Четверо мужчин сложили сегменты саней, и сани в полном
смысле этого слова начали извиваться по поверхности ледника, где мелкие и
крупные наросты перемежались с острыми ледяными вершинами.
Но вот сани остановились, тонкие трубки выдвинулись из полозьев и
образовали вместе с санями мост через очередную расщелину, затем они снова
спустились по склону. Трубки исчезли, взвыл двигатель - и сани поползли к
гребню горы. На фоне сине-золотого неба стали видны горы разной высоты,
образующие, очевидно, местные горные цепи. Последний раз сани совершили
захватывающий дух спуск с горы в долину, промчавшись через естественный
туннель, и начали приближаться к скалистому обрыву. Видимо, эта скала и
была их местом назначения. На глубине нескольких тысяч метров Кальхаун
увидел темное удлиненное пятно не более трех квадратных километров.
Сине-золотое сияние не освещало эту полоску земли, но то, что земля
подогревалась искусственно, было совершенно очевидно. Это была та самая
обогреваемая подземными элементами питания луговинка, которая окружала
энергорешетку в Городе-Один. От этой темной проталины в снегу шел пар,
образуя над землей своеобразную "крышу", которую рвал в куски налетающий
ветер.
Сани замедлили скольжение и остановились на краю скалы у каменного
строения, если это можно было так называть. Внизу хорошо была видна
долина.
- Это мы, - громко сказал Хант. - Мы привезли его. Все в порядке?
- Не все!.. - глухо ответил невидимый голос. - Они сбежали! Сначала
ему удалось вырваться, он освободил ее, и они убежали! Нам надо было убить
их тогда еще, когда мы первый раз их поймали. А мы этого не сделали и
совершили ошибку!
Человек в санях, казалось, окаменел от этого сообщения, от общего
чувства трагедии и потери всякой надежды.
Кальхаун ждал. Хант не двигался. Один из сопровождающих его плюнул со
злостью. Другой пошевелился.
- Зря старались, - снова произнес тот же хриплый голос из темноты. -
Вся эта суета, оказывается, ни к чему.
Кальхаун деловито спросил:
- Что случилось? Мои пациенты сбежали?
Снова заговорил невидимый глухой голос (обладатель его, кажется, был
на грани бешенства):
- Это медик со звездолета? О котором мы слышали? Конечно, они
сбежали: этот мужчина и девушка. Они сбежали вдвоем. И это после того, что
мы влезли в неприятности с Городом-Три только потому, что не уничтожили
беглецов сразу. И еще вляпались в неприятности с Городом-Один, когда
проникли туда, чтобы вывезти вас с корабля Медслужбы! - Голос еле
сдерживался от гнева. - Нам следовало их убить или дать им возможность
умереть тогда... Пусть бы погибли в снегах, как они этого просили!
Кальхаун покивал головой просто так, сам себе, никто и не заметил. И
опять начал анализировать ситуацию на планете, а точнее, продолжал
анализировать ее. Наличие запрета общения между коммунами-сообществами
является синдромом, указывающим на то, что каждое сообщество под угрозой
наказания своих членов борется с теми из них, которые страдают синдромом
изоляции, чтобы запретить всякого рода общение вне пределов данного
сообщества. Скорее всего, молодые люди поддались романтическому чувству. А
правила обоих сообществ запрещают смешанные браки: они опасны для
выживания целого сообщества. И чем строже запрет, тем больше шансов
подобного поведения среди представителей этих сообществ, особенно юного
поколения. Это не было новостью, для Кальхауна. Ни для кого не секрет, что
в условиях изоляции и строгих правил, принятых в обществе, обаяние чужака
всегда притягательно, для отдельных членов и опасно для общества.
Известно, что экипажи звездолетов становятся очень популярны на тех
планетах, где колонии поселенцев очень немногочисленны, а полеты туда
редки. Не менее понятно и то, что девушка не может найти себе жениха в
своем малом сообществе, и спасением для нее является отлет на другую
планету, если ей удастся сэкономить денег на "проезд". Кальхаун мог
предсказать нарушение всех традиций и законов, а равно и карантинных мер,
как только начал размышлять над ситуацией, сложившейся на этой планете. И
бешеная злоба, вызванная этим "особым случаем" (бегством молодых людей),
была вполне естественной.
