- Мне надо летать. Не хочу терять ни единого дня, ни единого часа. Я потерял непростительно много.
И подполковник Николай Кузьмич Домущей понял этого непреклонного человека, сразу же дал ему самолет, и Добровольский начал летать на задания.
"Каким же надо быть человеком, какую надо иметь силу воли, чтобы столько пережить, перемучиться, перенести душевную и физическую травму и остаться прежним - принципиальным коммунистом, отважным летчиком?" - думала Тамара, в душе восторгаясь Добровольским. И не только она гордилась однополчанином, весь полк.
- Ты даже бороду сохранил! - воскликнул один из друзей Добровольского, обнимая его.- Ну молодец!..
И Тамара поняла Добровольского. "Я тот же, друзья, - хотел он сказать однополчанам, - тот же, каким вы меня знали. Даже внешне". И он доказал это своим поведением в коллективе, отношением к людям, боевыми делами. Ни одного дня, ни одного часа он не терял понапрасну. Летать, воевать, бить фашистов, наверстывать упущенное - стало его постоянным стремлением, его жизненной необходимостью.
Вскоре он был переведен в другой полк - 15-й гвардейский. Переведен туда командиром эскадрильи. Точнее сказать, не повышен, а восстановлен в прежней своей должности. "Хорошо, что оставлен в нашей дивизии, - думает Тамара, - жаль расставаться с таким человеком... А вот Паников, так же как Синяков, уже не вернется, - переживает Тамара, - никогда не вернется". Старшего лейтенанта Петра Паникова, как и Добровольского, немцы сбили под Брянском. Выпрыгнул с парашютом, пытался пройти через линию фронта, не удалось, задержали. Прикинулся больным, а местные жители подтвердили. Работал у немцев на кухне, воду носил, дрова колол, посуду мыл. Потом сбежал. Прошел проверку и снова вернулся в полк, в эскадрилью Мачнева, был у него заместителем.
Добровольский - серьезный, суровый, а Паников, напротив, - веселый, добродушный, открытый. Пел хорошо. И летчик был прирожденный, и методист отменный. Все Тамару учил, командир-воспитатель.
- Запомни, - говорил Паников, - боевой порядок подразделения в воздухе, его монолитность, сплоченность - основа успеха, победы, вместе с тем это и гарантия от всяких случайностей. Тебе нужны примеры? Пожалуйста. Назову самый последний: лейтенант Харламов в бою с "мессершмиттами" не смог удержаться в строю, оторвался, попал под огонь. Результат: тяжелое ранение. Жить будет, летать - нет. Итак, сохранение боевого порядка, сохранение своего места в строю - это, Тамара, закон.
- Еще, Тамара, закон, - поучал он, - постоянная требовательность к себе. Запомни, постоянная! Летчик никогда не должен расслабляться, если он на фронте. Устал ты, не выспался, горе у тебя непомерное, но если уж ты сел в самолет, ты - в первой степени боеготовности. Устремления, воля, мысли все сконцентрировано, все нацелено на полет, на выполнение боевого задания. Летчик, требовательный к себе, никогда не упустит машину на взлете, а Ростислав Долинский упустил, потерял направление. Результат знаешь сама: самолет разбит, летчик получил тяжелую травму. Летать больше не сможет.
Еще закон - безусловное знание района аэродрома в радиусе двести километров. На память, Тамара! На чистом листе бумаги надо на память чертить систему линейных и площадных ориентиров, их правильное расположение. Твердо знать расстояния, время полета и курсы от аэродрома до крупных характерных ориентиров. Знать расположение целей, по которым придется действовать сегодня и завтра, их нумерацию. Для чего это нужно? Предположим, ты летишь штурмовать цель номер один, а тебя перенацеливают на одиннадцатую. Не копаясь в карте, ты должна мысленно представить себе эту цель, вспомнить, где она находится, и безошибочно взять на нее курс.
Хороший учитель был Паников, очень хороший летчик. Быстро стал командиром эскадрильи. Командовал третьей, а летать приходилось и с первой, где раньше был командиром звена. И погиб на глазах у первой, у старых своих товарищей: Левы Обелова, Бори Чекина, Тамары Константиновой...
С аэродрома Ястребино они поднялись в составе шестерки. Им предстояла штурмовка переднего края в районе Нарвы. Погода стояла плохая: дымка, низкая облачность. Полетели без сопровождения. Зачем оно, если такая погода? А над целью погода оказалась получше, облачность немного повыше. Этим и воспользовались немецкие истребители.
Выполнив боевое задание, штурмовики собрались и пошли на свою территорию. В этот момент и появились "мессеры". Шестерка. Их заметили сразу, группа сомкнулась. Немцы сделали пять или шесть атак, но все они были отбиты.
И все же бой для грозной и для очень тяжелой машины Ил-2 с легким, маневренным и скоростным Ме-109 - это бой неравный. Скорость штурмовика у земли немногим более трехсот, у истребителя - пятьсот. Уйти все равно не удастся. Единственное, что могли предпринять наши пилоты, - это усложнить условия атаки по их самолетам маневрированием.
Бой был уже над нашей территорией, когда один из фашистов скользнул под строй штурмовиков и атаковал ведущего снизу. Очевидно, летчик был ранен, а машина повреждена. Паников вел свой "ил" со снижением, но силы, наверное, оставили пилота, самолет потерял управление и взорвался, врезавшись в землю,
"Правильно ли мы действовали? - переживает Тамара.- Все ли мы сделали в том бою, чтобы его не сбили, вообще никого не сбили?"
Они сделали все, что могли. Ошибок не было. И все-таки Паников сбит, а все остальные пришли на поврежденных машинах. Они могли бы встать в оборонительный круг, и немцы, возможно, ушли бы ни с чем. Но могло быть и хуже: посадка на чужой территории без горючего, - а оно было на исходе гибель всей группы.
Да, они действовали правильно. Но истребитель есть истребитель, он и создан для воздушного боя. Штурмовик, встретясь с истребителем, нападать может лишь в исключительных случаях, при благоприятных для этого условиях: если истребитель окажется в передней его полусфере, перед пушками летчика. В основном же штурмовик обороняется, причем огонь ведет только стрелок из своего пулемета. Но поражаемая дальность пулемета штурмовика значительно меньше поражаемой дальности пушек истребителя. "Мессершмитт" может стрелять по Ил-2 с дистанции пятьсот метров и более, оставаясь при этом неуязвимым.
Конечно, не женское это дело, война. Мужчинам и то нелегко, а Тамаре тем более. Трудности на каждом шагу. Прежде всего, неустроенность, жизнь кочевая. Но она привыкла. Так вроде и надо. За роскошь считает, если живет в деревенской избе, и здесь же поблизости - банька.
И к труду своему Тамара привыкла. Нелегкое дело водить "летающий танк", но она втянулась и даже не замечает, как это трудно. "Я сильная, говорила она генералу, командиру учебно-тренировочного полка, когда тот отговаривал ее учиться летать на "иле", - у меня крепкие руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86