— Приметил, — подтвердил наставник, кивнув головой, — и что?
— И собак нет, и с нами не идут, даже их меньшой, уж на что мальчишка, он ведь здесь, между нами вертеться должен, со мной всегда дети деревенские ознакомиться хотят, — затараторил Младояр, — и бабы у них на хуторе — бессловесные…
— И больных не было, — кивнул Иггельд.
— Вот и я говорю — неспроста все это!
— Думаешь, замышляют чего?
— А то!
— Ну, мечи-то при нас, а они — даже и рогатин не захватили, — пожал плечами лекарь, — а уж с мужиками — два таких богатыря, как мы с тобой, да с клинками вострыми — как-нибудь управимся.
— То-то и странно!
— Клинки у нас железные, простую нечисть отгоним, — заметил Иггельд.
— А как бог, у них, там — какой свой?
— А мы — в жертву? — усмехнулся наставник, — Не выдумывай!
— Отчего?
— Никогда в Дурных местах капищ не строят!
— А как для дурных богов?
— Не слышал еще о таких…
Немного успокоившись, княжич переменил тему.
— А правду говорят, что все Дурные Места в оврагах?
— Ну, не все, однако ж, капища завсегда на холмах строят, как и терема княжьи, и гарды всякие.
— Крепости затем на возвышенностях ставят, что б врага с высоты разить было удобственней! — отрезал княжич.
— Возможно… — не стал возражать очевидному Иггельд.
— Но, все ж, почему Дурные Места завсегда в оврагах? — допытывался любознательный подросток.
— Слышал я, что когда река излучину образует, там силы стихийные заворачиваются, ну, что смерч какой… И насквозь Землю-матушку пронизывают, силы потаенные наверх выбрасываются! Сам увидишь — приведут нас к излучине, помяни мое слово, — рассуждал все, казалось, ведавший наставник.
— А вот и овражек! — воскликнул Млад, сразу ж сбавив тон, добавив уважительно, — Овраг. Ну и глубок! Страсть как глубок…
Сопровождающие тем временем кубарем скатились вниз, да еще и затеяли там, в сугробах, кутерьму. Делать нечего — надо спускаться! Иггельд долго выбирал, как бы спуститься, да не оступиться, вниз не покатиться. Спускался, спускался — шаг за шагом, за что-то под снегом ногой уцепился, раз — и уж на дне, да весь в снегу! А рядом княжич хохочет, из шапки снег вытрясает. Странная штука — снег. Никому им умываться не хочется, а как окунешься — так смеяться тянет!
— Глянь, зовут нас! — указал рукой на мужиков Младояр. Действительно, те махали руками, мол, идите за нами.
Иггельд ступал с трудом, снег был глубок, пару раз он проваливался по пояс. Княжич весело прыгал по снегу, пару раз хлопнулся, борьба с белым покровом явно доставляла юноше удовольствие. А чего еще, собственно, надо? С утра поели плотно, угостились горячим сбитнем, солнышко светит, снежинки блистают — только и радуйся жизни. Конечно, все быть может — вот и мечи прихватили, правда, луки оставили у седел, с конями…
— Это что ж такое? — удивился Иггельд, — показывая княжичу нечто черное впереди. Вокруг этого черного и собрались сейчас провожатые.
— Камень какой-то черный, — повел плечами Млад.
— Снега на нем нет, знать не прост камень, — рассуждал наставник, подходя поближе.
— Смотри, Игг, здесь овражек, как раз, изгибался петлей, как ты и говорил, самое место, где стихии в круговорот заворачиваются! — воскликнул княжич.
— Точно, здесь самое место… — согласился Иггельд, — А посреди — Черный Камень!
— Черный Камень? — переспросил Младояр, — Тебе ведомо, что такое Черный Камень?
— Пару раз слыхивал, что такой есть, но каков он — не ведомо!
— Вот и узнаем, пошли!
Княжич и наставник подобрались поближе. Черный Камень окружили со всех сторон хуторские, руки уложивши на черную, как смоль, поверхность — казалось, грелись…
Юноша протянул ладонь к Черному Камню. Дзинь! От неожиданного толчка, еще не понимая, что произошло, княжич инстинктивно отдернулся.
— Что такое? — вскликнул Иггельд, бросаясь к воспитаннику.
Дзинь! — послышалось еще раз, теперь уже со стороны лекаря. Иггельд обратил взор туда, где звякнуло. О чудо чудное! Его железный меч, как по волшебству, притянулся к Черному Камню, прилип к нему, прирос намертво. Точно в таком же положении находился и короткий меч княжича. Оба — и старый, и младой — оказались как бы привязанными к Черному камню.
Странные, ой странные улыбки блуждали по лицам их провожатых. Недобрые такие, натянутые, плотоядные! Один из провожатых, скинув полушубок, полез на Черный Камень. Начали сбрасывать одежду и остальные. Мальчонка из местных, обратил, наконец, внимание на княжича, показав тому язык. И тоже полез на камень.
— Что же это, Игг? — в голосе Младояра промелькнул страх.
— Освободись от ножен! — велел Иггельд.
Тем временем старший из хуторян перевернулся на камне через голову. И спрыгнул сверху на снег. Перевернулся человеком, а упал матерым волком. Один за другим перевернулись в серых хищников и остальные провожатые.
Иггельд извлек бронзовый нож — тот самый, которым делал надрезы осторожные, пользуя лики людей, губы да веки. Мал нож, да остр! Бросившийся с ходу матерый волчище так и отпрянул назад, завидев блестевшее на солнце лезвие. Решил последовать примеру наставника и Младояр, но только он выхватил из голенища нож засапожный, лишь взмахнул рукой — и нет ножа железного, слишком близко оказался от Черного Камня — так и притянулся, став того камня пленником, подобно старшим друзьям — мечам…
Вытащил лекарь откуда-то еще ножик, совсем махонький, тот, которым бельмо с глаза снимают… Смех да и только — на двоих воинов — два ножичка, один другого меньше!
— Полезай, княжич, на камень, да быстрей, давай подсажу! — воскликнул Иггельд.
— А ты?
— Руку подашь!
Младояр кошкой впрыгнул на плечи наставнику, рывок — и забрался на камень. Вовремя! Волки враз кинулись на Иггельда. Сверкнул нож — взвыл один из серых оборотней, без глаза оставшись. Другой — получил сапогом по носу, откатился, но третий — в тот сапог, как пес, вцепился. А самый маленький, переярок, так и прыгнул, метя зубами в самое горло лекарю … Перегнулся княжич вниз, да полоснул на лету волчью морду, не дал наставника укусить. Руку протянул, Иггельд в ту ладонь мальчишечью вцепился…
Всяк чудеса бывают на Белом Свете. Чтобы отрок худощавый, силу собрав, за руку поднял взрослого человека — не бывает так никогда! Никогда, окромя случаев, когда Надо. Вот случай в Крутене был, пару весен назад — загорелся дом, а в нем муж хворый лежал, в бреду, шести пудов с половиною, и была у него дочурка телом совсем и не дородная, всего-то тринадцати годов. Схватила та девочка отца, подняла, да из хором горящих и вынесла…
Едва успел опомниться Иггельд, как оказался вдруг на Черном Камне, а как его княжич втащил — думать некогда было, волки, один за другим, полезли, проклятые. И откуда такая сила да прыть только бралась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105