.. Почему? Чем он хорош? Митя понять не мог.
Проснулся он как по будильнику, Нэля еще спала. Он тихо оделся и выскочил на улицу, слыша как тесть уже кашляет в своей комнате.
Спартаку он дозвонился сразу и, пока не раскрывая свою главную задачу, спросил, что он делает. Спартак ответил, что сегодня в институт не идет, а будет добивать курсовую - все сроки прошли, а что? - Спросил он как-то тревожно, почуял, что ли?
- Да нет, ничего особенного, просто мне захотелось сказать тебе, что вчера мы как-то не так посидели, не так поговорили, а ведь дружба-то никуда не денется...
Митя понял, что Спартак расстрогался. Он совсем попрежнему проорал: Митька, да я же люблю тебя, чертяка! Жаль, что завтра
сматываешь, я бы сегодня маханул все и мы бы...
Мите все было ясно и он ответил: мне тоже очень жаль, Спартачище, но ведь я не на век! Приеду и мы снова будем как прежде! Вот за этим я тебе и позвонил, а сейчас уже бегу. Пока, Спартачище!
- Пока, Митрий, - откликнулся чуть не со слезой в голосе Спартак.
ВСЕ. Прокол. Неудача и серый мелкий дождь охладили Митю и он подумал: значит, не судьба. Конечно, он мог бы позвонить Вере и позвать ее в кафе... Но они оба хотели совсем другого!
А Вера-то как раз имела в мыслях и кафе, и медленную прогулку по бульварам, а уж потом - как получится (она и не предполагала, что он ищет хату)!..
Только бы увидеть его перед отъездом!.. Три года! Она с ума сойдет... Что с ней произошло?
Она не могла дать ответ. Вот так.
Нэля еще спала, когда он пришел домой. Тесть пил кофе в гостиной.
Митя прошмыгнул в спальню. Что делать? Звонить Вере? Зачем? Куда он ее поведет? В кафе? - чушь собачья. Звонить просто так?.. Но это еще глупее.
Митя решил не звонить совсем. Так вот случилось - он не волен над обстоятельствами.
Вера как приклеенная сидела у телефона. Иногда взглядывала на часы, которые вертелись стрелками как машины на американских горках. Вот и двенадцать проскочило. Вот и два... Она все все прислушивалась к телефону, уже отчаясь, и вместе с тем вполне уверенная, что он позвонит. Он не может не позвонить (может, милая Вера! мужчины звонят, когда имеют предложить что-то конкретное. ВПОЛНЕ конкретное. Просто так звонят только мудачки...)!
Вечером она поняла, что Митя не позвонит.
И его не будет долго-долго.
С отчаяния и злости, она остригла волосы и разодрала на кусочки тот батник, который он однажды расстегнул (а она еще хотела его сегодня надеть!..), подошла к зеркалу и, глядя на свое отражение, громко сказала: дура набитая. Ты, что, не слышала, что тебе говорила Лелька? Курица вареная. Так тебе и надо.
Зверячья тоска схватила ее за горло. Она хотела его ненавидеть, но не могла.
Митя летел в страну за океаном в отличнейшем настроении: улыбался хорошеньким стюардессам, попивал виски, курил, листал
"Плейбой", - короче, уже начал наслаждаться иной жизнью. Правда, надо сказать, что он вспоминал всех своих женщин, которых пока было так немного! И грустил по ним. Эта грусть была просто необходима, как изысканная принадлежность исчезновения на долгие времена, - без нее все было бы проще, - как и без цветов, которые в аэропорту вручила ему Нэля, - пять темнокрасных роз...
Эти розы он почти сразу же подарил стюардессе - тоненькой, со смоляной челочкой до быстрых смешливых глазок. Стюардесса сделала книксен и потом, встречаясь с ним глазами, обещающе улыбалась. Он было подумал, что стоит спросить ее номер телефона и откуда она? Летел он Боингом, "ПАН АМЕРИКЭН", - но немножко подумав, решил, что не стоит начинать свой вояж с глупостей. И успокоился.
Только войдя в предназначенную ему квартиру и как следует не рассмотрев ее, он бросил вещи и собирался рвануть в город, - глазеть, бродить, - почувствовать себя сли еще не жителем великого города, то хотя бы не чужаком.
Но сложилось по-другому. К нему ввалились парни, с которыми он должен работать, привели своих жен, нанесли спиртного и закуси, и устроили маленький прием в его честь.
Парни все были старше и выше ростом, жены милы и вполне международных стандартов. Отлично одеты и, по первой видимости, с уживчивыми характерами.
В его четырехкомнатной квартире, полностью мебелированной, стояло и пианино, что его обрадовало, и он тут же порадовал гостей своей игрой и пением.
Одна из жен явно положила на него глаз, - Риточка, - высоконькая худышка, безгрудая, с чудной копной коротких каштановых волос и серыми глазами. Но она была слишком худа и нервна, что-то подергивалось иногда в ее лице и она часто покусывала некрашеные, очень яркие губы, - с каким-то даже ожесточением.
