Неизвестно, ведь ему так и не пришлось ни разу применить свои силы на полную мощь Вот, как рассказывали старики, жил много-много лет назад один Нойдак, мудрый и могучий колдун. И пришел в стойбище злой великан, и стал он убивать людей, не имея к ним ни сострадания, ни жалости. И тогда вышел тот древний Нойдак, и сказал Слово, которое никто ни до него, ни после не произносил, и обратился тот великан в скалу. Вот она, эта скала, до сих пор стоит возле стойбища, да много лет прошло, еле угадываются в ней черты того великана.
Каким бы ни был предшественник нашего героя, Слов он знал достаточно, и многие из них успел передать юному ученику. Ну, само собой, передал он не только слова, было много и всяких других знаний, да что здесь, на Руси, от них толку? Хотя иногда бывает толк…
Часто сидел старый Нойдак неподвижно, устремив взгляд свой на огонь, да ничего не говорил.
— Почему ты молчишь, о мудрый наставник? — спросил как-то юный Ятык.
— Не мешай, я беседую с духами! — ответил старик.
И наш герой больше ни разу не осмеливался обратиться к своему учителю во время беседы того с духами. Только спросил как-то:
— А когда духи заговорят со мной?
— Когда ты будешь готов! — последовал ответ.
Маленький Ятык все ждал и ждал, когда духи что-нибудь скажут ему, но духи молчали. Может быть, он был им неинтересен, а может — они беседовали только с одним колдуном. По крайней мере, старый колдун, сказав что-то важное мужчинам племени, приговаривал: «Так сказали мне духи!».
Как-то раз старый колдун повел мальчика в Запретный лес. Там они взошли на холм, о котором подросток знал лишь то, что лишь посвященные в мужчины могут ходить туда, да и то лишь два раза в году — весной и осенью, в дни, на которые укажет мудрый колдун. А теперь мальчику, еще не ставшему мужчиной, предстояло взойти на этот холм. Юный Ятык уже знал, когда проходят посвящения и недоумевал — ведь стояло лето в разгаре, был совсем не тот день, чтобы идти в Запретный лес.
— Разве сегодня День Весны или День Осени? — спросил мальчик.
— Нет, сегодня День Лета, самый длинный в году день, — ответил старик, — и этот день для нас, колдунов. Сегодня предки увидят нового колдуна, узнают его…
— Я стану колдуном? — удивился Ятык, он ведь знал, что старый колдун еще не выучил его всему. Хотя, само собой, уже сейчас стать колдуном мальчишке очень хотелось.
Старик ничего не ответил, но взял его за руку своей крепкой сухой ладонью и повел на холм. На вершине того холма стоял деревянный столб, весь покрытый узорами — солнечными и лунными, с загибающимися по солнцу и против его хода лучами. А по бокам столбы были вырезаны лица, целых три лица, как бы принадлежащих одному человеку, но повернутых в разные стороны. Было видно, что дерево, из которого был вырезан столб, было старое-престарое, почерневшее от времени. Но это было явно заветное дерево — на нем не было следов ни лишайника, ни жучков древоточцев. Сколько было лет деревянному истукану — неизвестно, может, он был древнее той самой скалы, бывшей ранее злым великаном…
— Это — духи наших предков, — сказал старик тихо, как бы боясь разбудить дремлющих духов, — надеюсь, ты не опозоришь старика перед предками?
Юный колдун был готов сделать что угодно, вытерпеть любое испытание, лишь бы не опозорить… Испытание состоялось, но оно не было особенно мучительным для Ятыка — старый колдун успел научить его концентрировать внимание и презирать боль. По знаку старика мальчик разделся до пояса. Старик вынул из переметной сумки горшочки с колдовскими снадобьями. Но в этот раз были пущены в дело только краски — охра да сажа, да еще какие-то неведомо из чего сделанные красители. Старый Нойдак не спеша разрисовывал тело своего преемника замысловатыми узорами, чередуя то одну, то другую краски. А потом пришлось немного потерпеть — в ход пошел острый кремниевый нож, тот самый, который колдун применял исключительно для особых дел. Нож колол и резал кожу мальчика, шла кровь. Ятык знал, что теперь там, где краска попадет в рану, останется навечно узор. Что же — это ведь Посвящение, как никак, надо терпеть. И подросток даже ни разу не закусил губы…
— Ты готов подойти к Предкам! Осталось сделать так, чтобы они признали тебя! — сказал старый Нойдак.
— А как они признают меня?
