Вы, принц,
победитель ее предыдущего хозяина; и вы же нашли ее и приручили сейчас.
Если я возьму жемчужину вопреки желанию хозяина - пусть даже потаенному,
пусть даже неосознанному - прыжок не получится, а мы с вами можем сильно
пострадать. Особенно я. Жемчужина выполнит мой приказ только в двух
случаях - если потеряет вас или если вы по-настоящему захотите, чтобы ей
воспользовался именно я.
- Я хочу этого, Альба, - сказал я столь же серьезно. - Сделайте так.
- Хорошо, - сказал Витязь и тут же перешел на другую тему - так
легко, словно предыдущего разговора вовсе не было. - Да, теперь понятно,
отчего эта команда вела себя так дерзко, до беспечности дерзко. Она была
направлена сюда с заданием простым, как удар кинжалом в трактире. Вредить
сколько можно, уничтожить всех, кто подвернется, а при опасности или по
команде Отверженного сразу вернуться к своим. Интересный рейд, хорошо
задуманный и хорошо подготовленный. Кто мог бы подумать, что закончится он
вот так - выживших нет и жемчужина в руках врага... Хотел бы и я погулять
в таком рейде... когда-нибудь. Надеюсь, с лучшими результатами.
Альба цинично усмехнулся, глядя на тело дьявола и задумчиво катая
жемчужину по ладони.
- Вы говорите так, - сказал я, - словно у вас нет чувства вражды к
этим... к солдатам Проклятого. Кстати, почему вы назвали его Отверженным?
Он ведь сам отверг Цвета... мы называем его Отвергшим...
Я сбился и замолчал. В основном, потому, что сам не испытывал
ненависти к погибшим дьяволам. Скорей, что-то вроде симпатии. Интересно,
почему это так? К тому же, я вспомнил, что мои цветоносные родственники не
один раз называли Проклятого Отверженным...
- Отвергший или Отверженный - это еще с какой стороны на все
посмотреть, - бесстрастно сказал Альба. - А что до вражды - вы правы, не
испытываю. С какой, помилуйте, стати я должен ненавидеть этих бойцов? Они
такие же наемники, как и я. Или мои обормоты. Ведь судьба могла послать
меня сражаться на стороне Черного домена. Что ж мне тогда, себя
ненавидеть, что ли? Нет, мы относимся к бойцам противника, как к
соперникам, а не врагам. Враждовать - это ваше дело, принц. Я буду просто
выполнять ваши приказания или самостоятельно делать то, что сочту нужным
для блага вашей страны. Но уж простите, если пока что я буду делать это
без эмоций. Почти без эмоций. Конечно, хороший бой веселит и заставляет
радоваться, вне зависимости от того, на чьей стороне сражаешься. У меня
ведь не было до сих пор родного дома, принц. У Витязей не бывает родины.
Есть только верность Договору. До смерти.
- Но... разве теперь ваш дом не в Дианаре? - потерянно спросил я.
- До Дианара еще нужно добраться, - улыбнулся Альба. - Иначе я своему
дому не позавидую. Я понимаю, о чем вы хотите спросить на самом деле. Да,
конечно, постепенно Витязь привыкает к Домену. И Домен становится родиной
- или чем-то, очень близким к родине. Сравнить-то Витязю не с чем. А уж
если прожил с одним народом пару веков - говорят, такое случалось в
старину - тогда становишься ему истинно родным. Но не ждите от меня этого
в первую же ночь знакомства, принц.
Вот это да! Ведь и впрямь, я впервые увидел Альбу уже после захода
солнца! Которое скоро собирается взойти, но еще не взошло. А впечатление
такое, как будто прошло несколько дней.
Сзади появился Орбен.
- Прошу прощения, если помешал, мой принц, - решительно начал он, -
все готово. Могила готова, тела подготовлены к погребению.
- Идемте, Витязь, - я был даже рад оборвать этот разговор.
Альба тряхнул головой, скрывая едва-едва заметную улыбку.
- Хорошие слуги понимают куда больше сказанного - помните? Еще
хорошие слуги все делают кстати.
- Вы это к чему? - спросил я недовольно. Альба понимал мои мысли не
хуже меня, и мне это почему-то перестало нравиться.
- В основном, к тому, что Витязи - тоже в некотором роде слуги.
Только для весьма специфических услуг. Но смею вас заверить, слуги -
хорошие!
Альба неожиданно истерически заржал. Другого слова я подобрать просто
не могу. Он издавал совершенно немыслимые для человеческого горла - да и
уха, надо признаться - звуки. Он стонал. Он вскрикивал. Он часто
вибрировал на нестерпимо высокой ноте. Так, наверное, должен был смеяться
лунный дьявол, если бы его щекотали под мышками, одновременно прикладывая
к лапам раскаленные угли.
