сегодня Анны не будет, потому что - она уехала, разорвала контракт, сломала ногу, умерла!..- Пока она не входила в своем хитоне (теперь у нее был золотисто коричневый, под цвет ее кожи) в светящийся круг.
И это каждый раз казалось ему чудом и приходил он в себя лишь в тот момент, когда она исчезала и начиналась обычная неразбериха ночного кафе. Он уходил. И самое ужасное было то, что за считанные минуты ее присутствия он не успевал ее разглядеть, - будто он несется мимо полустанка на экспрессе, а она мелькает на перроне, - немая прекрасная девушка, виденная секунду, - запомнившаяся на всю жизнь.
Мечась от этого необъяснимого ощущения, Митя решился - он должен познакомиться с Анной. и добиться ее любви, - не больше, не меньше.
Что будет потом? - Это его, как всегда не занимало,- что-нибудь да будет! Сейчас все силы митиной души направлены были на достижение замысленного.
Итак, после того, как Анна ушла со сцены, Митя как всегда ушел из кафе, но домой и не двинулся. Закрывшись шарфом, подняв воротник куртки, он стал ждать ее, прислонившись к тумбе, - у заднего выхода из кафе. Может быть, предстоит простоять и час, и два, - он же не знает, уходит ли она сразу оттуда или остается с кем-то в зале... Мало ли?..
И он стойко ждал, стараясь только как-нибудь скрыться от пронизывающего сырого ветра.
Стукнула железная дверь, вышла она, лицо ее осветил фонарь над дверью.
Они секунду смотрели друг на друга...
Анна легко обогнув его, быстро пошла по тротуару прочь. Митя был как в ступоре. Анна была такая другая (а что, он думал, что она выпорхнет в хитоне и внесется ветром в лимузин?..)!
Наконец, обретя возможность двигаться, он пошел за ней. Она шла быстро, не оборачиваясь, не задерживая, но и не ускоряя шаг.
На ней был темный в клетку редингот, старинного вида, - с пелеринкой. Волосы затянуты в низкий узел, на голове - плоская темная шляпка. На локте Анны болталась толстая черная сумка,
Мите показалось, что такая же сумка была у его бабушки, и называлась ридикюль.
Анну нельзя было назвать плохо одетой, бедно, безвкусно... Было такое впечатление, что девушка эта вышла из дома в пригороде маленького европейского городка, где-нибудь этак в конце девятнадцатого века...
Идя за ней, Митя не мог представить себе, что он скажет ТАКОЙ Анне Шимон. Той, что ходила как загнанный зверь по подиуму, он мог бы найти нужные слова, но этой?.. Что он скажет ЭТОЙ?
Однако говорить уже было что-то надо, так как Митя догнал Анну и теперь шел вровень с нею. Она посмотрела на него - глаза ее были светлы, холодны, тверды как морская галька, - и приостановилась, как бы говоря этим движением и всем своим видом, - когда вы отстанете, черт вас побери!
Низкая шляпка удлиняла ее бледное лицо и подчеркивала прямые линии бровей и рта и Митя понял вдруг, что она чем-то похожа на ту парижаночку хиппи...
И он сказал, неожиданно для себя, по-французски: "Простите, мадемуазель Симон?.."
- Да, - отозвалась она тоже по-французски, голос у нее был резковатый, - в чем дело, месье?
Митя ухнулся в ледяную воду, - ничего лучшего он не смог придумать, как попросить: "Позвольте, мадемуазель Симон проводить вас?.."
- Нет. - Ответила она еще резче, каким-то каркающим голосом. Но пока еще не уходила, а стояла, также прямо глядя ему в глаза и чуть покачивая свой ридикюль где-то у колен, как ученица свою учебную сумочку...
Митя не чувствовал к ней сейчас ничего, только ужас перед продолжением ( или окончанием?) так и не состоявшегося разговора. Но он же решил!
- Мадемуазель Симон, мне необходимо сказать вам несколько слов, это для меня очень важно...
- Нет, - будто забавляясь его смущением и косноязычием, снова прокаркала она, продолжая стоять, постукивая ридикюлем по коленям.
И тут, неизвестно по какой причине, Анна Шимон из зала, нагая прекрасная Анна, чудодейственно соединилась с этой то ли школьницей, то ли учительницей, то ли просто белошвейкой из европейской провинции. Митя смутно увидел девушку, которая пытается
спрятаться за своими старомодными толстыми тряпками, - хочет, чтобы люди забыли, какая она на самом деле, а знали вот такую, какая стояла на ньюйоркской улочке и била сумкой себе по коленкам. Она будто кричала Мите: "Вот я! Настоящая я! Вот мое тело, сшитое из клетчатой шотландки, вот мои ватные груди и плечи, мои клеенчатые волосы и нитяные руки!.."
