Северский втянул хвост колонны под густой кустарник и остановил партизан в пятистах метрах от гитлеровцев...
Первая цепь карателей была пропущена. Северский отлично сманеврировал и вышел в тыл врага.
Но там шла вторая цепь карателей.
Когда солнце поднялось уже над Чатыр-Дагом, к Северскому приполз Леонид Вихман. В руках партизана была полевая сумка.
- Важнейшие трофеи, - тяжело переводя дыхание, сказал он и тут же, склонив голову, уснул мертвым сном.
- Видать, досталось, пусть спит, - сказал Северский и начал извлекать содержимое сумки.
В ней, в числе других бумаг, была обнаружена карта генерального наступления на лес. Именно этого самого наступления, которое шло сейчас. В карте с немецкой аккуратностью были расписаны пути всех батальонов, назначено время их пребывания на том или ином пункте.
План, указанный на карте, с удивительной точностью выполнялся в жизни.
"16.00 416 батальон, остановка Аспорт, привал два часа".
Точно! Так вчера и было.
"Контроль дороги Аспорт - Бешуй... Кавалерия и танковая группа Тупешты".
Да, сейчас на Аспорте есть и танки.
К большой радости, Северский узнал, что вторая цепь карателей не должна пересекать Аспорт. Так намечено в плане.
А как будет на деле?
Северский и Никаноров задумались над картой...
- Немцы педантичны, - наконец, сказал комиссар, - от плана они не отойдут.
- Будем стоять на месте, - решил Северский.
Два дня партизанские отряды стояли над Аспортом.
Трофейная карта не подвела. Вторая колонна карателей не дошла до Аспорта, а первая, наверно удивленная, что в раскинутые ею на десятки километров сети не попалась ни одна рыбешка, торчала у огневой линии, не зная, что предпринимать дальше, ибо по плану все, что положено было сделать, - было сделано.
19 июля каратели покидали леса...
Партизаны возвращались в свой лагерь.
Отряд Македонского во время перехода лицом к лицу столкнулся с довольно большой группой румын.
Для румын эта встреча была настолько неожиданной, что они в панике бросились бежать... но - всюду встречали партизан.
Михаил Андреевич, находясь в пятидесяти метрах от изумленных румын, через Жору передал им следующее:
- Партизаны готовы без боя пропустить румын. Требую вашего согласия.
Растерянные румыны молча смотрели на партизан.
После некоторого замешательства из их среды выступил огромного роста детина, и Жора перевел следующее:
- Румыны не желают проливать кровь и согласны разойтись.
Так они, партизаны и румыны, и разошлись, - каждый отряд в своем направлении. Румыны торопливо шли к Коушу, "прочесывая лес", а партизаны не менее торопливо спускались к Пескуре.
Группа моряков Вихмана сумела с боем вырваться из окружения. Они потеряли двух человек убитыми. Одного раненого партизана принесли с собой.
Вражеская стрельба в лесу продолжалась до ночи 18 июля.
А уже через день пять боевых групп партизан из разных отрядов снова направились на дороги для выполнения боевых заданий.
В районе бывшей стоянки штаба партизаны обнаружили много вражеских трупов, в том числе и труп немецкого подполковника.
Так позорно провалилось июльское наступление частей 11-й армии на южные леса Крыма. Партизаны потеряли убитыми и ранеными двенадцать человек.
Партизанская война в Крыму вступила в новый этап. Некоторые партизаны покидали леса, уходя в города и села Крыма на подпольную борьбу. Учитывая, что снабжение вражеских войск идет теперь через Джанкой - Владиславовку Керчь, многие испытанные партизаны ушли на Керченский полуостров для организации диверсий на железной дороге.
Кучер, Зоренко, Харченко и многие другие перешли в степные районы громить северные коммуникации фашистов.
В 1943 - 1944 годах партизанская армия Крыма стала грозной силой для вражеских войск, окруженных частями 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии. В период боев за освобождение Крыма эта сила сыграла свою роль в деле разгрома немецко-фашистских войск.
Э П И Л О Г
Как-то осенью мне с группой товарищей, бывших наших партизан, довелось снова подниматься по Ай-Петринскому шоссе в горы. Голубой автобус быстро подымался, петляя в густых зарослях пожелтевшего орешника и кизила, усыпанного продолговатыми малиновыми ягодами. Желтели кюветы, полные осенней листвы. Спокойно синело море. В голубом мареве вставали далекие очертания Судакских гор.
Мы миновали отстраивающиеся корпуса высокогорного санатория "Тюзлер". Навстречу шли машины с овощами, яблоками, душистыми листьями свежего табака - богатый урожай снимали с земель "Голубой долины" колхозники.
Все чаще темнели в ущельях заржавленные остовы разбитых, сожженных немецких машин. Мы взволнованно узнавали знакомые места - ведь каждый поворот, каждый мост, каждая высота имели свою партизанскую биографию.
- Смотрите! - крикнул Вася Кулинич.
Шофер Петр Семенов остановил машину. Мы подошли к толстому корявому стволу приземистой сосны. У самого основания кроны, в рогатке могучих ветвей, застрял синий, уже замшелый камень. Израненное тело дерева затянулось свежей корой.
- В сорок втором году при взрыве дороги этот камень сюда забросило! А вот и место нашей первой закладки, - показал Вася Кулинич свежевыложенную подпорную стену.
Дальше мы пошли пешком. На дороге продолжались восстановительные работы. Работали подъемный кран, бетономешалка, штабелями лежал бутовый камень, каменщики тесали породу.
К нам подошел маленький пожилой человек в белой толстовке:
- Интересуетесь?
- Да, - мы переглянулись. - Давно восстанавливаете?
- Давненько. Заканчиваем уже, - он любовно оглядел новую, аккуратно сложенную из серого камня, расшитую цементом подпорную стену. - Трудновато было. Понимаете, это надо же умудриться так взорвать. Ведь уничтожено главное - основание сооружения.
- Кто же взорвал, наши или гитлеровцы? - все переглядываясь, спросили мы.
- Неужели вы не знаете? - возмущенно поглядел на нас человек в толстовке. - Это взорвали наши партизаны. Давно. Еще в сорок втором году... - и он начал нам рассказывать историю взрыва дороги. В рассказе его не было ни одной фамилии, были перепутаны даты, да и сами события излагались во многом неверно, но он говорил с такой теплотой и искренней убежденностью, что мы не стали его поправлять. Разве уж так важна та или иная фамилия или дата? Это же сам народ с любовью и благодарностью говорит о делах своих сыновей.
Был у меня однажды другой, уже комичный случай, когда начальник Ялтинского Ошосдора почти серьезно отчитывал меня:
- Черт вас заставил так взорвать! Два года восстанавливаю и все никак не кончу!
После партизанской борьбы в Крымских горах я до конца войны служил в армии, командовал пехотным полком и, демобилизовавшись, поселился в Ялте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76