Я изумленно смотрел на него. Такого я еще никогда не слышал. Такое не
забывается. Такое впечатывается намертво прямо в позвоночный столб, и
стереть ужасную память о чем-то подобном не под силу никакой магии.
Вдруг Альба замолчал и остановился.
- Ладно, - сказал он, очевидно, самому себе. - Возьмите жемчужину,
принц. Сейчас будет грустно.
И стало грустно. Молча мы опустили три тела в глубокую яму, молча
стали забрасывать ее землей. Вернее, только одно тело. И плащ, куда были
сложены части еще двух. Даргиш, шатаясь, принес к могиле два шлема и
положил сверху на холмик.
- Курьер налегке скакал, - тоскливо сказал он. - А ведь тоже воин...
и почтить нечем...
- Пока положим уздечку, - предложил Альба. - А потом уж из Ранскурта
наведаетесь, и сделаете, как надлежит.
- Может, меч положим? - неуверенно спросил Орбен. - Мечи есть...
- Эти мечи принадлежали не ему, - сурово возразил Даргиш. - И это не
его трофей. И к тому же, меч на могиле не оставляют. Или хоронят вместе с
бойцом, или передают другу. Меч должен мстить... а шлем оберегать. И после
смерти хозяина тоже. Витязь прав. Харсей, принеси его уздечку.
И все обнажили мечи, и отсалютовали невысокому холмику на раздорожье,
прямо напротив путевестного трилистника.
- Прими их, Луна, - тихо сказал Даргиш, поворачиваясь к бледнеющему
месяцу и приложив клинок к груди.
- Прими их, Луна, - почти беззвучно повторили остальные, а демоны
склонили лохматые лобастые головы и дружно рокотнули "У-ум".
И еще несколько мгновений все молчали, а небо на востоке становилось
все светлее. Скоро солнце ухватится лучами за край земли и подтянется к
горизонту. И будет день.
Потом Альба по-кошачьи встряхнулся и обернулся к Даргишу.
- Вас покачивает, лейтенант. Трудно?
- Да уж чего легкого, - проворчал Даргиш. - Много крови потерял. И
каждый шаг кости встряхивает, а кости нехороши. Ключицу бы в лубок надо, а
этого здесь не устроишь.
- Вы сможете доехать до Ранскурта?
- Да куда ж я денусь, Витязь? Смогу не смогу, а доеду.
- Я хочу сказать вам, что мы сейчас - на рассвете - вас покинем. Тех,
кто не сможет сражаться - кстати, как зовут воина, потерявшего сегодня
руку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
победитель ее предыдущего хозяина; и вы же нашли ее и приручили сейчас.
Если я возьму жемчужину вопреки желанию хозяина - пусть даже потаенному,
пусть даже неосознанному - прыжок не получится, а мы с вами можем сильно
пострадать. Особенно я. Жемчужина выполнит мой приказ только в двух
случаях - если потеряет вас или если вы по-настоящему захотите, чтобы ей
воспользовался именно я.
- Я хочу этого, Альба, - сказал я столь же серьезно. - Сделайте так.
- Хорошо, - сказал Витязь и тут же перешел на другую тему - так
легко, словно предыдущего разговора вовсе не было. - Да, теперь понятно,
отчего эта команда вела себя так дерзко, до беспечности дерзко. Она была
направлена сюда с заданием простым, как удар кинжалом в трактире. Вредить
сколько можно, уничтожить всех, кто подвернется, а при опасности или по
команде Отверженного сразу вернуться к своим. Интересный рейд, хорошо
задуманный и хорошо подготовленный. Кто мог бы подумать, что закончится он
вот так - выживших нет и жемчужина в руках врага... Хотел бы и я погулять
в таком рейде... когда-нибудь. Надеюсь, с лучшими результатами.
Альба цинично усмехнулся, глядя на тело дьявола и задумчиво катая
жемчужину по ладони.
- Вы говорите так, - сказал я, - словно у вас нет чувства вражды к
этим... к солдатам Проклятого. Кстати, почему вы назвали его Отверженным?
Он ведь сам отверг Цвета... мы называем его Отвергшим...
Я сбился и замолчал. В основном, потому, что сам не испытывал
ненависти к погибшим дьяволам. Скорей, что-то вроде симпатии. Интересно,
почему это так? К тому же, я вспомнил, что мои цветоносные родственники не
один раз называли Проклятого Отверженным...
- Отвергший или Отверженный - это еще с какой стороны на все
посмотреть, - бесстрастно сказал Альба. - А что до вражды - вы правы, не
испытываю. С какой, помилуйте, стати я должен ненавидеть этих бойцов? Они
такие же наемники, как и я. Или мои обормоты. Ведь судьба могла послать
меня сражаться на стороне Черного домена. Что ж мне тогда, себя
ненавидеть, что ли? Нет, мы относимся к бойцам противника, как к
соперникам, а не врагам. Враждовать - это ваше дело, принц. Я буду просто
выполнять ваши приказания или самостоятельно делать то, что сочту нужным
для блага вашей страны. Но уж простите, если пока что я буду делать это
без эмоций. Почти без эмоций. Конечно, хороший бой веселит и заставляет
радоваться, вне зависимости от того, на чьей стороне сражаешься. У меня
ведь не было до сих пор родного дома, принц. У Витязей не бывает родины.