— По крови, она у тебя такая же, как и у них, они узнают… Но ты должен сам пустить себе кровь из жил. И с обоих рук — обязательно, чтобы они попробовали тебя и левого, и правого!
Ятык решительно разрезал себе запястья рук заветным ножом. Старый колдун подвел мальчика к истукану, взял за руку, приложил кровоточащей раной к губам одного из предков. Потом — другую руку. А затем повторил то же самое с другим деревянным лицом, потом — с третьим.
— Духи предков признали тебя! — сказал старик торжественно.
Молодой Ятык ждал, что произойдет еще что-нибудь такое торжественное, но на этом все и кончилось. Старик велел мальчугану одеться и повел домой. Странно, но кровь из ран перестала сочиться почти сразу же…
— Теперь ты — Нойдак! — сказал старик вечером, когда колдуны — старый и молодой — ложились спать.
Глупый маленький Ятык обрадовался, решив, что стал теперь взрослым. И теперь его будут слушаться так же, как слушаются старого Нойдака. Глупец! Лишь потом, на следующий день, он понял смысл сказанных старым колдуном слов. Потому как утром, когда подросток проснулся, старик был уже совсем холодный…
Последующие два дня прошли как в тумане. Собственно, все сделали и без него. Погребальный костер был особенно велик, его собрали, против обычного, исключительно из очень старого, сухого дерева. Ятыку ничего не пришлось делать, о нем вспомнили лишь тогда, когда пришла пора поджигать дрова. Его впервые позвали, назвав Нойдаком. Паренек хорошо помнил заветные слова, которые нужно было сказать, когда кто-то из сородичей отправлялся к Предкам. Ятык, а с этого момента уже и для всех — Нойдак — сказал все, как нужно. Потом сказала Слово Возрождения Старшая Мать. Костер запылал мгновенно и очень быстро от старика осталась лишь немного пепла, который сразу же развеял ветер. Никто не плакал на тех похоронах, у старого колдуна не было близких. Да и то — ведь колдун это не только не совсем мужчина, он ведь и не совсем человек. Никто не знал истины, но многие верили, что колдуны после смерти вовсе не уходят к предкам, как все остальные люди, а становятся злыми хищными зверями или птицами. Поэтому никто и не рисковал убить колдуна — вернется волком иль медведем, и — загрызет! Так что никто по старику и не поплакал, никто, кроме нового колдуна, да и тот сделал это, недостойное для взрослого, дело, лишь уединившись в своей землянке.
На следующее утро новый колдун вышел к уже собравшемуся в ожидании его появления племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Каким бы ни был предшественник нашего героя, Слов он знал достаточно, и многие из них успел передать юному ученику. Ну, само собой, передал он не только слова, было много и всяких других знаний, да что здесь, на Руси, от них толку? Хотя иногда бывает толк…
Часто сидел старый Нойдак неподвижно, устремив взгляд свой на огонь, да ничего не говорил.
— Почему ты молчишь, о мудрый наставник? — спросил как-то юный Ятык.
— Не мешай, я беседую с духами! — ответил старик.
И наш герой больше ни разу не осмеливался обратиться к своему учителю во время беседы того с духами. Только спросил как-то:
— А когда духи заговорят со мной?
— Когда ты будешь готов! — последовал ответ.
Маленький Ятык все ждал и ждал, когда духи что-нибудь скажут ему, но духи молчали. Может быть, он был им неинтересен, а может — они беседовали только с одним колдуном. По крайней мере, старый колдун, сказав что-то важное мужчинам племени, приговаривал: «Так сказали мне духи!».
Как-то раз старый колдун повел мальчика в Запретный лес. Там они взошли на холм, о котором подросток знал лишь то, что лишь посвященные в мужчины могут ходить туда, да и то лишь два раза в году — весной и осенью, в дни, на которые укажет мудрый колдун. А теперь мальчику, еще не ставшему мужчиной, предстояло взойти на этот холм. Юный Ятык уже знал, когда проходят посвящения и недоумевал — ведь стояло лето в разгаре, был совсем не тот день, чтобы идти в Запретный лес.
— Разве сегодня День Весны или День Осени? — спросил мальчик.
— Нет, сегодня День Лета, самый длинный в году день, — ответил старик, — и этот день для нас, колдунов. Сегодня предки увидят нового колдуна, узнают его…
— Я стану колдуном? — удивился Ятык, он ведь знал, что старый колдун еще не выучил его всему. Хотя, само собой, уже сейчас стать колдуном мальчишке очень хотелось.
