Она считала Игоря святым человеком. Все!
– Вы говорили о каких-то деньгах…
– Да нет. Они ни при чем…
– А что за деньги?
– Да я думаю: правда ли это? Так уж, зная Игорька, я считал это правдой. Он, вообще-то, был неспособен лгать… Где-то в начале декабря он сказал, что у него появились деньги на строительство нового храма, на оплату реставрации всех наших клязьминских церквей, на открытие школы иконописцев для сирот, на хороший детский дом – хороший, не такой, как его интернат… еще для чего-то, всего и не упомнишь!
Анюта ошарашенно смотрела на священника.
– Это сколько же денег?! – наконец спросила она.
– Миллиона три, что ли… Долларов, разумеется.
– Миллиона три?! И где они хранились?!
– Он сказал: в столе.
– В московской комнате?!
– Нет. Здесь, в Клязьме… А потом он заявил, что этих денег больше нет.
– Три миллиона долларов?! Да он все-таки был сумасшедшим! Это нереальная сумма!
– Он был абсолютно нормальным! – рассердился священник. – Нормальнее нас с вами! Прекрасно разговаривал, чувствовал людей, не могу передать, как! Особенно женщин! Если бы вы его застали, вы бы получили ответы на все свои вопросы! Ну, этого не объяснишь… Но главное, он был очень разумным, даже скептическим человеком. Ему бы еще высшее образование… Он не мог так лгать! Вы понимаете, можно обмануть, что есть десять тысяч, но три миллиона!
– А куда делись эти деньги? Их украли? Почему же он не обратился в милицию?! – В этот момент она вспомнила свой первый разговор с братом художника – тот суматошный разговор у калитки. «Деньги теперь у вас?» – так он, кажется, спросил, приняв ее за Ольгу.
– Он не говорил, что их украли, – священник досадливо поморщился. – Он просто сказал, что их больше нет.
– Кому-то отдал?
– Он не объяснял, – священник вздохнул. – А мне было неудобно настаивать… Вдруг, думаю, он решил не тратить все. Это ведь его деньги… Я даже заподозрил его в жадности – грех такой на душу взял… Потом появилось это письмо, потом его убили, все завертелось, закружилось. У меня такое состояние было, что не хотелось ни во что вникать. Но я же вижу, что милиция ничего не делает. Уперлись: наркоманы, хулиганы! Ладно, думаю, пусть наркоманы и хулиганы! Ваше первое появление меня немного встряхнуло, честно говоря. Я подумал: а вдруг об этих деньгах кто-то знал и теперь их ищет? Вы мне не понравились. К тому же, как бы это объяснить… Я всегда чувствую, как кого зовут! Вас не могут звать Ольгой! – Анюта улыбнулась, он направил на нее указательный палец. – Только не спрашивайте, пожалуйста, как это согласуется с официальной точкой зрения церкви!
– Не буду.
– Увидев вас, я подумал, что вы начнете рассказывать сказки о том, что вы его единственная наследница. Но, к счастью, ошибся… Насчет вас ошибся. А вдруг были и другие? В общем, что-то вы растревожили у меня в душе, стал я о последних днях Игоря вспоминать. Ольгу эту тоже вспоминал. И вдруг смотрю телевизор, где про ее мужа говорили, ну, что его тоже чуть не убили, и слышу, и ушам не верю! Ольга-то умерла еще до Нового года, оказывается! Ну как это может быть совпадением, скажите на милость?
На какую-то секунду Анюте показалось, что все звуки мира остались за пределами стеклянного колпака, накрывшего ее сверху. Стало тихо и жарко. Затем она увидела, как красиво поднимается от чашки пар, как тягуче ползет капля меда по стенке банки, как безмолвно кружит поземка в церковном дворе, как темнеет воздух за окнами. Священник взял ложку и зачем-то помешал ею чай в стакане.
– Ольга умерла в начале года? – спросила она. Горло пересохло, слова царапали его. – А ее мужа чуть не убили? И вы видели это по телевизору?.. Чуть не сбила машина, вы имеете в виду?
– Ну да…
– Ольга – это жена депутата Александрова? Его покойная жена?
– А вы не знали? – он недоуменно выпрямился.
– Жена депутата Александрова знала художника Ледовских?!
– А что вас в этом изумляет? Он расписывал церковь в Валентиновке, там у них загородный дом. Да там у многих деятелей дачи. Он, может, и других шишек знал. Я вам еще раз повторяю: люди к нему шли! Чувствовали его душу!
– Ну и ну… – Анюта даже вспотела от пережитого изумления. – Но ведь это новый поворот!
– Новый поворот чего?
– Вы мне рассказали все, что знаете?
– Даже больше! – признался он. – То, что Ольга – жена депутата Александрова, я узнал случайно, не от Игоря. Он бы этого никогда не стал рассказывать. Мне его брат проболтался.