И Митя глазами отвечал ей: нет, Анна, нет! Ваша шея не кончается , как у деревянной куклы клетчатым воротником! Она продолжается! Они расширяется дальше и дальше, пробегая к голубым холмам! Вы не скроетесь за вашими тряпицами! Я знаю вас!
- Я ничего не прошу, мадемуазель, - сказал он, - ( она смотрела на него без всякого выражения), Я хочу только сказать вам, единственная женщина, которой я свято поклоняюсь, - это вы, Анна!..
Митя не ожидал этих слов от себя, как и того, что разговор пойдет по-французски.
В глазах Анны появилось некоторое, совсем малюсенькое удивление, но и только. Она повнимательнее посмотрела на этого господина. Где-то она его видела?.. Ну, конечно, в зале - где же еще! Она их всех и не видит, и видит... Видимо, студент, немного нервный, не француз, но и не американец, - австрияк? Поляк? Кто его знает...
Анна только собиралась для ответа, как студент-австрияк повернулся, завернул за дом и исчез.
Она вздохнула освобожденно и пошла своим быстрым шагом дальше, один раз обернувшись, - но сзади никого не было. И Анна почувствовала даже некоторую благодарность к этому студенту.
Многие пытались встретиться с ней после ее стриптизного номера, но никто не мог похвастаться, что преуспел хоть в чем-то. Ибо мужчины для Анны Шимон делились на две части: те, кто видел ее в кафе, и те, кто не видел и не знал, чем она зарабатывает на жизнь. К первым она относилась с брезгливым недоброжелательством, - когда они пытались познакомиться с нею, она мстительно, с какой-то злой радостью прогоняла их. Ко вторым она относилась обычно. Нормально. Кто-то ей нравился, кто-то - нет, но она знала, что любовь она сможет найти только среди вторых. Это не значит вовсе, что Анна была сверхцеломудренна, - просто такой у нее сложился комплекс: противоестественность первого знакомства ( она - нагая на сцене, они - одетые, пьющие виски или что там еще, смотрят на нее в бинокли, разглядывая каждый волосок на ее еле) отталкивала ее. Поэтому и к Мите она отнеслась так сухо и зло.
Но Митя не знал этого всего и не догадывался, - он вообще не представлял Анну - человеком с кровью, нервами, прочим... Она была - миф... Но который можно, - и наверное нужно, - превратить в реальность.
Он ломал голову над тактикой своих боевых действий. Ему казалось, стоит только додуматься до какого-то исключительного, необычного поступка, и придет минута, когда для него снимет Анна свою клетчатую униформу учительницы-девственницы из монастырской школы, и он сможет прикоснуться к ее телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
И это каждый раз казалось ему чудом и приходил он в себя лишь в тот момент, когда она исчезала и начиналась обычная неразбериха ночного кафе. Он уходил. И самое ужасное было то, что за считанные минуты ее присутствия он не успевал ее разглядеть, - будто он несется мимо полустанка на экспрессе, а она мелькает на перроне, - немая прекрасная девушка, виденная секунду, - запомнившаяся на всю жизнь.
Мечась от этого необъяснимого ощущения, Митя решился - он должен познакомиться с Анной. и добиться ее любви, - не больше, не меньше.
Что будет потом? - Это его, как всегда не занимало,- что-нибудь да будет! Сейчас все силы митиной души направлены были на достижение замысленного.
Итак, после того, как Анна ушла со сцены, Митя как всегда ушел из кафе, но домой и не двинулся. Закрывшись шарфом, подняв воротник куртки, он стал ждать ее, прислонившись к тумбе, - у заднего выхода из кафе. Может быть, предстоит простоять и час, и два, - он же не знает, уходит ли она сразу оттуда или остается с кем-то в зале... Мало ли?..
И он стойко ждал, стараясь только как-нибудь скрыться от пронизывающего сырого ветра.
Стукнула железная дверь, вышла она, лицо ее осветил фонарь над дверью.
Они секунду смотрели друг на друга...
Анна легко обогнув его, быстро пошла по тротуару прочь. Митя был как в ступоре. Анна была такая другая (а что, он думал, что она выпорхнет в хитоне и внесется ветром в лимузин?..)!
Наконец, обретя возможность двигаться, он пошел за ней. Она шла быстро, не оборачиваясь, не задерживая, но и не ускоряя шаг.
На ней был темный в клетку редингот, старинного вида, - с пелеринкой. Волосы затянуты в низкий узел, на голове - плоская темная шляпка. На локте Анны болталась толстая черная сумка,
Мите показалось, что такая же сумка была у его бабушки, и называлась ридикюль.
Анну нельзя было назвать плохо одетой, бедно, безвкусно... Было такое впечатление, что девушка эта вышла из дома в пригороде маленького европейского городка, где-нибудь этак в конце девятнадцатого века...
Идя за ней, Митя не мог представить себе, что он скажет ТАКОЙ Анне Шимон. Той, что ходила как загнанный зверь по подиуму, он мог бы найти нужные слова, но этой?.. Что он скажет ЭТОЙ?