Некая девушка, должно быть, влюбилась, а некий молодой человек, без
сомнения, ответил ей взаимностью. Они полюбили друг друга так сильно, что
приняли изгнание от обоих сообществ и решили начать новую жизнь подальше
от них, уйдя в теплые земли, куда они физически никогда не смогли бы
дойти. Для тех, кто полюбил, это было равносильно самоубийству. И это же
явилось причиной конфликта, даже войны, для тех, кто неукоснительно
выполнял правила сообщества.
Хант снова заговорил. Его голос приобрел более трагический тон:
- Покончим с этим! Это - мои проблемы. Я сделал все это для своей
дочери. Я хотел, чтобы она не умерла. Я заплачу за попытку спасти ее. Они
будут удовлетворены... в Городе-Три... и в Городе-Один, если вы скажете
им, что я виноват и вы изгнали меня навсегда.
Кальхаун резко спросил:
- Что происходит?
Человек, невидимый из тени, ответил, не скрывая неприязни:
- Его дочь Ним была на посту, чтобы предотвратить проникновение из
Города-Три. А они выставили постового против нас. У обоих были
передатчики, и они стали разговаривать друг с другом. Потом она взяла
видеоприставку, и он, наверно, тоже. В конце концов они решили, что стоит
умереть вместе, и сбежали, надеясь дойти до теплых земель. Но шансов у них
не было никаких!
Кальхаун отметил про себя, что теплыми землями они, очевидно,
называли экваториальный пояс планеты.
- Надо было отпустить их, и пусть бы умерли! - с печалью сказал Хант.
- Но я убедил Совет разрешить мне привести их. Мы были очень осторожны,
чтобы не заразиться! Я запер их по отдельности, и я... я надеялся, что моя
дочь не умрет от болезни, распространенной в Городе-Три. Я даже надеялся,
что молодой человек не умрет от болезни, которая, как считают в
Городе-Три, есть у нас и которую мы не замечаем, а они могут умереть от
нее. А потом мы услышали о вашей посадке в Городе-Один. Мы не могли вам
ответить, но мы все слышали, даже эту "торговлю" с больной коровой. И мы
слышали о медиках со звездолетов, которые умеют лечить болезни. Я
надеялся, что вы сможете спасти Ним, чтобы она не умерла от болезни из
Города-Три. Мои друзья рисковали очень многим, чтобы привезти вас сюда. А
они, моя дочь и молодой человек, сбежали. Опять.
Снова вмешался хриплый голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
смысле этого слова начали извиваться по поверхности ледника, где мелкие и
крупные наросты перемежались с острыми ледяными вершинами.
Но вот сани остановились, тонкие трубки выдвинулись из полозьев и
образовали вместе с санями мост через очередную расщелину, затем они снова
спустились по склону. Трубки исчезли, взвыл двигатель - и сани поползли к
гребню горы. На фоне сине-золотого неба стали видны горы разной высоты,
образующие, очевидно, местные горные цепи. Последний раз сани совершили
захватывающий дух спуск с горы в долину, промчавшись через естественный
туннель, и начали приближаться к скалистому обрыву. Видимо, эта скала и
была их местом назначения. На глубине нескольких тысяч метров Кальхаун
увидел темное удлиненное пятно не более трех квадратных километров.
Сине-золотое сияние не освещало эту полоску земли, но то, что земля
подогревалась искусственно, было совершенно очевидно. Это была та самая
обогреваемая подземными элементами питания луговинка, которая окружала
энергорешетку в Городе-Один. От этой темной проталины в снегу шел пар,
образуя над землей своеобразную "крышу", которую рвал в куски налетающий
ветер.
Сани замедлили скольжение и остановились на краю скалы у каменного
строения, если это можно было так называть. Внизу хорошо была видна
долина.
- Это мы, - громко сказал Хант. - Мы привезли его. Все в порядке?
- Не все!.. - глухо ответил невидимый голос. - Они сбежали! Сначала
ему удалось вырваться, он освободил ее, и они убежали! Нам надо было убить
их тогда еще, когда мы первый раз их поймали. А мы этого не сделали и
совершили ошибку!
Человек в санях, казалось, окаменел от этого сообщения, от общего
чувства трагедии и потери всякой надежды.
Кальхаун ждал. Хант не двигался. Один из сопровождающих его плюнул со
злостью. Другой пошевелился.
- Зря старались, - снова произнес тот же хриплый голос из темноты. -
Вся эта суета, оказывается, ни к чему.
Кальхаун деловито спросил:
- Что случилось? Мои пациенты сбежали?
