Прошло некоторое время, примерно столько, сколько горела бы лучина длиной с палец. Послышался голос Сухмата, явно веселый и зовущий к себе голос.
Когда Рахта с Нойдаком подъехали поближе, они обнаружили богатыря, державшего в руках тщедушного старичка. Такого маленького-премаленького, сухонького-тщедушненького, но с длинной-предлинной бородой! А рядом, прямо у дороги, точнее, у развилки дорог, стоял камень. А на камне была надпись, еще не оконченная. Все было ясно, старичок именно этим и занимался — выбивал кремниевым зубилом буквицы на гладком камне. Вот и зубило рядом валяется — ох, сколько же у Нойдака воспоминаний сразу!
— А что здесь написано? — спросил Нойдак, так и не выучившийся читать.
— «Кто направо пойдет, — зачитал Сухмат громко, — тот коня своего по…» — богатырь не дочитал, сразу рассердившись, — и как тебе не стыдно, старый человек… Такие вещи, да еще и на камне роковом писать?
— А что, — ответил старичок, не смущаясь, — я правду пишу, как написал, так оно и будет!
— Что-то я не слышал, чтобы в лесу камни ставили! — сказал Рахта, — Да, отпусти ты старого человека, никуда он не сбежит…
— Захочу — и сбегу, — заявил старичок, — мы, лесовички, народ юркий!
— Так чего ж ты в лесу камень роковой ставишь?
— А в полях на всех дорогах уж поставлены, пора за леса браться!
— А чего ж такое нескромное пишешь?
— Так тута лес, дело известное, — заявил лесовичок с достоинством, — это хороводы водить с девками в поле можно, а как до дела с ними более интересного — так и сам, небось, сразу в лесок? А?
— Твоя правда, дедок! — засмеялся Сухмат.
— Вот оттого и надписи тут, на камнях таковые! — закончил дед глубокую мысль.
— А где же лесовичок? — опомнился Рахта, когда друзья отсмеялись.
Дедка нигде не было видно. И как он юркнул, куда — никто и не приметил. Впрочем, оно и понятно, ведь родной он тут, и лесу родной, и лес ему — родня…
— Сбежал, — равнодушно отметил Сухмат.
— И куда теперь нам ехать?
— Не знаю куда, — сразу высказался Сухмат, — но налево я не поеду!
— И Нойдак тоже не хочет… — добавил молодой колдун.
— Так вы что, поверили лесовичку? — удивился Рахта, — Да он просто проказничает!
— Поверили, не поверили, а направо — не поеду! — заявил Сухмат.
— Ладно, — согласился Рахта, — тогда куда? Остались две дороги — прямая и налево…
— А нам надо на восток, — напомнил Сухмат.
— Восток — это откуда солнце всходит? — спросил Нойдак.
— Да.
— А как определить, где восток?
— Если встать лицом к северу, а спиной — к югу, — начал объяснять Сухмат, — то по левую руку будет запад, а по правую — восток!
— Ну, а где юг, а где север, ты уж найдешь и без подсказки… — добавил Рахта.
— Нойдак всегда знает, где юг, — сказал Нойдак, — и по листьям, и по лишайникам, и по грибкам, и по цветам…
— Да, тут тебя учить нечему! — улыбнулся Сухмат.
— А какая дорога идет на восток? — решил уточнить Нойдак.
— Ну, так сам и найди!
Нойдак, мельком окинув окружающие деревья взглядом, повернулся, как учили, лицом к северу и начал разглядывать свою правую руку.
— Однако ж… — удивился Рахта, поняв, почему Нойдак медлит с ответом. Получалось, что ехать надо именно по той самой дороге, что «направо».
— Сдалась нам эта дорога! — решил, наконец, Сухмат, — Поехали прямо!
Никто не стал ему возражать…
* * *
— Вот лесовички — они кто? — спросил то ли сам у себя, то ли у побратима Сухмат, — Люди — не люди, чудики — не чудики.
— Слышал я, что с лешим они в родстве, — ответил Рахта, — только не очень близком, так, седьмая вода на киселе…
— А Нойдак так слышал, — вдруг вмешался Нойдак с каким-то странным налетом раздражения, — Нойдак слышал — лесовичок с лешим в родстве, кикиморы болотные, водяные да домовые — все в родстве. И богатырь Алеша — он-де то же в родстве с лешим. А еще разные лешачки, которые не лешие, но поменьше — и все в родстве. Может, и ты, Сухмат, и ты, Рахта — тоже с ним в родстве?
— Вообще-то маманя мне ничего такого не рассказывала, — засмеялся Сухмат, — но всяко бывает…
— Ведунишка наш правду молвил, — неожиданно высказался Рахта, — все тут, в лесу, в родстве. И мы, коли из леса пришли, так тоже, быть может, с лешими в родстве состоим. Только вот каков он, этот леший?
— Да мы столько уже говорили, — пожал плечами Сухмат.
— Да мы с тобой, Сухматьюшка, как две бабы-бараболки, много чего наговорить могли…
— А что, что не так?
