К тому же оказалось, что помощники не всегда с достаточной тщательностью проводили предварительную работу, поэтому приходилось самим долгие часы копаться в источниках, чтобы проверить данные, которые были приведены на карточках. Уходило много сил и времени, чтобы достать старые книги, из которых помощники делали выписки. Основательных и добросовестных ученых братьев Гримм не мог удовлетворить скорый и поверхностный просмотр материала — готовый к печати текст должен быть абсолютно надежным и неуязвимым со всех точек зрения, и не только для их времени, но и для последующих столетий.
В начале пятидесятых годов они подготовили к печати первые тома, которые должны были определить дальнейшую методику и направление всего издания.
Подготовку первого тома осуществлял Якоб. И снова пришлось сдавать издателю текст частями, по мере его готовности, как он это делал и раньше со своими крупными трудами. Издательство приступило к публикации первого тома отдельными выпусками. Первый выпуск появился 1 мая 1852 года. «Произведением века» был назван «Словарь» специалистами-современниками. На книжном рынке он вызвал к себе небывалый интерес.
Скандинавский ученый Петер Андреас Мунк, который сам шел по пути братьев Гримм и работал над книгами по грамматике рунического и готского языков, выразил общее настроение коллег, написав, что для него большая радость увидеть «действительное начало этого гигантского труда», добавив к этому еще пожелание: «И пусть господь бог, как обычно, дарует Вам много сил, чтобы Вы могли закончить этот monumentum aere perennius!»
На Лейпцигской книжной ярмарке 1852 года первые выпуски «Словаря» тоже были в центре внимания. Издатель Соломон Хирцель сообщил Якобу: «На ярмарке словарь был на устах всех книготорговцев, и все они, за исключением нескольких завистников, отзываются о нем самым благоприятным образом. Он по праву считается крупнейшим литературным трудом века».
Якобу, конечно же, было приятно получить такую оценку. Но чего это стоило! Даже этот поразительного трудолюбия человек должен был признаться себе, что вначале он и не подозревал о таком объеме работы. Та затрата времени и сил, которая потребовалась, превзошла все его ожидания. Осенью 1852 года он писал: «Каждый день я сижу над ним (словарем) по крайней мере по двенадцать часов, а это о чем-нибудь говорит, если собираешься отметить 68-летие. Для издателя крайне важно убедить публику в том, что дело задумано серьезно и ни в коем случае не останется незаконченным».
В 1852 году к работе над «Словарем» подключился Вильгельм — взял на себя слова, начинающиеся на букву D. Якоб же трудился, по его собственному выражению, «один как перст» над первым томом. В этом томе, как он сообщил, «не будет ни единой буквы, которая не была бы не написана моей собственной рукой». При этом он вел обширную переписку с помощниками по всем возникающим вопросам. И постоянные колебания между страхом, что работа превысит его силы и возможности, и надеждой, что будет создано что-то поистине великое. «Если произведение, — писал Якоб, — завершится так, как оно было начато, то вряд ли какой-либо современный язык сможет продемонстрировать такое огромное полчище слов и, примеров».
Братья вновь обратились к общественности и помощникам с просьбой присылать материал. И опять почти с отчаянием они говорили, что «здесь бездна работы».
Гервинус в 1852 году пишет Дальману: «Гриммы все в работе. Они погребены под этим словарем».
«Если бы здоровье было покрепче, — жалуется Якоб в 1853 году. — Последнее время мой пульс становится неровным или пропадает совсем. Из-за этого у меня бессонные ночи». И все-таки он не изменяет своему привычному распорядку.
В октябре 1853 года Якоб получил от издателя Хирцеля сотый лист. Оставалось написать предисловие и составить список первоисточников.
А годы берут свое. «Уланд, конечно, прав, — пишет Якоб, — когда сравнивает меня с заключенным. Он мог бы назвать меня еще и больным, ведь уже год, как у меня все сильнее ощущается старая боль в сердце».
Наконец в 1854 году после шестнадцати лет труда по собиранию материала и подготовке книги был отпечатан и выпущен первый том «Словаря». Это был первый законченный результат! Одно лишь предисловие и библиография заняли почти сто страниц. Сам текст, включавший все слова на букву А, а также на букву В до слова «Biermolke», насчитывал 1824 колонки.