– А вы в каких отношениях с этим братом?
– Ни в каких. Он не очень приятный господин… Деньги стрелял у меня. Так и не отдал. Теперь прячется… Незадолго до смерти Игоря брал сто рублей, а у меня телевизор здесь включен был, он и говорит, показывая на экран: «Жена этого депутата, который земельными вопросами занимается, Игорю все исповедуется! Ее Ольгой зовут!» Я его довольно строго осек, в том смысле, что Игорю никто исповедоваться не может. Ну, он объяснил, что другое имел в виду, что, мол, у нее проблемы, вот она с Игорем и советуется. Я не стал слушать…
– А мог он говорить о другой какой-нибудь Ольге?
– Ну, знаете, вокруг него женщин было мало…
Первым ее побуждением было набрать Левицкого. Сев в машину, она достала телефон. Но тут же положила его обратно.
Ничего не доказано. Тот минимум, за который можно ухватиться, – это слова Григория Ледовских о том, что его брат был знаком с женой некоего депутата, которого показывали по телевизору. Но что он означает, этот минимум? Да, был знаком! Это, конечно, интересный факт, но вот все остальное… Быть знакомой художника мало. Мало даже быть знакомой по имени Ольга! Нужно еще быть той самой Ольгой! Той, которой брат художника кричал у калитки: «Вам тоже может угрожать опасность!», той, которая увлекалась вампирами и потеряла браслет, той, у которой «теперь эти деньги», и той… Ничего себе! Той, которая, по словам убитого художника, сама и писала эти письма с мышьяком!
Где же доказательства, что это та самая Ольга? Нет таких доказательств! Надо добывать…
«А не открыть ли мне детективное бюро, вместо туристической фирмы?» – вот что подумала Анюта, выруливая на Ярославское шоссе.
Мститель Фатеев свалился на следователей, ведущих дело Ольги Александровой, как рождественский подарок, брошенный в каминную трубу. Они распаковывали его, практически не дыша – не верили своему счастью. К моменту получения этого подарка весь отдел был уверен, что убить Александрову могли человек десять-пятнадцать.
В отличие от своего мужа, Ольга Григорьевна не разочаровалась в капитализме. Более того, один из ее бывших компаньонов признался, что не родились еще братки, способные отобрать у нее бизнес либо навязаться в качестве крыши.
«Железная дамочка! – холодновато оценил компаньон. – У меня иногда тряслись поджилки, а ей хоть бы хны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Вы говорили о каких-то деньгах…
– Да нет. Они ни при чем…
– А что за деньги?
– Да я думаю: правда ли это? Так уж, зная Игорька, я считал это правдой. Он, вообще-то, был неспособен лгать… Где-то в начале декабря он сказал, что у него появились деньги на строительство нового храма, на оплату реставрации всех наших клязьминских церквей, на открытие школы иконописцев для сирот, на хороший детский дом – хороший, не такой, как его интернат… еще для чего-то, всего и не упомнишь!
Анюта ошарашенно смотрела на священника.
– Это сколько же денег?! – наконец спросила она.
– Миллиона три, что ли… Долларов, разумеется.
– Миллиона три?! И где они хранились?!
– Он сказал: в столе.
– В московской комнате?!
– Нет. Здесь, в Клязьме… А потом он заявил, что этих денег больше нет.
– Три миллиона долларов?! Да он все-таки был сумасшедшим! Это нереальная сумма!
– Он был абсолютно нормальным! – рассердился священник. – Нормальнее нас с вами! Прекрасно разговаривал, чувствовал людей, не могу передать, как! Особенно женщин! Если бы вы его застали, вы бы получили ответы на все свои вопросы! Ну, этого не объяснишь… Но главное, он был очень разумным, даже скептическим человеком. Ему бы еще высшее образование… Он не мог так лгать! Вы понимаете, можно обмануть, что есть десять тысяч, но три миллиона!
– А куда делись эти деньги? Их украли? Почему же он не обратился в милицию?! – В этот момент она вспомнила свой первый разговор с братом художника – тот суматошный разговор у калитки. «Деньги теперь у вас?» – так он, кажется, спросил, приняв ее за Ольгу.
– Он не говорил, что их украли, – священник досадливо поморщился. – Он просто сказал, что их больше нет.
– Кому-то отдал?
– Он не объяснял, – священник вздохнул. – А мне было неудобно настаивать… Вдруг, думаю, он решил не тратить все. Это ведь его деньги… Я даже заподозрил его в жадности – грех такой на душу взял… Потом появилось это письмо, потом его убили, все завертелось, закружилось. У меня такое состояние было, что не хотелось ни во что вникать. Но я же вижу, что милиция ничего не делает. Уперлись: наркоманы, хулиганы! Ладно, думаю, пусть наркоманы и хулиганы! Ваше первое появление меня немного встряхнуло, честно говоря. Я подумал: а вдруг об этих деньгах кто-то знал и теперь их ищет? Вы мне не понравились. К тому же, как бы это объяснить… Я всегда чувствую, как кого зовут! Вас не могут звать Ольгой! – Анюта улыбнулась, он направил на нее указательный палец. – Только не спрашивайте, пожалуйста, как это согласуется с официальной точкой зрения церкви!