— Может, тот, кого мы лешим считаем, за кем охотиться отправились, и не леший вовсе, а так…
— Его родственник?
— Ага!
— Во-во! — согласился Сухмат, — слышал я, что тот леший, который действительно леший, так вот он каким хочет, таким и становится. Может на дерево с ветвями толстыми стать похожим, а может — на пень трухлявый, или на куст какой… И еще голову заморочить, закружить — ему путнику раз плюнуть! Может водить по лесу и так завести, что и дороги не найдешь…
— Все по лесу кругами ходят, если север — юг не блюдут! — сказал Рахта, — дело известное, надо направление знать, а то кругом пойдешь!
— Ага, слышал я от одного старого воя, что все люди ходят кругами против солнца, а которые левши — так те по солнцу.
— Это как? — удивился Нойдак.
— А вот так, — Сухмат остановил коня и начал показывать, как бродят в лесу правши, а как левши. Для Рахты это была новость, он чуть было даже рот не приоткрыл, да вовремя вспомнил, что это Нойдак у них дурачок, и это его привилегия — рот с удивленья открывать, а он, Рахта, муж опытный да мудрый, у него губы должны быть сжаты, а взгляд — суров…
— А почему правши так, а левши — так? — все-таки переспросил Рахта, не особо надеясь на ответ.
— То одним богам ведомо, — ответил Сухмат.
— Почему богам, Нойдак тоже знает! — заявил северянин.
— И что Нойдак знает? — засмеялся Сухмат.
— А то! — в голосе Нойдака чувствовалась какая-та обида, его, мол, все время за глупого принимают! — У правши правая рука и нога сильнее, а, значит, и длиннее, а у левши — левая! И если правый шаг чуть длиннее левого шага, так и пойдешь кругом…
Богатыри молча посмотрели друг на друга. Видно, обоим стало немного стыдно — стоило только подумать. Уж если даже их ведунок-дурачок догадался…
— Ладно, поехали, — сказал, наконец, Рахта, а потом, вздохнув, добавил, — ох уж ты Нойдак…
* * *
Нойдак отошел для своих личных дел подальше от дороги. Но присесть не успел. Потому как увидел прямо перед собой огромную волчью морду. Волк! Волк? Да эта морда была размером с медвежью, а огромные, налитые кровью глаза указывали, что перед северянином предстал совсем не простой зверь…
— Волк-брат, волк-отец, — забормотал Нойдак заклинание, — у нас один род, одна кровь…
— Нет, мы не одной крови! — зарычал волчище, — но твоя кровь мне по вкусу!
— Оборотень! — заорал Нойдак, наслушавшийся немало рассказов о людях-волках, живущих по всем русским лесам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Когда Рахта с Нойдаком подъехали поближе, они обнаружили богатыря, державшего в руках тщедушного старичка. Такого маленького-премаленького, сухонького-тщедушненького, но с длинной-предлинной бородой! А рядом, прямо у дороги, точнее, у развилки дорог, стоял камень. А на камне была надпись, еще не оконченная. Все было ясно, старичок именно этим и занимался — выбивал кремниевым зубилом буквицы на гладком камне. Вот и зубило рядом валяется — ох, сколько же у Нойдака воспоминаний сразу!
— А что здесь написано? — спросил Нойдак, так и не выучившийся читать.
— «Кто направо пойдет, — зачитал Сухмат громко, — тот коня своего по…» — богатырь не дочитал, сразу рассердившись, — и как тебе не стыдно, старый человек… Такие вещи, да еще и на камне роковом писать?
— А что, — ответил старичок, не смущаясь, — я правду пишу, как написал, так оно и будет!
— Что-то я не слышал, чтобы в лесу камни ставили! — сказал Рахта, — Да, отпусти ты старого человека, никуда он не сбежит…
— Захочу — и сбегу, — заявил старичок, — мы, лесовички, народ юркий!
— Так чего ж ты в лесу камень роковой ставишь?
— А в полях на всех дорогах уж поставлены, пора за леса браться!
— А чего ж такое нескромное пишешь?
— Так тута лес, дело известное, — заявил лесовичок с достоинством, — это хороводы водить с девками в поле можно, а как до дела с ними более интересного — так и сам, небось, сразу в лесок? А?
— Твоя правда, дедок! — засмеялся Сухмат.
— Вот оттого и надписи тут, на камнях таковые! — закончил дед глубокую мысль.
— А где же лесовичок? — опомнился Рахта, когда друзья отсмеялись.
Дедка нигде не было видно. И как он юркнул, куда — никто и не приметил. Впрочем, оно и понятно, ведь родной он тут, и лесу родной, и лес ему — родня…
— Сбежал, — равнодушно отметил Сухмат.
— И куда теперь нам ехать?
— Не знаю куда, — сразу высказался Сухмат, — но налево я не поеду!
— И Нойдак тоже не хочет… — добавил молодой колдун.
— Так вы что, поверили лесовичку? — удивился Рахта, — Да он просто проказничает!
— Поверили, не поверили, а направо — не поеду! — заявил Сухмат.
— Ладно, — согласился Рахта, — тогда куда? Остались две дороги — прямая и налево…
— А нам надо на восток, — напомнил Сухмат.