Есть только верность Договору. До смерти.
- Но... разве теперь ваш дом не в Дианаре? - потерянно спросил я.
- До Дианара еще нужно добраться, - улыбнулся Альба. - Иначе я своему
дому не позавидую. Я понимаю, о чем вы хотите спросить на самом деле. Да,
конечно, постепенно Витязь привыкает к Домену. И Домен становится родиной
- или чем-то, очень близким к родине. Сравнить-то Витязю не с чем. А уж
если прожил с одним народом пару веков - говорят, такое случалось в
старину - тогда становишься ему истинно родным. Но не ждите от меня этого
в первую же ночь знакомства, принц.
Вот это да! Ведь и впрямь, я впервые увидел Альбу уже после захода
солнца! Которое скоро собирается взойти, но еще не взошло. А впечатление
такое, как будто прошло несколько дней.
Сзади появился Орбен.
- Прошу прощения, если помешал, мой принц, - решительно начал он, -
все готово. Могила готова, тела подготовлены к погребению.
- Идемте, Витязь, - я был даже рад оборвать этот разговор.
Альба тряхнул головой, скрывая едва-едва заметную улыбку.
- Хорошие слуги понимают куда больше сказанного - помните? Еще
хорошие слуги все делают кстати.
- Вы это к чему? - спросил я недовольно. Альба понимал мои мысли не
хуже меня, и мне это почему-то перестало нравиться.
- В основном, к тому, что Витязи - тоже в некотором роде слуги.
Только для весьма специфических услуг. Но смею вас заверить, слуги -
хорошие!
Альба неожиданно истерически заржал. Другого слова я подобрать просто
не могу. Он издавал совершенно немыслимые для человеческого горла - да и
уха, надо признаться - звуки. Он стонал. Он вскрикивал. Он часто
вибрировал на нестерпимо высокой ноте. Так, наверное, должен был смеяться
лунный дьявол, если бы его щекотали под мышками, одновременно прикладывая
к лапам раскаленные угли.
Я изумленно смотрел на него. Такого я еще никогда не слышал. Такое не
забывается. Такое впечатывается намертво прямо в позвоночный столб, и
стереть ужасную память о чем-то подобном не под силу никакой магии.
Вдруг Альба замолчал и остановился.
- Ладно, - сказал он, очевидно, самому себе. - Возьмите жемчужину,
принц. Сейчас будет грустно.
И стало грустно. Молча мы опустили три тела в глубокую яму, молча
стали забрасывать ее землей. Вернее, только одно тело. И плащ, куда были
сложены части еще двух. Даргиш, шатаясь, принес к могиле два шлема и
положил сверху на холмик.
- Курьер налегке скакал, - тоскливо сказал он. - А ведь тоже воин...
и почтить нечем...
- Пока положим уздечку, - предложил Альба. - А потом уж из Ранскурта
наведаетесь, и сделаете, как надлежит.
- Может, меч положим? - неуверенно спросил Орбен. - Мечи есть...
- Эти мечи принадлежали не ему, - сурово возразил Даргиш. - И это не
его трофей. И к тому же, меч на могиле не оставляют. Или хоронят вместе с
бойцом, или передают другу. Меч должен мстить... а шлем оберегать. И после
смерти хозяина тоже. Витязь прав. Харсей, принеси его уздечку.
И все обнажили мечи, и отсалютовали невысокому холмику на раздорожье,
прямо напротив путевестного трилистника.
- Прими их, Луна, - тихо сказал Даргиш, поворачиваясь к бледнеющему
месяцу и приложив клинок к груди.
- Прими их, Луна, - почти беззвучно повторили остальные, а демоны
склонили лохматые лобастые головы и дружно рокотнули "У-ум".
И еще несколько мгновений все молчали, а небо на востоке становилось
все светлее. Скоро солнце ухватится лучами за край земли и подтянется к
горизонту. И будет день.
Потом Альба по-кошачьи встряхнулся и обернулся к Даргишу.
- Вас покачивает, лейтенант. Трудно?
- Да уж чего легкого, - проворчал Даргиш. - Много крови потерял. И
каждый шаг кости встряхивает, а кости нехороши. Ключицу бы в лубок надо, а
этого здесь не устроишь.
- Вы сможете доехать до Ранскурта?
- Да куда ж я денусь, Витязь? Смогу не смогу, а доеду.
- Я хочу сказать вам, что мы сейчас - на рассвете - вас покинем. Тех,
кто не сможет сражаться - кстати, как зовут воина, потерявшего сегодня
руку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81