– Не буду.
– Увидев вас, я подумал, что вы начнете рассказывать сказки о том, что вы его единственная наследница. Но, к счастью, ошибся… Насчет вас ошибся. А вдруг были и другие? В общем, что-то вы растревожили у меня в душе, стал я о последних днях Игоря вспоминать. Ольгу эту тоже вспоминал. И вдруг смотрю телевизор, где про ее мужа говорили, ну, что его тоже чуть не убили, и слышу, и ушам не верю! Ольга-то умерла еще до Нового года, оказывается! Ну как это может быть совпадением, скажите на милость?
На какую-то секунду Анюте показалось, что все звуки мира остались за пределами стеклянного колпака, накрывшего ее сверху. Стало тихо и жарко. Затем она увидела, как красиво поднимается от чашки пар, как тягуче ползет капля меда по стенке банки, как безмолвно кружит поземка в церковном дворе, как темнеет воздух за окнами. Священник взял ложку и зачем-то помешал ею чай в стакане.
– Ольга умерла в начале года? – спросила она. Горло пересохло, слова царапали его. – А ее мужа чуть не убили? И вы видели это по телевизору?.. Чуть не сбила машина, вы имеете в виду?
– Ну да…
– Ольга – это жена депутата Александрова? Его покойная жена?
– А вы не знали? – он недоуменно выпрямился.
– Жена депутата Александрова знала художника Ледовских?!
– А что вас в этом изумляет? Он расписывал церковь в Валентиновке, там у них загородный дом. Да там у многих деятелей дачи. Он, может, и других шишек знал. Я вам еще раз повторяю: люди к нему шли! Чувствовали его душу!
– Ну и ну… – Анюта даже вспотела от пережитого изумления. – Но ведь это новый поворот!
– Новый поворот чего?
– Вы мне рассказали все, что знаете?
– Даже больше! – признался он. – То, что Ольга – жена депутата Александрова, я узнал случайно, не от Игоря. Он бы этого никогда не стал рассказывать. Мне его брат проболтался.
– А вы в каких отношениях с этим братом?
– Ни в каких. Он не очень приятный господин… Деньги стрелял у меня. Так и не отдал. Теперь прячется… Незадолго до смерти Игоря брал сто рублей, а у меня телевизор здесь включен был, он и говорит, показывая на экран: «Жена этого депутата, который земельными вопросами занимается, Игорю все исповедуется! Ее Ольгой зовут!» Я его довольно строго осек, в том смысле, что Игорю никто исповедоваться не может. Ну, он объяснил, что другое имел в виду, что, мол, у нее проблемы, вот она с Игорем и советуется. Я не стал слушать…
– А мог он говорить о другой какой-нибудь Ольге?
– Ну, знаете, вокруг него женщин было мало…
Первым ее побуждением было набрать Левицкого. Сев в машину, она достала телефон. Но тут же положила его обратно.
Ничего не доказано. Тот минимум, за который можно ухватиться, – это слова Григория Ледовских о том, что его брат был знаком с женой некоего депутата, которого показывали по телевизору. Но что он означает, этот минимум? Да, был знаком! Это, конечно, интересный факт, но вот все остальное… Быть знакомой художника мало. Мало даже быть знакомой по имени Ольга! Нужно еще быть той самой Ольгой! Той, которой брат художника кричал у калитки: «Вам тоже может угрожать опасность!», той, которая увлекалась вампирами и потеряла браслет, той, у которой «теперь эти деньги», и той… Ничего себе! Той, которая, по словам убитого художника, сама и писала эти письма с мышьяком!
Где же доказательства, что это та самая Ольга? Нет таких доказательств! Надо добывать…
«А не открыть ли мне детективное бюро, вместо туристической фирмы?» – вот что подумала Анюта, выруливая на Ярославское шоссе.
Мститель Фатеев свалился на следователей, ведущих дело Ольги Александровой, как рождественский подарок, брошенный в каминную трубу. Они распаковывали его, практически не дыша – не верили своему счастью. К моменту получения этого подарка весь отдел был уверен, что убить Александрову могли человек десять-пятнадцать.
В отличие от своего мужа, Ольга Григорьевна не разочаровалась в капитализме. Более того, один из ее бывших компаньонов признался, что не родились еще братки, способные отобрать у нее бизнес либо навязаться в качестве крыши.
«Железная дамочка! – холодновато оценил компаньон. – У меня иногда тряслись поджилки, а ей хоть бы хны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63