В предисловии Якоб говорил о необходимости создания «Словаря» именно в это время, когда весь немецкий народ страдает от раздробленности и разобщенности: «Начало работы над таким произведением, если ему суждено иметь успех, должна осветить своим животворным светом небесная звезда. Я заметил это по близости двух признаков, которые обычно находятся на расстоянии друг от друга, а тут сблизились по одной и той же внутренней причине — подъему немецкой филологии и восприимчивости народа к своему родному языку; и то и другое движимо обостренной любовью к отечеству и неуемным стремлением к прочному объединению. Что у нас еще общего, кроме нашего языка и литературы? »
Якоб полностью сознавал, что при существовании на немецкой земле множества государств его труд может стать символом единства. «Враг всякого тщеславия и хвастовства, — заявил он, — я смею утверждать, что если удастся завершить начатый тяжелый труд, то тем самым поднимется слава нашего языка и нашего народа, что составляет единое целое».
Как заклинание прозвучали его слова: «Дорогие немецкие соотечественники, в каком бы государстве вы ни жили, к какой бы вере вы ни принадлежали, входите в открытый для всех вас храм вашего родного древнего языка, изучайте и берегите его как святыню, держитесь за него, в нем сила народная и жизнь в веках».
Якоб сказал, что ему самому этот труд подарил более глубокие знания: «Всегда, насколько позволяли отпущенные мне способности, я стремился к познанию немецкого языка, стремился смотреть на него с разных сторон; и мой взгляд светлел тем больше, чем дольше я смотрел, и до сих пор остается ясным».
И откровенно делился с читателями своими сомнениями, которые часто его охватывали, когда он сталкивался с почти необозримым «полчищем слов»: «Уже будучи пожилым, я чувствую, как рвутся пока еще находящиеся у меня нити других начатых или переведенных мной книг. Ведь если целый день с неба падают мелкие густые хлопья, то вскоре вся местность покрывается бескрайним снежным покровом; так и меня заносит массой слов, наступающих на меня из всех углов и щелей. Иногда мне хочется подняться и стряхнуть с себя все, но потом я все-таки беру себя в руки. И ведь было бы действительно глупо отдавать себя во власть мелких соблазнов и пренебречь большим урожаем».
Ощущение, что жить и трудиться осталось недолго, вносило в настроение Якоба трагические нотки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
В начале пятидесятых годов они подготовили к печати первые тома, которые должны были определить дальнейшую методику и направление всего издания.
Подготовку первого тома осуществлял Якоб. И снова пришлось сдавать издателю текст частями, по мере его готовности, как он это делал и раньше со своими крупными трудами. Издательство приступило к публикации первого тома отдельными выпусками. Первый выпуск появился 1 мая 1852 года. «Произведением века» был назван «Словарь» специалистами-современниками. На книжном рынке он вызвал к себе небывалый интерес.
Скандинавский ученый Петер Андреас Мунк, который сам шел по пути братьев Гримм и работал над книгами по грамматике рунического и готского языков, выразил общее настроение коллег, написав, что для него большая радость увидеть «действительное начало этого гигантского труда», добавив к этому еще пожелание: «И пусть господь бог, как обычно, дарует Вам много сил, чтобы Вы могли закончить этот monumentum aere perennius!»
На Лейпцигской книжной ярмарке 1852 года первые выпуски «Словаря» тоже были в центре внимания. Издатель Соломон Хирцель сообщил Якобу: «На ярмарке словарь был на устах всех книготорговцев, и все они, за исключением нескольких завистников, отзываются о нем самым благоприятным образом. Он по праву считается крупнейшим литературным трудом века».
Якобу, конечно же, было приятно получить такую оценку. Но чего это стоило! Даже этот поразительного трудолюбия человек должен был признаться себе, что вначале он и не подозревал о таком объеме работы. Та затрата времени и сил, которая потребовалась, превзошла все его ожидания. Осенью 1852 года он писал: «Каждый день я сижу над ним (словарем) по крайней мере по двенадцать часов, а это о чем-нибудь говорит, если собираешься отметить 68-летие. Для издателя крайне важно убедить публику в том, что дело задумано серьезно и ни в коем случае не останется незаконченным».