— Восток — это откуда солнце всходит? — спросил Нойдак.
— Да.
— А как определить, где восток?
— Если встать лицом к северу, а спиной — к югу, — начал объяснять Сухмат, — то по левую руку будет запад, а по правую — восток!
— Ну, а где юг, а где север, ты уж найдешь и без подсказки… — добавил Рахта.
— Нойдак всегда знает, где юг, — сказал Нойдак, — и по листьям, и по лишайникам, и по грибкам, и по цветам…
— Да, тут тебя учить нечему! — улыбнулся Сухмат.
— А какая дорога идет на восток? — решил уточнить Нойдак.
— Ну, так сам и найди!
Нойдак, мельком окинув окружающие деревья взглядом, повернулся, как учили, лицом к северу и начал разглядывать свою правую руку.
— Однако ж… — удивился Рахта, поняв, почему Нойдак медлит с ответом. Получалось, что ехать надо именно по той самой дороге, что «направо».
— Сдалась нам эта дорога! — решил, наконец, Сухмат, — Поехали прямо!
Никто не стал ему возражать…
* * *
— Вот лесовички — они кто? — спросил то ли сам у себя, то ли у побратима Сухмат, — Люди — не люди, чудики — не чудики.
— Слышал я, что с лешим они в родстве, — ответил Рахта, — только не очень близком, так, седьмая вода на киселе…
— А Нойдак так слышал, — вдруг вмешался Нойдак с каким-то странным налетом раздражения, — Нойдак слышал — лесовичок с лешим в родстве, кикиморы болотные, водяные да домовые — все в родстве. И богатырь Алеша — он-де то же в родстве с лешим. А еще разные лешачки, которые не лешие, но поменьше — и все в родстве. Может, и ты, Сухмат, и ты, Рахта — тоже с ним в родстве?
— Вообще-то маманя мне ничего такого не рассказывала, — засмеялся Сухмат, — но всяко бывает…
— Ведунишка наш правду молвил, — неожиданно высказался Рахта, — все тут, в лесу, в родстве. И мы, коли из леса пришли, так тоже, быть может, с лешими в родстве состоим. Только вот каков он, этот леший?
— Да мы столько уже говорили, — пожал плечами Сухмат.
— Да мы с тобой, Сухматьюшка, как две бабы-бараболки, много чего наговорить могли…
— А что, что не так?
— Может, тот, кого мы лешим считаем, за кем охотиться отправились, и не леший вовсе, а так…
— Его родственник?
— Ага!
— Во-во! — согласился Сухмат, — слышал я, что тот леший, который действительно леший, так вот он каким хочет, таким и становится. Может на дерево с ветвями толстыми стать похожим, а может — на пень трухлявый, или на куст какой… И еще голову заморочить, закружить — ему путнику раз плюнуть! Может водить по лесу и так завести, что и дороги не найдешь…
— Все по лесу кругами ходят, если север — юг не блюдут! — сказал Рахта, — дело известное, надо направление знать, а то кругом пойдешь!
— Ага, слышал я от одного старого воя, что все люди ходят кругами против солнца, а которые левши — так те по солнцу.
— Это как? — удивился Нойдак.
— А вот так, — Сухмат остановил коня и начал показывать, как бродят в лесу правши, а как левши. Для Рахты это была новость, он чуть было даже рот не приоткрыл, да вовремя вспомнил, что это Нойдак у них дурачок, и это его привилегия — рот с удивленья открывать, а он, Рахта, муж опытный да мудрый, у него губы должны быть сжаты, а взгляд — суров…
— А почему правши так, а левши — так? — все-таки переспросил Рахта, не особо надеясь на ответ.
— То одним богам ведомо, — ответил Сухмат.
— Почему богам, Нойдак тоже знает! — заявил северянин.
— И что Нойдак знает? — засмеялся Сухмат.
— А то! — в голосе Нойдака чувствовалась какая-та обида, его, мол, все время за глупого принимают! — У правши правая рука и нога сильнее, а, значит, и длиннее, а у левши — левая! И если правый шаг чуть длиннее левого шага, так и пойдешь кругом…
Богатыри молча посмотрели друг на друга. Видно, обоим стало немного стыдно — стоило только подумать. Уж если даже их ведунок-дурачок догадался…
— Ладно, поехали, — сказал, наконец, Рахта, а потом, вздохнув, добавил, — ох уж ты Нойдак…
* * *
Нойдак отошел для своих личных дел подальше от дороги. Но присесть не успел. Потому как увидел прямо перед собой огромную волчью морду. Волк! Волк? Да эта морда была размером с медвежью, а огромные, налитые кровью глаза указывали, что перед северянином предстал совсем не простой зверь…
— Волк-брат, волк-отец, — забормотал Нойдак заклинание, — у нас один род, одна кровь…
— Нет, мы не одной крови! — зарычал волчище, — но твоя кровь мне по вкусу!
— Оборотень! — заорал Нойдак, наслушавшийся немало рассказов о людях-волках, живущих по всем русским лесам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105