.. Состарился он, прихворнув. И вздумалось ему перед смертью на свое малювание подывиться. Он в комендатуру, просит пропустить во дворец. Так куда там, выгнали старика, и баста. Задело Назара. А человек он был серьезный, настырный... Пришел в мою сторожку, сказал: "Як там хотят, а я свой труд хочу видеть, может, перед смертью, в последний раз". Отсоветовал я ему, вроде послухал... А через недельку такое случилось, шо и вспомнить страшно... Назар тайно пробрался во дворец, в белый зал зашел, снял шапку и все стоял, на картину смотрел... Его заметили, хотели задержать... Назар не дался, побежал. Ну и прихлопнули моего дружка под каменным забором... Вот как оно было... После революции сам Владимир Ильич Ленин интерес к дворцам проявил, дал декрет. Все дворцы, белокаменные палаты, княжеские да графские поместья отдать народу навсегда, чтобы в них никто никогда не барствовал, не прятался за каменными стенами и штыками от глаз народа. Чтобы добро принадлежало тому, кто создал его.
Василий Иванович замолчал.
- Не дождался Назар хорошего часа, убили, как собаку... Только одно и осталось, что народ его добрым словом вспоминает... Дуже с тех пор изменилось. Подобришала Ялта людьми... Да и багато шо понастроили теперь, при Советской власти.
- Та там ничего нового и нэ построилы за ци дэсять рокив. Уси дома, дворцы стари, як мы з тобою, - перебил Кравец.
- Погано примечав, Федя. Да куда ж тоби, колы каждую недилю - в город и, кроме горилки да винного магазина, ничего не бачил. Может скажешь, что не строили морской вокзал, а? Молчишь. Или не строили санаторий для совхозных в Курпатах? А Золотой пляж? Для кого дворец построили? А "Артек" для пацанят?.. Откуда все взялось?
- Правильно! Мы и не замечаем, як все меняется, - поддержал старого лесника Харченко. - Вот у нас на Украине, в Скадовском районе, выедешь в поле, так поля, - як ваше Черное море: хлиба, хлиба, и плывут по ним комбайны, идут тракторы и машины. А мы кажем: ничего нового. Так привыкли, шо и не пытаем, откуда все берется...
Старики замолчали. Кравец облокотился на стол и, склонив на руку всклоченную голову, похрапывал. Федосий Степанович вынул кисет и начал набивать остывшую трубку...
- Шо в Ялте курортники - народ був подходящий? - спросил он.
- Хороший народ. Я и сам думав, шо рабочего да крестьянского брата в наших краях мало бувае. Потом у водопада Учан-Су разговорился с народом. Люд наш, большинство - рабочие: токари, шахтеры, железнодорожники, ткачи, есть и учителя, колхозники, всякого трудового человека можно встретить. Курортники - разговорчивые. Я привык к ним. Бывало, объезжаю лес на лошадке и все норовлю встретиться с курортниками. Рассказывал им о лесе, о "пьяной роще", - есть такая - корявые сосны покачнулись от оползней и похылылись в разни стороны - туды, сюды, - як пьяни. А то показував сосны. Эх, и сосны тут, - прямые, высокие. Рубят, проклятые фашисты, наши сосны, будто в душу мою гвозди вколачивают. До войны я все деревья знал наперечет. Боже упаси погубить такую сосну! Берегли красоту пуще глаза, все для добрых людей, а теперь...
Больше я ничего не слыхал, уснул.
Утром из города пришла дочь Василия Ивановича - Анна Васильевна. Она принесла тревожные новости: недалеко от санатория "Тюзлер" ей встретились вооруженные немецкие группы. На некоторых поворотах и высотах фашисты строят оборону.
Анна Васильевна работала в Ялте. Боясь за оставшихся в лесу и связанных с нами родителей, она часто посещала их и настаивала на переселении стариков в Ялту. Павлюченко все оттягивал переезд до весны. Зимой непроходимые снега хорошо защищали лесника от частых наездов немцев, но с наступлением тепла вот-вот должна была открыться дорога, и теперь Павлюченко с женой, пожалуй, в самом деле было лучше уйти из этих обжитых мест. Находиться в партизанском отряде семидесятилетним старикам было бы, разумеется, физически слишком тяжело.
Начав подготовку к взрыву, мы сами предложили старикам уйти в город. Ведь после взрыва каратели непременно заподозрят лесника и не задумываясь расстреляют всю семью.
Утром мы прощались со славными стариками. Партизаны тепло провожали их, каждый старался засунуть в мешок Марии Павловны кусочек сахара - свою дневную норму, полученную от Федосия Степановича.
Мы энергично взялись за закладку взрывчатки. Кучер и Кулинич опутывали телефонным кабелем места взрыва и соединяли кабель в одну сеть, концы которой тянулись к домику Василия Ивановича, где был установлен индуктор от старого телефона.
Автоматчики прикрывали дорогу на семнадцатом километре.
В штаб прибежал разведчик Малий, взволнованно доложил:
- Из района санатория "Тозлер" направляются к нам каратели.
- Много?
- Две колонны.
- Задержать!
- Есть!
Мы спешили. Весь штаб стал помогать подрывникам.
Оставив вместо себя старшего, я отправился к саперам.
Бурные потоки снеговой воды, текущей со склонов скалы Шишко, очень мешали работе наших диверсантов. Промокшие насквозь, партизаны торопились закончить подготовку.
- Как, Кулинич?
- Проклятая вода задерживает, давно бы все закончили.
- Сколько заложили?
- В пяти местах.
Мы осмотрели штабеля снарядов. Места для взрыва были подобраны удачно. Взрыв на любом повороте разрушал все нижние опорные стены, и от обвала верхней части дороги неминуемо должна была обрушиться и нижняя часть.
Встретил Захара Амелинова. Он шел ко мне торопливо, был взволнован.
- Гитлеровцы рядом, надо взрывать! Собирай народ в домик лесника.
Дали команду. Партизаны собрались. У ручки индуктора - начальник штаба ялтинцев Кулинич. Напряженная тишина.
- Вася, приготовиться!
Послышался лай собак.
- Взрывай!
Кулинич резко повернул ручку, крутнул - тишина. Еще раз... Ни звука.
- Что случилось? Взрывай! - крикнул я, весь вспотевший от волнения.
- Не знаю, - Кулинич еще раз повернул ручку, - ни звука. Он бросился к проводам, попробовал на искру.
- Здесь все в порядке... надо идти ниже, где-то разрыв. А может, фрицы оборвали?!
Вдруг совсем близко затрещали автоматы.
В комнату вбежал старик Харченко:
- Фашисты! Кругом фашисты. Идут сюда!!
- Комиссар, дорога за тобой, в случае чего, жди нас на скале Шишко, выбегая, крикнул я.
Кучер, Кравец, Кулинич и Малий, намотав провод, скрылись вслед за комиссаром. Мы с автоматчиками сосредоточились за домиком в крутой балке.
Вдруг мы услышали стрельбу внизу. Она была сильная и приближалась к нам. Там - дорога, коммиссар, люди... Неужели их обнаружили?
Группа партизан бросилась вниз. Стрельба все усиливалась. В промежутках я четко слышал крики, потом - частая дробь наших автоматов... Опять крики...
- Скорише, скорише! - торопил всех Харченко, нагруженный до отказа партизанскими продуктами.
Прыгая со скалы на скалу, мы через несколько минут встретили раненного в плечо комиссара и Малия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76