Идет?
— А много ль песен надо спеть?
— А вот сколько буквиц узнать захочешь, столько сказок и расскажешь, столько песен и споешь!
И Нойдак согласился…
* * *
Жил-был барсук. Днем он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел.
До солнца в свою нору спешит попасть, людям не показываясь, прячась от собак, шел он там, где тень гуще, где земля чернее. Подошел барсук к своему жилью.
«Хрр… Брр…» — вдруг услышал он непонятный шум.
Что такое?
Сон из барсука выскочил, шерсть дыбом встала, сердце чуть ребра не сломило стуком — так испугался он и подумал:
«Я такого шума никогда не слыхивал…»
«Хррр… Фиррлить-фыо… Бррр…»
«Скорей обратно в лес пойду, таких же, как я, когтистых зверей позову: я один тут за всех погибать не согласен».
И пошел барсук всех когтистых зверей, в лесах живущих, на помощь звать:
— Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Помогите! Спасите!
Прибежали звери, ушами к земле приникли — в самом деле, от шума земля дрожит.
«Брррррк, хрр, фьюу…»
У всех зверей шерсть дыбом поднялась.
— Ну, барсук, это твой дом — ты первый и полезай.
Оглянулся барсук — кругом свирепые звери стоят, подгоняют, торопят:
— Иди, иди!
А сами от страха хвосты поджали.
В барсучьем доме было восемь входов, восемь выходов.
«Что делать? — думает барсук. — Как быть? Которым входом к себе в дом проникнуть?»
— Чего стоишь? — фыркнула росомаха и подняла свою страшную лапу.
Медленно, нехотя побрел барсук к самому главному входу.
«Хрррр!» — вылетело оттуда.
Барсук отскочил, к другому входу-выходу заковылял.
«Бррр!»
Изо всех восеми выходов так и гремит.
Принялся барсук девятый ход рыть. Обидно родной дом разрушать, да отказаться никак нельзя: со всего леса самые свирепые звери собрались.
— Скорей, скорей! — приказывают.
Обидно родной дом рушить, да ослушаться никак нельзя. Горько вздыхая, царапал барсук землю когтистыми передними лапами. Наконец, чуть жив от страха, пробрался в свою высокую спальню.
«Хррр, бррр, фррр…»
Это, развалясь на мягкой постели, громко храпел белый заяц.
Звери со смеху на ногах не устояли, покатились по земле.
— Заяц! Вот так заяц! Барсук зайца испугался!
— Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
— От стыда куда теперь спрячешься, барсук? Против зайца какое войско собрал!
— Ха-ха-ха! Хо-хо!
А барсук головы не поднимает, сам себя бранит:
«Почему, шум в своем доме услыхав, сам туда не заглянул? Для чего пошел на весь лес кричать?»
А заяц знай себе спит-храпит.
Рассердился барсук да как пихнет зайца:
— Пошел вон! Кто тебе позволил здесь спать? Проснулся заяц — глаза чуть не выскочили!
И волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка, даже соболь здесь!
«Ну, — думает заяц, — будь что будет!»
И вдруг — прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, опять скок и в кусты.
От белого заячьего живота побелел лоб у барака. От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.
Звери еще громче засмеялись:
— Ой, барсу-у-ук, какой ты красивый стал! Хо-а-ха!
— К воде подойди, на себя посмотри!
Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде свое отражение и заплакал:
«Пойду медведю пожалуюсь».
Пришел и говорит:
— Кланяюсь вам до земли, дедушка-медведь. Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, свой дом порушил. Теперь посмотрите: от заячьего белого живота, от заячьих лап и щеки, и лоб мои побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.
Взглянул медведь на барсука. Отошел подальше — еще раз посмотрел да как зарычит:
— Ты еще жалуешься? Твоя голова раньше черная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щек даже люди позавидуют. Обидно, что не я на том месте стоял, что не мое лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…
И, горько вздохнув, ушел медведь.
А барсук так и живет с белыми полосами на лбу и на щеках. Говорят, что он привык к этим отметинам и уже похваляется:
— Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним друзья на веки вечные.
Ну а что заяц говорит? Этого никто не слыхал.
* * *
— И какую именно грамоту ты желаешь превзойти? — спросил Черный Прынц, собравшись, наконец, вернуть должок — сказку-то ему рассказали!
— Как какую? Разве грамота не одна? — удивился Нойдак.
— Само собой, не одна! — засмеялся ученый муж, — у одних народов одни буквицы, у других — другие… Рассказать?
— Да, Нойдаку очень интересно!
— Надо говорить не Нойдаку интересно, а мне интересно!
— Тебе интересно?
— Да нет же, тебе! Скажи: Нойдак это я.
— Нет, — замотал головой Нойдак, — Нойдак это не ты!
— Беда с тобой! — сдался, наконец, Черный Прынц, — И как я тебя только учить буду, если ты простой вещи уразуметь не можешь?