Снова заговорил невидимый глухой голос (обладатель его, кажется, был
на грани бешенства):
- Это медик со звездолета? О котором мы слышали? Конечно, они
сбежали: этот мужчина и девушка. Они сбежали вдвоем. И это после того, что
мы влезли в неприятности с Городом-Три только потому, что не уничтожили
беглецов сразу. И еще вляпались в неприятности с Городом-Один, когда
проникли туда, чтобы вывезти вас с корабля Медслужбы! - Голос еле
сдерживался от гнева. - Нам следовало их убить или дать им возможность
умереть тогда... Пусть бы погибли в снегах, как они этого просили!
Кальхаун покивал головой просто так, сам себе, никто и не заметил. И
опять начал анализировать ситуацию на планете, а точнее, продолжал
анализировать ее. Наличие запрета общения между коммунами-сообществами
является синдромом, указывающим на то, что каждое сообщество под угрозой
наказания своих членов борется с теми из них, которые страдают синдромом
изоляции, чтобы запретить всякого рода общение вне пределов данного
сообщества. Скорее всего, молодые люди поддались романтическому чувству. А
правила обоих сообществ запрещают смешанные браки: они опасны для
выживания целого сообщества. И чем строже запрет, тем больше шансов
подобного поведения среди представителей этих сообществ, особенно юного
поколения. Это не было новостью, для Кальхауна. Ни для кого не секрет, что
в условиях изоляции и строгих правил, принятых в обществе, обаяние чужака
всегда притягательно, для отдельных членов и опасно для общества.
Известно, что экипажи звездолетов становятся очень популярны на тех
планетах, где колонии поселенцев очень немногочисленны, а полеты туда
редки. Не менее понятно и то, что девушка не может найти себе жениха в
своем малом сообществе, и спасением для нее является отлет на другую
планету, если ей удастся сэкономить денег на "проезд". Кальхаун мог
предсказать нарушение всех традиций и законов, а равно и карантинных мер,
как только начал размышлять над ситуацией, сложившейся на этой планете. И
бешеная злоба, вызванная этим "особым случаем" (бегством молодых людей),
была вполне естественной.
Некая девушка, должно быть, влюбилась, а некий молодой человек, без
сомнения, ответил ей взаимностью. Они полюбили друг друга так сильно, что
приняли изгнание от обоих сообществ и решили начать новую жизнь подальше
от них, уйдя в теплые земли, куда они физически никогда не смогли бы
дойти. Для тех, кто полюбил, это было равносильно самоубийству. И это же
явилось причиной конфликта, даже войны, для тех, кто неукоснительно
выполнял правила сообщества.
Хант снова заговорил. Его голос приобрел более трагический тон:
- Покончим с этим! Это - мои проблемы. Я сделал все это для своей
дочери. Я хотел, чтобы она не умерла. Я заплачу за попытку спасти ее. Они
будут удовлетворены... в Городе-Три... и в Городе-Один, если вы скажете
им, что я виноват и вы изгнали меня навсегда.
Кальхаун резко спросил:
- Что происходит?
Человек, невидимый из тени, ответил, не скрывая неприязни:
- Его дочь Ним была на посту, чтобы предотвратить проникновение из
Города-Три. А они выставили постового против нас. У обоих были
передатчики, и они стали разговаривать друг с другом. Потом она взяла
видеоприставку, и он, наверно, тоже. В конце концов они решили, что стоит
умереть вместе, и сбежали, надеясь дойти до теплых земель. Но шансов у них
не было никаких!
Кальхаун отметил про себя, что теплыми землями они, очевидно,
называли экваториальный пояс планеты.
- Надо было отпустить их, и пусть бы умерли! - с печалью сказал Хант.
- Но я убедил Совет разрешить мне привести их. Мы были очень осторожны,
чтобы не заразиться! Я запер их по отдельности, и я... я надеялся, что моя
дочь не умрет от болезни, распространенной в Городе-Три. Я даже надеялся,
что молодой человек не умрет от болезни, которая, как считают в
Городе-Три, есть у нас и которую мы не замечаем, а они могут умереть от
нее. А потом мы услышали о вашей посадке в Городе-Один. Мы не могли вам
ответить, но мы все слышали, даже эту "торговлю" с больной коровой. И мы
слышали о медиках со звездолетов, которые умеют лечить болезни. Я
надеялся, что вы сможете спасти Ним, чтобы она не умерла от болезни из
Города-Три. Мои друзья рисковали очень многим, чтобы привезти вас сюда. А
они, моя дочь и молодой человек, сбежали. Опять.
Снова вмешался хриплый голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52