..
Он говорил так горячо и убедительно, что Тамара невольно залюбовалась им. Похвалила: "Ты у меня как комиссар...". Он улыбнулся, спросил:
- А может, вместе будем учиться?
Она поняла, что и это уже продумано. С беспокойством посмотрела мимо его плеча, туда, где стояла кроватка. Что делать с Верочкой? Она еще крошка. Он успокоил:
- В Калинин отвезем к бабушке. Она же все время просит.
Верно, Зинаида Михайловна беспокоилась о Верочке: какая Тамара мать, если ей всего девятнадцать. Кроме того, работает и своего угла не имеет.
- Иного выхода нет, - согласилась Тамара. И улыбнулась: - Покажи, комиссар, газету. Скажи, чьи слова ты так хорошо повторял.
Это была "Правда", а в ней выступление трех героических женщин: Полины Осипенко, Валентины Гризодубовой и Марины Расковой. Выступление перед их беспосадочным перелетом по маршруту: Москва - Дальний Восток. Тамара отметила:
- В принципе ты сказал то же самое, но своими словами и, честно говоря, не плохо.
...И вот Василия нет. Осталась Верочка. Одна из тысяч сирот, отцы которых погибли на фронте. "Будь проклята эта война! Будь проклят фашизм, несущий народу смерть, несчастья, лишения", - думает, заливаясь слезами, Тамара.
Через несколько дней она пришла в военкомат с окончательным, твердым решением. Она должна быть на фронте. Она должна воевать - защищать свою Родину, мстить за Василия, за всех погибших и обездоленных, за поруганную землю. Так она думала, так и сказала военкому.
- Какая у вас специальность? - спросил он.
Узнав, что Тамара летчик-инструктор, покачал головой:
- Это, конечно, хорошо. Но летчиков сейчас много, а самолетов не хватает. Летать не на чем.
- Могу быть медсестрой, машинисткой при штабе, шофером... Кем угодно, только пошлите на фронт. И Тамара стала солдатом, шофером.
В большой излучине Дона
Противник, тесня наши войска, подходит к реке Оскол. Полк майора Хороших получает боевую задачу бомбить переправу у пункта Пятницкое-Осколище. Взлетели и Жуков с Константиновым. Ночь. С высоты семьсот метров река будто свинцовая лента, серая, тусклая, но видна отовсюду, с любой стороны. А переправа на ней как нитка, искать надо, чтобы увидеть. Попасть в нее трудно, почти невозможно. Кроме того, она прикрыта сильным зенитным огнем, прожекторами.
Для бомбометания по переправе заход надо строить не точно вдоль нее, а под небольшим углом, градусов двадцать - тридцать. Тогда линия падения бомб пройдет не правее или левее переправы, а обязательно пересечет ее. Не исключено, одна из бомб может попасть и в цель.
Как и другие, действуют Жуков и Константинов. Зашли под углом справа, осветили цель, сбросили бомбы. Наблюдают четыре всплеска воды. Два правее переправы, два левее.
- Командир! Мимо! - кричит штурман.- Все бомбы в воду.
Возвратились на аэродром, сели. Пока механики готовят самолет к повторному вылету, летчик и штурман разбирают первый, ищут ошибку в своих действиях.
- Велико расстояние между точками падения бомб, - говорит Константинов.- Расстояние примерно сорок метров, а ширина переправы десять - двенадцать.
- Надо чаще сбрасывать бомбы, - делает вывод Жуков, - с минимальным временным интервалом.
- А как же еще? - сердится Владимир.- Так я и бросаю.
Чаще уже не получается. Может, зайти под меньшим углом? Второй вылет. Зашли на цель. Осветили. Сбросили. Результат тот же: все бомбы в воду. До боли обидно.
- Ничего не понимаю, - говорит после посадки летчик, - все делаем так, как и положено, а переправа целехонька.
Подошел Косарев, послушал разговор между летчиком и штурманом, усмехнулся:
- Чудаки. Вы что, не знаете, какая здесь вероятность попадания? Ничтожнейшая! Не только вы "мажете". Сколько бомб сброшено, а переправа как стояла, так и стоит.
Третий вылет. По пути к цели Константинов говорит летчику:
- Леша! Это же преступление делать вылет за вылетом и бросать бомбы в воду. Немцы, глядя на нас, очевидно, посмеиваются. Хуже того, могут посчитать нас за сообщников...
- А что делать?
- Предлагаю, - отвечает штурман, - одну бомбу бросить на переправу, а три на скопление живой силы и техники. Видел, что творится на западном берегу? Машины в десять рядов, солдаты - толпами. Можно такое натворить! Согласен?
- Согласен.
Вот и река. Переправа - точно струна между берегами. Тонкая, ровная. Жалко Владимиру бомбу.
- Леша, может, все четыре ухнем по берегу?
