Щ. и другие сослуживцы считают, что было бы глупо отказаться от такой возможности, которая ни к чему не обязывает, так как с момента выхода из сферы власти комиссаров, откроется возможность и получить полную свободу действий; это даже будет очень эффектно удрать из под большевистской лапы за большевистский же счет. Один из народных комиссаров Склянский упорно настаивает на том, чтобы или уничтожить военных агентов совсем, или временно заменить их партийными работниками (он тоже не расчухал, что никто его партийных работников и на границу к себе не пустит).
Обещал подумать и завтра пойти в Главное Управление для окончательной там ориентировки и решения.
В виде очередной бутафории большевики грозят объявить немцам священную войну и призвать к оружию все мужское население. Все это сказки для детей младшего возраста, ибо комиссары знают, что при всей их аракчеевской решительности они не чудотворцы и воскресить умершую русскую военную мощь они не в силах; да и не для этого они присланы сюда немецким генеральными штабом.
23 Декабря.
Ввиду полной невозможности пробраться на юг, даже по Волге, пошел на уговоры своих друзей и дал свое согласие на командировку меня в Японию; иного способа уехать из Петрограда и вывезти свою семью у меня нет. Сегодня узнал, что причиной увольнения большевиками наших военных агентов в Лондоне, Риме и Tокио явилась присылка Ермоловым, Энкелем и Яхонтовым телеграмм с изложением чувств негодования по поводу захвата власти большевиками; телеграммы эти попали в руки комиссаров и очень усложнили и без того корявое положение Главного Управления, продолжающего вести еще все официальные сношения с союзными миссиями и в то же время исполнять распоряжения военного комиссариата. Представители союзных миссий продолжают бывать в Управлении и даже очень хлопочут о получении русских орденов согласно ранее имевшихся на этот счет предположений; Главный Штаб занят разверсткой этих орденов и при мне там был разговор о какой-то замене орденов старшими для одного из японских генералов и для нескольких французских и итальянских офицеров. Все эти награждения проводят задним числом, как бы за время состояния Военным Министром Генерала Верховского. Военный Комиссариат, очевидно, об этом знает, так как всюду сидят его комиссары, но смотрит на все это сквозь пальцы. Характерная Российская каша: большевики заключают мир с немцами и плюют на союзников, а союзные миссии приходят в Главный Штаб за получением русских орденов.
24 Декабря.
Сильный мороз и снежная метел; ко мне заходили солдаты, приехавшие с фронта, поздравить с наступающим праздником (как будто бы может быть какой-нибудь праздник при теперешней обстановки; рассказали, что на фронте совсем тихо в ротах остались только те, кому идти некуда или не охота возвращаться домой - человек по 20-25 в роте; это сразу облегчило продовольственный вопрос, и едят сейчас на фронте обильно и хорошо.
В городе распространился слух, что Крыленко решил объявить священную войну всему миру. Положение народных комиссаров сейчас очень неважное: совершили самые отборные подлости, отдали на поругание все национальные святыни, сманили на свою сторону товарищей, суля им немедленный мир, а вместо этого и на внешнем фронте что-то не клеится, да и в самой стране получились новые внутренние фронты, где придется воевать и воевать серьезно, ибо оттуда поднимается волна на уничтожение комиссародержавия и большевизма.
25 Декабря.
Печальное, небывало грустное Рождество; сидим во мраке; электричество дают вечером от 9 до 10 часов, а свечи не по карману. Праздничное довольствие выразилось в даче еще одной восьмой фунта хлеба.
Вспоминается прошлое Рождество среди частей 70 дивизии, в расцвете боевых надежд, когда такой близкой казалась возможность скорой победы над врагом, когда и в мыслях не могло быть, что придется встречать следующее Рождество в такой ужасной обстановке.
26 Декабря.
Был в Главном Управлении у генерала Рябикова, ведающего всей агентурой; он сообщил, что принципиально моя командировка решена, но надо как-нибудь получить согласие военных комиссаров, в каком направлении дело сейчас и ведется. Управление Генерал-квартирмейстера пока еще держится по старому, ведет все заграничные сношения.
Все концы приходится делать пешком, так как трамваи не ходят; утром натыкаешься иногда на трупы убитых ночью или на лужи крови; по последним все проходят также равнодушно, как если бы это были лужи воды. По утрам на улицах бредут массы офицеров в штатском, самом разношерстном одеянии; сегодня попался один в наспех перешитой женской шинели и в папахе с выпоротым галуном; из под шинели торчали высокие сапоги.
27 Декабря.
Утром вышли разрешенные большевиками газеты; содержание обычный винегрет из воплей эсеров об Учредительном Собрании и из пережевываний вопроса о заключении мира. Заходил приехавший с фронта телефонист 70 дивизии; говорит, что сейчас в частях стало совсем сносно, ибо самые отъявленные трусы и шкурники дезертировали, а главные и наиболее едкие агитаторы устремились или в Петроград, или домой в надежде, сделать там большевистскую карьеру и проскочить в комиссары; на фронте же остались наиболее инертные и по сути спокойные солдаты; войны нет, службы нет почти никакой, кормят сносно, деньги дают, чего же еще больше желать. Когда уходили по домам, то растаскивали полковые запасы (делили "чихаусы"), а часть обозных и артиллеристов уехали на долгих, запрягши в казенные повозки облюбованных и сохраненных лошадей.
28 Декабря.
Был у Управляющего Военным Министерством генерала Н. М. Потапова (мой сослуживец по Л. гв. 3 артиллерийской бригаде); по внешности все по старому, тот же кабинет начальника Генерального Штаба, тот же секретарь, тот же порядок приема.
Не завидую я всем, застигнутым большевизией на петроградских постах и вынужденным продолжать работу и тянуть ставшую каторжной лямку в надежде, что случится какое-то чудо; это не служба, а какой-то мрачный и невыносимый винегрет из уступок собственной совести, компромиссов, ухищрений, выторговываний, подделываний под тон комиссаров, в надежде спасти хоть какие-нибудь осколки здорового старого.
29 Декабря.
Нас перевели на фунта хлеба; спасаемся только картофелем, но и тот дошел до 30 руб. за пуд, да чтобы его достать приходится с 2-3 часов ночи становиться в хвосты и отчаянно мерзнуть. По сведениям газет, во многих частях России начался свирепый голод, а в Туркестане убивают стариков. Здесь начинают чертобродит именующие себя анархистами, а в действительности отборные подонки тюрьмы и хулигашцины.
Приехал мой бывший начальник штаба корпуса полковник Беловский;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108