гул голосов; она отодвинула занавеску и с любопытством выглянула наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Бен?
– О господи, что?
– Ты на меня не сердишься?
– Бог свидетель – нет. А ты?
– Я?
– Не злись на меня, Десса. Поверь, я старался держаться от тебя подальше. Изо всех сил старался!
– Но почему?
– Я слишком хорошо знаю, кто я и что лежит у меня на совести. Такая женщина, как ты, ни за что… Я хочу сказать, что тебе на роду написано выйти замуж за какого-нибудь Десмонда Винбела или кого-то из той же породы. Или за богача из Канзас-Сити. Но за парня, который ночует на голой земле и должен больше, чем в состоянии заплатить, – никогда. Я не могу построить нашу жизнь, а потому и не имею права ни о чем тебя просить. Я больше ничем не потревожу тебя, Десса. Обещаю.
Бен заметался по комнате, как лев по клетке. Из его груди вырвался хриплый стон, больше похожий на рычание.
– Почему ты не вернулась в Канзас-Сити? – почти прокричал он. – Уезжай, Десса Фоллон, уезжай в богатый город к богатым друзьям, выходи замуж за богатого бездельника и будь счастлива! Тебе не нужен бродяга вроде меня! Пойми ты наконец, не нужен!
Прежде чем ошеломленная Десса успела что-то ответить, в прихожей скрипнула и с грохотом закрылась дверь.
Бен снова сбежал.
10
Если ты с бутылкой дружен,
Ты, приятель, мне не нужен.
Если ты набрался виски,
Не хватай меня за сиськи!
Такую песенку распевала Мэгги, спускаясь вприпрыжку по лестнице «Золотого солнца».
Сама песенка отнюдь не отражала подлинного отношения Мэгги к спиртному – она и сама была не прочь пропустить пару глотков виски, но ей страшно нравилась разбитная мелодия и слова, особенно последняя строчка, которая в ее исполнении обычно звучала подчеркнуто выразительно.
Она гадала, придет ли сегодня вечером Сэмюэль. Ей бы этого не хотелось. Чем меньше он будет видеть ее «за работой», тем лучше. Иначе опять начнется это нытье, мол брось-ты-тут-все-к-черту-и-поехали-со-мной. Когда столько лет вертишь мужиками как пожелаешь, не так-то просто согласиться признать над собой власть одного из них. Но бог свидетель, у него самые красивые глаза и ласковые руки…
Как же поступить? И посоветоваться-то не с кем! Вирджи, как узнала, чуть не лопнула от зависти и теперь даже здоровается сквозь зубы, а Роуз забила себе голову всякой романтической чепухой и знай твердит: «Любишь – одно, не любишь – другое…» Пойди разберись, что такое любовь, коли переспала с доброй половиной мужского населения Виргинии! Бену тоже не до того, он все никак не разберется со своей принцессой из Канзас-Сити. Он слишком добрый, бедняга. Дал бы ей разок в ухо – мигом перестала бы задирать нос…
Роуз наблюдала за ней с улыбкой. Ей приятно было думать, что хоть одной из ее девочек судьба сдала козырного туза. Правда, эта дурочка не понимает пока своего счастья, но ничего, скоро поймет. А вот песенка ее Роуз никогда не нравилась – сразу на память приходила эта ханжа Молли Блейр со своими постными подружками.
Начиная с сорок девятого, года спада золотой лихорадки в Калифорнии, не переводились женщины, то и дело объявлявшие крестовый поход на спиртное. Думать о том, что их истерика докатилась и до Виргиния-Сити, было грустно, поскольку это могло стать началом конца салуна «Золотое солнце». Жена преподобного сколотила команду таких же недоразумений, как и она сама. Эти, мягко говоря, недовольные особи непонятного пола, названного по ошибке женским, выбрали в качестве главной мишени добропорядочный салун Роуз, где воющие от них мужья могли с комфортом провести время за стаканчиком виски, ну и… хм… невинно пофлиртовать с девочками, тела которых куда меньше напоминали гладко оструганные стропила церкви.
В тот субботний вечер, спустя неделю после описанных в предыдущей главе событий, сидя, как обычно, за стойкой бара, Роуз радовалась за Мэгги и ломала голову, на чью сторону встанет шериф Мун в случае открытого столкновения с ратью доморощенных святых. Ничего не подозревавший о ее мучениях шериф сидел тем временем за своим излюбленным столиком в углу и лениво отхлебывал ледяное пиво.
Заходящее солнце таяло за вершинами далеких гор, бросая на пол салуна прощальные шафрановые полосы. Шериф поглядывал в окно, на пыльные улицы вечернего города, не сулившие, казалось, ничего необычного. Его расслабленный добродушный вид был обманчив. После недавнего ограбления дилижанса и двойного убийства он постоянно был начеку, а конфликт между Роуз и женой священника лишь усиливал его настороженность. Мун чувствовал: назревает что-то недоброе, и даже отказал себе в удовольствии съездить в Элдер-Галч. Если чему-то суждено произойти, он просто обязан быть на посту.
Едва он успел подумать об этом, как из-за угла соседней улочки появились те, кого Роуз величала не иначе как «бандой святош». Они наверняка собрались у церкви, выработали план действий и отправились пешим порядком на штурм «Золотого солнца». «Банда» подзадоривала себя криками и нестройным пением гимнов, которое Мун принял вначале за вопли подгулявших работяг. Однако, определив, что звуки приближаются не со стороны «Хромого мула», а с Уокер-стрит – места допропорядочного и респектабельного, – шериф внутренне собрался.
Потоптавшись на углу, группка женщин затянула «Коль славен наш господь в Сионе» и двинулась на приступ. Во главе процессии торжественно выступала Молли Блейр собственной персоной, а за ней Мун различил долговязую фигуру миссис Йохансен, жены аптекаря, и толстуху мисс Лорейн Твигг, незамужнюю сестру Мориса Твигга, владельца отеля. Уж если в первом ряду собрались самые известные в городе склочницы, дело предстояло нешуточное.
Шериф встал. К нему подошла встревоженная Роуз, и они вместе продолжали молча наблюдать за приближением вражеского отряда.
Группа насчитывала не менее дюжины женщин, следовавших, как послушное стадо, за своими тремя предводительницами. У всех на лицах было выражение фанатичной решимости; в руках леди сжимали садовые мотыги, вилы и деревянные грабли.
Длинные юбки поднимали облачка пыли, надтреснутые голоса лишали еще недавно тихий вечер последних остатков очарования.
В дальнем конце той же улицы Десса с удовольствием разглядывала свой новый диванчик, доставленный ей возчиками компании Бэннона. К счастью, ими оказались не Вилли и Бен. Бена она вообще не видела уже неделю – после их последней встречи он старался не попадаться ей на глаза. От этого мирного занятия ее оторвал нарастающий гул голосов; она отодвинула занавеску и с любопытством выглянула наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77