— Мы договорились, ударили по рукам, значит — Черный Прынц будет учить Нойдака! — заявил молодой колдун твердо. Он прекрасно знал обычай — ударили по рукам — все, слово надо держать!
— Ну ладно, — вздохнул ученый человек Черный Прынц, — тогда слушай, может, чего и поймешь… Грамоты я знаю многие, и все они — разные. Есть у нас грамота исконная, древняя, рунами называемая. Вот, смотри, вот — руны! — Черный Прынц показал гладкий камешек с выбитыми на нем узорчатыми буквицами, — А еще с древних лет писали греческом, — вот, смотри, вот это — на греческом… Немцы пишут на латыни. Вот латынь, смотри! — он показал кусочек тонко выделанной кожи с ровными, красиво украшенными буквицами. — А еще есть письмо арабское, я его тоже немного разумею. Есть еще суньское, его я и вовсе не знаю, вот только разве что этот значок, да этот, да еще вот этот… Это — человек по-суньски. А, зачем это тебе, тебе все это не нужно. И хиндийское письмо тоже… Выбирай, парень, чему тебя учить — по гречески, по латыни, али руны запоминать будешь?
— Нойдак не знает… — молодой северянин совершенно растерялся, — лучше сам скажи!
— А я тоже не знаю, чего тебе надобно! — пожал плечами Черный Прынц, — ежели на запад поедешь, к немцам да франкам — тогда латынь, если в Царьград — то греческий сгодится, а на юг — арабская вязь в самый раз будет!
— Нойдак не знает… — повторил Нойдак.
— Ну, хорошо, если не знаешь, я тебя такой буквице выучу, что на всех грамотах одинакова. То первая буквица, которая к людям пришла! Смотри — вот кружок, просто кружок. И называется эта буква по разному, но звучит одинаково: «О-о-о»!
— О-о-о… — повторил Нойдак.
— Легко запомнить, если рот такой буквицей сложить, то она так сама и зазвучит! Запомнил?
— Да.
— Ну, тогда смотри, вот сколько здесь буквиц, — Черный Прынц положил перед Нойдаком очень тонкий белый лист, сплошь исчерченный буквицами, — покажи здесь букву "О"! Да не тыкай своими грязными пальцами, бумага — штука дорогая, ее с караванами — с теми, что с шелками — привозят из страны далекой, где вот такими иероглифами пишут…
* * *
Но разве только Черный Прынц умеет писать и читать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— А много ль песен надо спеть?
— А вот сколько буквиц узнать захочешь, столько сказок и расскажешь, столько песен и споешь!
И Нойдак согласился…
* * *
Жил-был барсук. Днем он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел.
До солнца в свою нору спешит попасть, людям не показываясь, прячась от собак, шел он там, где тень гуще, где земля чернее. Подошел барсук к своему жилью.
«Хрр… Брр…» — вдруг услышал он непонятный шум.
Что такое?
Сон из барсука выскочил, шерсть дыбом встала, сердце чуть ребра не сломило стуком — так испугался он и подумал:
«Я такого шума никогда не слыхивал…»
«Хррр… Фиррлить-фыо… Бррр…»
«Скорей обратно в лес пойду, таких же, как я, когтистых зверей позову: я один тут за всех погибать не согласен».
И пошел барсук всех когтистых зверей, в лесах живущих, на помощь звать:
— Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Помогите! Спасите!
Прибежали звери, ушами к земле приникли — в самом деле, от шума земля дрожит.
«Брррррк, хрр, фьюу…»
У всех зверей шерсть дыбом поднялась.
— Ну, барсук, это твой дом — ты первый и полезай.
Оглянулся барсук — кругом свирепые звери стоят, подгоняют, торопят:
— Иди, иди!
А сами от страха хвосты поджали.
В барсучьем доме было восемь входов, восемь выходов.
«Что делать? — думает барсук. — Как быть? Которым входом к себе в дом проникнуть?»
— Чего стоишь? — фыркнула росомаха и подняла свою страшную лапу.
Медленно, нехотя побрел барсук к самому главному входу.
«Хрррр!» — вылетело оттуда.
Барсук отскочил, к другому входу-выходу заковылял.
«Бррр!»
Изо всех восеми выходов так и гремит.
Принялся барсук девятый ход рыть. Обидно родной дом разрушать, да отказаться никак нельзя: со всего леса самые свирепые звери собрались.
— Скорей, скорей! — приказывают.
Обидно родной дом рушить, да ослушаться никак нельзя. Горько вздыхая, царапал барсук землю когтистыми передними лапами. Наконец, чуть жив от страха, пробрался в свою высокую спальню.
«Хррр, бррр, фррр…»
Это, развалясь на мягкой постели, громко храпел белый заяц.
Звери со смеху на ногах не устояли, покатились по земле.
— Заяц! Вот так заяц! Барсук зайца испугался!
— Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
— От стыда куда теперь спрячешься, барсук? Против зайца какое войско собрал!
— Ха-ха-ха! Хо-хо!
А барсук головы не поднимает, сам себя бранит:
«Почему, шум в своем доме услыхав, сам туда не заглянул? Для чего пошел на весь лес кричать?»
А заяц знай себе спит-храпит.
Рассердился барсук да как пихнет зайца:
— Пошел вон! Кто тебе позволил здесь спать? Проснулся заяц — глаза чуть не выскочили!
И волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка, даже соболь здесь!
«Ну, — думает заяц, — будь что будет!»
И вдруг — прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, опять скок и в кусты.
От белого заячьего живота побелел лоб у барака. От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.
Звери еще громче засмеялись:
— Ой, барсу-у-ук, какой ты красивый стал! Хо-а-ха!
— К воде подойди, на себя посмотри!
Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде свое отражение и заплакал:
«Пойду медведю пожалуюсь».
Пришел и говорит:
— Кланяюсь вам до земли, дедушка-медведь. Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, свой дом порушил. Теперь посмотрите: от заячьего белого живота, от заячьих лап и щеки, и лоб мои побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.
Взглянул медведь на барсука. Отошел подальше — еще раз посмотрел да как зарычит:
— Ты еще жалуешься? Твоя голова раньше черная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щек даже люди позавидуют. Обидно, что не я на том месте стоял, что не мое лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…
И, горько вздохнув, ушел медведь.
А барсук так и живет с белыми полосами на лбу и на щеках. Говорят, что он привык к этим отметинам и уже похваляется:
— Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним друзья на веки вечные.
Ну а что заяц говорит? Этого никто не слыхал.
* * *
— И какую именно грамоту ты желаешь превзойти? — спросил Черный Прынц, собравшись, наконец, вернуть должок — сказку-то ему рассказали!
— Как какую? Разве грамота не одна? — удивился Нойдак.
— Само собой, не одна! — засмеялся ученый муж, — у одних народов одни буквицы, у других — другие… Рассказать?
— Да, Нойдаку очень интересно!
— Надо говорить не Нойдаку интересно, а мне интересно!
— Тебе интересно?
— Да нет же, тебе! Скажи: Нойдак это я.
— Нет, — замотал головой Нойдак, — Нойдак это не ты!
— Беда с тобой! — сдался, наконец, Черный Прынц, — И как я тебя только учить буду, если ты простой вещи уразуметь не можешь?
— Мы договорились, ударили по рукам, значит — Черный Прынц будет учить Нойдака! — заявил молодой колдун твердо. Он прекрасно знал обычай — ударили по рукам — все, слово надо держать!
— Ну ладно, — вздохнул ученый человек Черный Прынц, — тогда слушай, может, чего и поймешь… Грамоты я знаю многие, и все они — разные. Есть у нас грамота исконная, древняя, рунами называемая. Вот, смотри, вот — руны! — Черный Прынц показал гладкий камешек с выбитыми на нем узорчатыми буквицами, — А еще с древних лет писали греческом, — вот, смотри, вот это — на греческом… Немцы пишут на латыни. Вот латынь, смотри! — он показал кусочек тонко выделанной кожи с ровными, красиво украшенными буквицами. — А еще есть письмо арабское, я его тоже немного разумею. Есть еще суньское, его я и вовсе не знаю, вот только разве что этот значок, да этот, да еще вот этот… Это — человек по-суньски. А, зачем это тебе, тебе все это не нужно. И хиндийское письмо тоже… Выбирай, парень, чему тебя учить — по гречески, по латыни, али руны запоминать будешь?
— Нойдак не знает… — молодой северянин совершенно растерялся, — лучше сам скажи!
— А я тоже не знаю, чего тебе надобно! — пожал плечами Черный Прынц, — ежели на запад поедешь, к немцам да франкам — тогда латынь, если в Царьград — то греческий сгодится, а на юг — арабская вязь в самый раз будет!
— Нойдак не знает… — повторил Нойдак.
— Ну, хорошо, если не знаешь, я тебя такой буквице выучу, что на всех грамотах одинакова. То первая буквица, которая к людям пришла! Смотри — вот кружок, просто кружок. И называется эта буква по разному, но звучит одинаково: «О-о-о»!
— О-о-о… — повторил Нойдак.
— Легко запомнить, если рот такой буквицей сложить, то она так сама и зазвучит! Запомнил?
— Да.
— Ну, тогда смотри, вот сколько здесь буквиц, — Черный Прынц положил перед Нойдаком очень тонкий белый лист, сплошь исчерченный буквицами, — покажи здесь букву "О"! Да не тыкай своими грязными пальцами, бумага — штука дорогая, ее с караванами — с теми, что с шелками — привозят из страны далекой, где вот такими иероглифами пишут…
* * *
Но разве только Черный Прынц умеет писать и читать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105