Старик ничего не ответил, но взял его за руку своей крепкой сухой ладонью и повел на холм. На вершине того холма стоял деревянный столб, весь покрытый узорами — солнечными и лунными, с загибающимися по солнцу и против его хода лучами. А по бокам столбы были вырезаны лица, целых три лица, как бы принадлежащих одному человеку, но повернутых в разные стороны. Было видно, что дерево, из которого был вырезан столб, было старое-престарое, почерневшее от времени. Но это было явно заветное дерево — на нем не было следов ни лишайника, ни жучков древоточцев. Сколько было лет деревянному истукану — неизвестно, может, он был древнее той самой скалы, бывшей ранее злым великаном…
— Это — духи наших предков, — сказал старик тихо, как бы боясь разбудить дремлющих духов, — надеюсь, ты не опозоришь старика перед предками?
Юный колдун был готов сделать что угодно, вытерпеть любое испытание, лишь бы не опозорить… Испытание состоялось, но оно не было особенно мучительным для Ятыка — старый колдун успел научить его концентрировать внимание и презирать боль. По знаку старика мальчик разделся до пояса. Старик вынул из переметной сумки горшочки с колдовскими снадобьями. Но в этот раз были пущены в дело только краски — охра да сажа, да еще какие-то неведомо из чего сделанные красители. Старый Нойдак не спеша разрисовывал тело своего преемника замысловатыми узорами, чередуя то одну, то другую краски. А потом пришлось немного потерпеть — в ход пошел острый кремниевый нож, тот самый, который колдун применял исключительно для особых дел. Нож колол и резал кожу мальчика, шла кровь. Ятык знал, что теперь там, где краска попадет в рану, останется навечно узор. Что же — это ведь Посвящение, как никак, надо терпеть. И подросток даже ни разу не закусил губы…
— Ты готов подойти к Предкам! Осталось сделать так, чтобы они признали тебя! — сказал старый Нойдак.
— А как они признают меня?
— По крови, она у тебя такая же, как и у них, они узнают… Но ты должен сам пустить себе кровь из жил. И с обоих рук — обязательно, чтобы они попробовали тебя и левого, и правого!
Ятык решительно разрезал себе запястья рук заветным ножом. Старый колдун подвел мальчика к истукану, взял за руку, приложил кровоточащей раной к губам одного из предков. Потом — другую руку. А затем повторил то же самое с другим деревянным лицом, потом — с третьим.
— Духи предков признали тебя! — сказал старик торжественно.
Молодой Ятык ждал, что произойдет еще что-нибудь такое торжественное, но на этом все и кончилось. Старик велел мальчугану одеться и повел домой. Странно, но кровь из ран перестала сочиться почти сразу же…
— Теперь ты — Нойдак! — сказал старик вечером, когда колдуны — старый и молодой — ложились спать.
Глупый маленький Ятык обрадовался, решив, что стал теперь взрослым. И теперь его будут слушаться так же, как слушаются старого Нойдака. Глупец! Лишь потом, на следующий день, он понял смысл сказанных старым колдуном слов. Потому как утром, когда подросток проснулся, старик был уже совсем холодный…
Последующие два дня прошли как в тумане. Собственно, все сделали и без него. Погребальный костер был особенно велик, его собрали, против обычного, исключительно из очень старого, сухого дерева. Ятыку ничего не пришлось делать, о нем вспомнили лишь тогда, когда пришла пора поджигать дрова. Его впервые позвали, назвав Нойдаком. Паренек хорошо помнил заветные слова, которые нужно было сказать, когда кто-то из сородичей отправлялся к Предкам. Ятык, а с этого момента уже и для всех — Нойдак — сказал все, как нужно. Потом сказала Слово Возрождения Старшая Мать. Костер запылал мгновенно и очень быстро от старика осталась лишь немного пепла, который сразу же развеял ветер. Никто не плакал на тех похоронах, у старого колдуна не было близких. Да и то — ведь колдун это не только не совсем мужчина, он ведь и не совсем человек. Никто не знал истины, но многие верили, что колдуны после смерти вовсе не уходят к предкам, как все остальные люди, а становятся злыми хищными зверями или птицами. Поэтому никто и не рисковал убить колдуна — вернется волком иль медведем, и — загрызет! Так что никто по старику и не поплакал, никто, кроме нового колдуна, да и тот сделал это, недостойное для взрослого, дело, лишь уединившись в своей землянке.
На следующее утро новый колдун вышел к уже собравшемуся в ожидании его появления племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105