В 1852 году к работе над «Словарем» подключился Вильгельм — взял на себя слова, начинающиеся на букву D. Якоб же трудился, по его собственному выражению, «один как перст» над первым томом. В этом томе, как он сообщил, «не будет ни единой буквы, которая не была бы не написана моей собственной рукой». При этом он вел обширную переписку с помощниками по всем возникающим вопросам. И постоянные колебания между страхом, что работа превысит его силы и возможности, и надеждой, что будет создано что-то поистине великое. «Если произведение, — писал Якоб, — завершится так, как оно было начато, то вряд ли какой-либо современный язык сможет продемонстрировать такое огромное полчище слов и, примеров».
Братья вновь обратились к общественности и помощникам с просьбой присылать материал. И опять почти с отчаянием они говорили, что «здесь бездна работы».
Гервинус в 1852 году пишет Дальману: «Гриммы все в работе. Они погребены под этим словарем».
«Если бы здоровье было покрепче, — жалуется Якоб в 1853 году. — Последнее время мой пульс становится неровным или пропадает совсем. Из-за этого у меня бессонные ночи». И все-таки он не изменяет своему привычному распорядку.
В октябре 1853 года Якоб получил от издателя Хирцеля сотый лист. Оставалось написать предисловие и составить список первоисточников.
А годы берут свое. «Уланд, конечно, прав, — пишет Якоб, — когда сравнивает меня с заключенным. Он мог бы назвать меня еще и больным, ведь уже год, как у меня все сильнее ощущается старая боль в сердце».
Наконец в 1854 году после шестнадцати лет труда по собиранию материала и подготовке книги был отпечатан и выпущен первый том «Словаря». Это был первый законченный результат! Одно лишь предисловие и библиография заняли почти сто страниц. Сам текст, включавший все слова на букву А, а также на букву В до слова «Biermolke», насчитывал 1824 колонки.
В предисловии Якоб говорил о необходимости создания «Словаря» именно в это время, когда весь немецкий народ страдает от раздробленности и разобщенности: «Начало работы над таким произведением, если ему суждено иметь успех, должна осветить своим животворным светом небесная звезда. Я заметил это по близости двух признаков, которые обычно находятся на расстоянии друг от друга, а тут сблизились по одной и той же внутренней причине — подъему немецкой филологии и восприимчивости народа к своему родному языку; и то и другое движимо обостренной любовью к отечеству и неуемным стремлением к прочному объединению. Что у нас еще общего, кроме нашего языка и литературы? »
Якоб полностью сознавал, что при существовании на немецкой земле множества государств его труд может стать символом единства. «Враг всякого тщеславия и хвастовства, — заявил он, — я смею утверждать, что если удастся завершить начатый тяжелый труд, то тем самым поднимется слава нашего языка и нашего народа, что составляет единое целое».
Как заклинание прозвучали его слова: «Дорогие немецкие соотечественники, в каком бы государстве вы ни жили, к какой бы вере вы ни принадлежали, входите в открытый для всех вас храм вашего родного древнего языка, изучайте и берегите его как святыню, держитесь за него, в нем сила народная и жизнь в веках».
Якоб сказал, что ему самому этот труд подарил более глубокие знания: «Всегда, насколько позволяли отпущенные мне способности, я стремился к познанию немецкого языка, стремился смотреть на него с разных сторон; и мой взгляд светлел тем больше, чем дольше я смотрел, и до сих пор остается ясным».
И откровенно делился с читателями своими сомнениями, которые часто его охватывали, когда он сталкивался с почти необозримым «полчищем слов»: «Уже будучи пожилым, я чувствую, как рвутся пока еще находящиеся у меня нити других начатых или переведенных мной книг. Ведь если целый день с неба падают мелкие густые хлопья, то вскоре вся местность покрывается бескрайним снежным покровом; так и меня заносит массой слов, наступающих на меня из всех углов и щелей. Иногда мне хочется подняться и стряхнуть с себя все, но потом я все-таки беру себя в руки. И ведь было бы действительно глупо отдавать себя во власть мелких соблазнов и пренебречь большим урожаем».
Ощущение, что жить и трудиться осталось недолго, вносило в настроение Якоба трагические нотки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89