В душе-то Жуков согласен, но виду не показывает. Нельзя, Константинов начнет упрашивать, а согласиться с ним - значит, не выполнить боевое задание, а за это прежде всего отвечает он, командир экипажа. Жуков деланно сердится.
- Торговаться не будем, штурман!
И все. После такой короткой, но емкой отповеди, любое слово - как препирательство. А оно недопустимо. Владимир молчит, проглотив обиду. Минуту спустя командует:
- Курс!.. На боевом!..
Летчик выполняет команды. Самолет идет под углом к переправе. По небу рыщут прожекторы, начинают бить "эрликоны", но машина "не шелохнется". Все внимание летчика отдано курсу и скорости. Штурман прицеливается, бросает бомбу, докладывает:
- Мимо! - И сразу командует: - Доворот вправо, на курс...
Самолет идет точно над переправой - туда, где скопление техники, войск. Владимир сбрасывает бомбы серией, одну за другой. Все три бомбы на берег. Видит три взрыва, возникший очаг пожара.
- Вот это работа! - восторгается летчик.- Доложить не стыдно.
"А что мы будем докладывать? - думает Владимир.- Ведь задания бить по берегу не было..." Решает: "Доложим так, как есть".
И вот они на аэродроме. На стоянке нашли командира полка. Встретил их невесело.
- И вы промахнулись?
- К сожалению, - говорит Жуков.
Константинов поясняет:
- Целились не в середину моста, а в основание, в стык моста с западным берегом. Одна бомба упала в воду, а три на берег, в скопление живой силы и техники.
- Промазали, значит? - нажимая на первое слово переспрашивает майор Хороших. Все ему ясно, понятно. Советует: - Пока машину готовят к повторному вылету, поделитесь опытом. Летчикам расскажите, штурманам. Про механиков не забудьте, если их экипажи находятся в воздухе. Они передадут.
После четвертого вылета, когда Жуков и Константинов готовились к пятому, к ним подошел майор Хороших, сказал:
- За проявленную инициативу командир дивизии объявил вам благодарность.
Фашистские войска форсировали Оскол. Танковые и моторизованные колонны, мотоциклисты движутся на юго-восток, в сторону Дона, в направлении его большой излучины. Наши войска отступают. Вместе с ними уходит и население. Немецкая авиация неистовствует, бомбит дороги и переправы. Особенно много людей положили у переправы под Россошью, близ Острогожска, Белогорска и Богучан. Это увидели Жуков и Константинов, выполнявшие дневной полет для связи с вышестоящим командованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Он говорил так горячо и убедительно, что Тамара невольно залюбовалась им. Похвалила: "Ты у меня как комиссар...". Он улыбнулся, спросил:
- А может, вместе будем учиться?
Она поняла, что и это уже продумано. С беспокойством посмотрела мимо его плеча, туда, где стояла кроватка. Что делать с Верочкой? Она еще крошка. Он успокоил:
- В Калинин отвезем к бабушке. Она же все время просит.
Верно, Зинаида Михайловна беспокоилась о Верочке: какая Тамара мать, если ей всего девятнадцать. Кроме того, работает и своего угла не имеет.
- Иного выхода нет, - согласилась Тамара. И улыбнулась: - Покажи, комиссар, газету. Скажи, чьи слова ты так хорошо повторял.
Это была "Правда", а в ней выступление трех героических женщин: Полины Осипенко, Валентины Гризодубовой и Марины Расковой. Выступление перед их беспосадочным перелетом по маршруту: Москва - Дальний Восток. Тамара отметила:
- В принципе ты сказал то же самое, но своими словами и, честно говоря, не плохо.
...И вот Василия нет. Осталась Верочка. Одна из тысяч сирот, отцы которых погибли на фронте. "Будь проклята эта война! Будь проклят фашизм, несущий народу смерть, несчастья, лишения", - думает, заливаясь слезами, Тамара.
Через несколько дней она пришла в военкомат с окончательным, твердым решением. Она должна быть на фронте. Она должна воевать - защищать свою Родину, мстить за Василия, за всех погибших и обездоленных, за поруганную землю. Так она думала, так и сказала военкому.
- Какая у вас специальность? - спросил он.
Узнав, что Тамара летчик-инструктор, покачал головой:
- Это, конечно, хорошо. Но летчиков сейчас много, а самолетов не хватает. Летать не на чем.
- Могу быть медсестрой, машинисткой при штабе, шофером... Кем угодно, только пошлите на фронт. И Тамара стала солдатом, шофером.
В большой излучине Дона
Противник, тесня наши войска, подходит к реке Оскол. Полк майора Хороших получает боевую задачу бомбить переправу у пункта Пятницкое-Осколище. Взлетели и Жуков с Константиновым. Ночь. С высоты семьсот метров река будто свинцовая лента, серая, тусклая, но видна отовсюду, с любой стороны. А переправа на ней как нитка, искать надо, чтобы увидеть. Попасть в нее трудно, почти невозможно. Кроме того, она прикрыта сильным зенитным огнем, прожекторами.