Нет, она не была в митином вкусе, а он, видимо, таки был в ее, потому что она восторгалась громче всех его голосом и песнями и пригласила танцевать, когда кто-то включил музыкальный центр, принесенный одним из парней. В общем, веселье состоялось.
Митя жадно расспрашивал всех про здешнюю жизнь, но парни особо не распространялись а на американский манер хлопали по плечу, говорили, что все о,кей и он сам во всем разберется, - ничего тут сильно сложного нет.
Только один из них как-то довольно озабоченно спросил: а жена твоя когда прибудет? Митя ответил, что вероятно через полгода...
- Да я с этим и не спешу, - разоткровенничался Митя.
Парни захохотали, переглянулись, но ничего больше не сказали и ни о чем серьезном не спрашивали. Все довольно изрядно выпили и были в состоянии тяжеловатом, когда уходили. Риточка висла на Мите и вопила, что она его обожает и может слушать хоть каждый день...
Ее муж, высокий черноволосый парень суперменистого вида, крепко ухватил ее под руку и уволок. Он улыбался, а глаза его сделались злыми. Это Митя еще сообразил. Он завалился спать, не раздеваясь, не вымыв тарелки и не убрав мусор. Как же это замечательно! - быть хозяином в доме, где за тобой никто не следит, не присматривает, не осуждает! Ведь он впервые в жизни оказался совсем ОДИН! Да даже ради одного этого нужно было лететь за океан!
С начальником своим Митя познакомился утром. Это был невысокий, седой, красивый человек лет пятидесяти, похожий на англичанина, как мы их себе представляем. Звали его Виктор Венедиктович. Голос он имел негромкий и очень четко выговаривал слова, будто русский для него было тоже вроде иностранного. Возможно так оно и было, потому что за свою жизнь этот человек - от силы! - лет пять всего провел на родине.
Но говорил он о служении ей (Родине!) с пафосом, о долге перед НЕЙ, о чести Советского Человека, которую нельзя замарать, а кругом, - как Митя понял из его недомолвок, - иностранные налогоплательщики так и хотят, так и стремятся обесчестить.
Затем начальник перешел к непосредственной митиной работе: как стало понятно, - мелкого канцеляриста, клерка, если повезет - переводчика. Если же он будет достоин и ничем не запятнает себя, - то его переведут из стажеров в низшую лигу дипработника - атташе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Проснулся он как по будильнику, Нэля еще спала. Он тихо оделся и выскочил на улицу, слыша как тесть уже кашляет в своей комнате.
Спартаку он дозвонился сразу и, пока не раскрывая свою главную задачу, спросил, что он делает. Спартак ответил, что сегодня в институт не идет, а будет добивать курсовую - все сроки прошли, а что? - Спросил он как-то тревожно, почуял, что ли?
- Да нет, ничего особенного, просто мне захотелось сказать тебе, что вчера мы как-то не так посидели, не так поговорили, а ведь дружба-то никуда не денется...
Митя понял, что Спартак расстрогался. Он совсем попрежнему проорал: Митька, да я же люблю тебя, чертяка! Жаль, что завтра
сматываешь, я бы сегодня маханул все и мы бы...
Мите все было ясно и он ответил: мне тоже очень жаль, Спартачище, но ведь я не на век! Приеду и мы снова будем как прежде! Вот за этим я тебе и позвонил, а сейчас уже бегу. Пока, Спартачище!
- Пока, Митрий, - откликнулся чуть не со слезой в голосе Спартак.
ВСЕ. Прокол. Неудача и серый мелкий дождь охладили Митю и он подумал: значит, не судьба. Конечно, он мог бы позвонить Вере и позвать ее в кафе... Но они оба хотели совсем другого!
А Вера-то как раз имела в мыслях и кафе, и медленную прогулку по бульварам, а уж потом - как получится (она и не предполагала, что он ищет хату)!..
Только бы увидеть его перед отъездом!.. Три года! Она с ума сойдет... Что с ней произошло?
Она не могла дать ответ. Вот так.
Нэля еще спала, когда он пришел домой. Тесть пил кофе в гостиной.
Митя прошмыгнул в спальню. Что делать? Звонить Вере? Зачем? Куда он ее поведет? В кафе? - чушь собачья. Звонить просто так?.. Но это еще глупее.
Митя решил не звонить совсем. Так вот случилось - он не волен над обстоятельствами.
Вера как приклеенная сидела у телефона. Иногда взглядывала на часы, которые вертелись стрелками как машины на американских горках. Вот и двенадцать проскочило. Вот и два... Она все все прислушивалась к телефону, уже отчаясь, и вместе с тем вполне уверенная, что он позвонит. Он не может не позвонить (может, милая Вера! мужчины звонят, когда имеют предложить что-то конкретное. ВПОЛНЕ конкретное. Просто так звонят только мудачки...)!