Однако говорить уже было что-то надо, так как Митя догнал Анну и теперь шел вровень с нею. Она посмотрела на него - глаза ее были светлы, холодны, тверды как морская галька, - и приостановилась, как бы говоря этим движением и всем своим видом, - когда вы отстанете, черт вас побери!
Низкая шляпка удлиняла ее бледное лицо и подчеркивала прямые линии бровей и рта и Митя понял вдруг, что она чем-то похожа на ту парижаночку хиппи...
И он сказал, неожиданно для себя, по-французски: "Простите, мадемуазель Симон?.."
- Да, - отозвалась она тоже по-французски, голос у нее был резковатый, - в чем дело, месье?
Митя ухнулся в ледяную воду, - ничего лучшего он не смог придумать, как попросить: "Позвольте, мадемуазель Симон проводить вас?.."
- Нет. - Ответила она еще резче, каким-то каркающим голосом. Но пока еще не уходила, а стояла, также прямо глядя ему в глаза и чуть покачивая свой ридикюль где-то у колен, как ученица свою учебную сумочку...
Митя не чувствовал к ней сейчас ничего, только ужас перед продолжением ( или окончанием?) так и не состоявшегося разговора. Но он же решил!
- Мадемуазель Симон, мне необходимо сказать вам несколько слов, это для меня очень важно...
- Нет, - будто забавляясь его смущением и косноязычием, снова прокаркала она, продолжая стоять, постукивая ридикюлем по коленям.
И тут, неизвестно по какой причине, Анна Шимон из зала, нагая прекрасная Анна, чудодейственно соединилась с этой то ли школьницей, то ли учительницей, то ли просто белошвейкой из европейской провинции. Митя смутно увидел девушку, которая пытается
спрятаться за своими старомодными толстыми тряпками, - хочет, чтобы люди забыли, какая она на самом деле, а знали вот такую, какая стояла на ньюйоркской улочке и била сумкой себе по коленкам. Она будто кричала Мите: "Вот я! Настоящая я! Вот мое тело, сшитое из клетчатой шотландки, вот мои ватные груди и плечи, мои клеенчатые волосы и нитяные руки!.."
И Митя глазами отвечал ей: нет, Анна, нет! Ваша шея не кончается , как у деревянной куклы клетчатым воротником! Она продолжается! Они расширяется дальше и дальше, пробегая к голубым холмам! Вы не скроетесь за вашими тряпицами! Я знаю вас!
- Я ничего не прошу, мадемуазель, - сказал он, - ( она смотрела на него без всякого выражения), Я хочу только сказать вам, единственная женщина, которой я свято поклоняюсь, - это вы, Анна!..
Митя не ожидал этих слов от себя, как и того, что разговор пойдет по-французски.
В глазах Анны появилось некоторое, совсем малюсенькое удивление, но и только. Она повнимательнее посмотрела на этого господина. Где-то она его видела?.. Ну, конечно, в зале - где же еще! Она их всех и не видит, и видит... Видимо, студент, немного нервный, не француз, но и не американец, - австрияк? Поляк? Кто его знает...
Анна только собиралась для ответа, как студент-австрияк повернулся, завернул за дом и исчез.
Она вздохнула освобожденно и пошла своим быстрым шагом дальше, один раз обернувшись, - но сзади никого не было. И Анна почувствовала даже некоторую благодарность к этому студенту.
Многие пытались встретиться с ней после ее стриптизного номера, но никто не мог похвастаться, что преуспел хоть в чем-то. Ибо мужчины для Анны Шимон делились на две части: те, кто видел ее в кафе, и те, кто не видел и не знал, чем она зарабатывает на жизнь. К первым она относилась с брезгливым недоброжелательством, - когда они пытались познакомиться с нею, она мстительно, с какой-то злой радостью прогоняла их. Ко вторым она относилась обычно. Нормально. Кто-то ей нравился, кто-то - нет, но она знала, что любовь она сможет найти только среди вторых. Это не значит вовсе, что Анна была сверхцеломудренна, - просто такой у нее сложился комплекс: противоестественность первого знакомства ( она - нагая на сцене, они - одетые, пьющие виски или что там еще, смотрят на нее в бинокли, разглядывая каждый волосок на ее еле) отталкивала ее. Поэтому и к Мите она отнеслась так сухо и зло.
Но Митя не знал этого всего и не догадывался, - он вообще не представлял Анну - человеком с кровью, нервами, прочим... Она была - миф... Но который можно, - и наверное нужно, - превратить в реальность.
Он ломал голову над тактикой своих боевых действий. Ему казалось, стоит только додуматься до какого-то исключительного, необычного поступка, и придет минута, когда для него снимет Анна свою клетчатую униформу учительницы-девственницы из монастырской школы, и он сможет прикоснуться к ее телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153