Для бомбометания по переправе заход надо строить не точно вдоль нее, а под небольшим углом, градусов двадцать - тридцать. Тогда линия падения бомб пройдет не правее или левее переправы, а обязательно пересечет ее. Не исключено, одна из бомб может попасть и в цель.
Как и другие, действуют Жуков и Константинов. Зашли под углом справа, осветили цель, сбросили бомбы. Наблюдают четыре всплеска воды. Два правее переправы, два левее.
- Командир! Мимо! - кричит штурман.- Все бомбы в воду.
Возвратились на аэродром, сели. Пока механики готовят самолет к повторному вылету, летчик и штурман разбирают первый, ищут ошибку в своих действиях.
- Велико расстояние между точками падения бомб, - говорит Константинов.- Расстояние примерно сорок метров, а ширина переправы десять - двенадцать.
- Надо чаще сбрасывать бомбы, - делает вывод Жуков, - с минимальным временным интервалом.
- А как же еще? - сердится Владимир.- Так я и бросаю.
Чаще уже не получается. Может, зайти под меньшим углом? Второй вылет. Зашли на цель. Осветили. Сбросили. Результат тот же: все бомбы в воду. До боли обидно.
- Ничего не понимаю, - говорит после посадки летчик, - все делаем так, как и положено, а переправа целехонька.
Подошел Косарев, послушал разговор между летчиком и штурманом, усмехнулся:
- Чудаки. Вы что, не знаете, какая здесь вероятность попадания? Ничтожнейшая! Не только вы "мажете". Сколько бомб сброшено, а переправа как стояла, так и стоит.
Третий вылет. По пути к цели Константинов говорит летчику:
- Леша! Это же преступление делать вылет за вылетом и бросать бомбы в воду. Немцы, глядя на нас, очевидно, посмеиваются. Хуже того, могут посчитать нас за сообщников...
- А что делать?
- Предлагаю, - отвечает штурман, - одну бомбу бросить на переправу, а три на скопление живой силы и техники. Видел, что творится на западном берегу? Машины в десять рядов, солдаты - толпами. Можно такое натворить! Согласен?
- Согласен.
Вот и река. Переправа - точно струна между берегами. Тонкая, ровная. Жалко Владимиру бомбу.
- Леша, может, все четыре ухнем по берегу?
В душе-то Жуков согласен, но виду не показывает. Нельзя, Константинов начнет упрашивать, а согласиться с ним - значит, не выполнить боевое задание, а за это прежде всего отвечает он, командир экипажа. Жуков деланно сердится.
- Торговаться не будем, штурман!
И все. После такой короткой, но емкой отповеди, любое слово - как препирательство. А оно недопустимо. Владимир молчит, проглотив обиду. Минуту спустя командует:
- Курс!.. На боевом!..
Летчик выполняет команды. Самолет идет под углом к переправе. По небу рыщут прожекторы, начинают бить "эрликоны", но машина "не шелохнется". Все внимание летчика отдано курсу и скорости. Штурман прицеливается, бросает бомбу, докладывает:
- Мимо! - И сразу командует: - Доворот вправо, на курс...
Самолет идет точно над переправой - туда, где скопление техники, войск. Владимир сбрасывает бомбы серией, одну за другой. Все три бомбы на берег. Видит три взрыва, возникший очаг пожара.
- Вот это работа! - восторгается летчик.- Доложить не стыдно.
"А что мы будем докладывать? - думает Владимир.- Ведь задания бить по берегу не было..." Решает: "Доложим так, как есть".
И вот они на аэродроме. На стоянке нашли командира полка. Встретил их невесело.
- И вы промахнулись?
- К сожалению, - говорит Жуков.
Константинов поясняет:
- Целились не в середину моста, а в основание, в стык моста с западным берегом. Одна бомба упала в воду, а три на берег, в скопление живой силы и техники.
- Промазали, значит? - нажимая на первое слово переспрашивает майор Хороших. Все ему ясно, понятно. Советует: - Пока машину готовят к повторному вылету, поделитесь опытом. Летчикам расскажите, штурманам. Про механиков не забудьте, если их экипажи находятся в воздухе. Они передадут.
После четвертого вылета, когда Жуков и Константинов готовились к пятому, к ним подошел майор Хороших, сказал:
- За проявленную инициативу командир дивизии объявил вам благодарность.
Фашистские войска форсировали Оскол. Танковые и моторизованные колонны, мотоциклисты движутся на юго-восток, в сторону Дона, в направлении его большой излучины. Наши войска отступают. Вместе с ними уходит и население. Немецкая авиация неистовствует, бомбит дороги и переправы. Особенно много людей положили у переправы под Россошью, близ Острогожска, Белогорска и Богучан. Это увидели Жуков и Константинов, выполнявшие дневной полет для связи с вышестоящим командованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86