Вечером она поняла, что Митя не позвонит.
И его не будет долго-долго.
С отчаяния и злости, она остригла волосы и разодрала на кусочки тот батник, который он однажды расстегнул (а она еще хотела его сегодня надеть!..), подошла к зеркалу и, глядя на свое отражение, громко сказала: дура набитая. Ты, что, не слышала, что тебе говорила Лелька? Курица вареная. Так тебе и надо.
Зверячья тоска схватила ее за горло. Она хотела его ненавидеть, но не могла.
Митя летел в страну за океаном в отличнейшем настроении: улыбался хорошеньким стюардессам, попивал виски, курил, листал
"Плейбой", - короче, уже начал наслаждаться иной жизнью. Правда, надо сказать, что он вспоминал всех своих женщин, которых пока было так немного! И грустил по ним. Эта грусть была просто необходима, как изысканная принадлежность исчезновения на долгие времена, - без нее все было бы проще, - как и без цветов, которые в аэропорту вручила ему Нэля, - пять темнокрасных роз...
Эти розы он почти сразу же подарил стюардессе - тоненькой, со смоляной челочкой до быстрых смешливых глазок. Стюардесса сделала книксен и потом, встречаясь с ним глазами, обещающе улыбалась. Он было подумал, что стоит спросить ее номер телефона и откуда она? Летел он Боингом, "ПАН АМЕРИКЭН", - но немножко подумав, решил, что не стоит начинать свой вояж с глупостей. И успокоился.
Только войдя в предназначенную ему квартиру и как следует не рассмотрев ее, он бросил вещи и собирался рвануть в город, - глазеть, бродить, - почувствовать себя сли еще не жителем великого города, то хотя бы не чужаком.
Но сложилось по-другому. К нему ввалились парни, с которыми он должен работать, привели своих жен, нанесли спиртного и закуси, и устроили маленький прием в его честь.
Парни все были старше и выше ростом, жены милы и вполне международных стандартов. Отлично одеты и, по первой видимости, с уживчивыми характерами.
В его четырехкомнатной квартире, полностью мебелированной, стояло и пианино, что его обрадовало, и он тут же порадовал гостей своей игрой и пением.
Одна из жен явно положила на него глаз, - Риточка, - высоконькая худышка, безгрудая, с чудной копной коротких каштановых волос и серыми глазами. Но она была слишком худа и нервна, что-то подергивалось иногда в ее лице и она часто покусывала некрашеные, очень яркие губы, - с каким-то даже ожесточением.
Нет, она не была в митином вкусе, а он, видимо, таки был в ее, потому что она восторгалась громче всех его голосом и песнями и пригласила танцевать, когда кто-то включил музыкальный центр, принесенный одним из парней. В общем, веселье состоялось.
Митя жадно расспрашивал всех про здешнюю жизнь, но парни особо не распространялись а на американский манер хлопали по плечу, говорили, что все о,кей и он сам во всем разберется, - ничего тут сильно сложного нет.
Только один из них как-то довольно озабоченно спросил: а жена твоя когда прибудет? Митя ответил, что вероятно через полгода...
- Да я с этим и не спешу, - разоткровенничался Митя.
Парни захохотали, переглянулись, но ничего больше не сказали и ни о чем серьезном не спрашивали. Все довольно изрядно выпили и были в состоянии тяжеловатом, когда уходили. Риточка висла на Мите и вопила, что она его обожает и может слушать хоть каждый день...
Ее муж, высокий черноволосый парень суперменистого вида, крепко ухватил ее под руку и уволок. Он улыбался, а глаза его сделались злыми. Это Митя еще сообразил. Он завалился спать, не раздеваясь, не вымыв тарелки и не убрав мусор. Как же это замечательно! - быть хозяином в доме, где за тобой никто не следит, не присматривает, не осуждает! Ведь он впервые в жизни оказался совсем ОДИН! Да даже ради одного этого нужно было лететь за океан!
С начальником своим Митя познакомился утром. Это был невысокий, седой, красивый человек лет пятидесяти, похожий на англичанина, как мы их себе представляем. Звали его Виктор Венедиктович. Голос он имел негромкий и очень четко выговаривал слова, будто русский для него было тоже вроде иностранного. Возможно так оно и было, потому что за свою жизнь этот человек - от силы! - лет пять всего провел на родине.
Но говорил он о служении ей (Родине!) с пафосом, о долге перед НЕЙ, о чести Советского Человека, которую нельзя замарать, а кругом, - как Митя понял из его недомолвок, - иностранные налогоплательщики так и хотят, так и стремятся обесчестить.
Затем начальник перешел к непосредственной митиной работе: как стало понятно, - мелкого канцеляриста, клерка, если повезет - переводчика. Если же он будет достоин и ничем не запятнает себя, - то его переведут из стажеров в низшую лигу дипработника - атташе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153