И все. Пойдем?
- Пойдем, - вздохнул Митя, поняв, что Нэля советовалась ни с кем иным, как с В.В.(так оно и было...).
И на следующий вечер Нэля и Митя отправились на стриптиз. Нэля долго думала, в чем ей пойти, хотела в черном (она любила этот цвет - бессвет), но Митя со своей обычной полуулыбкой отметил: до шеи в черном, постная физиономия, а глаза горят греховным любопытством,- не годится...
Нэля сначала обиделась, но быстро сообразила, что Митька,- как обычно, прав, и надела синее муаровое со скромненьким вырезом.
Когда на улице Нэля спросила Митю, как гида, - куда? он ответить не смог: не знал он стриптиз-баров! И сказал, что как наткнутся, так и зайдут...
Вдруг среди полустершегося в памяти хаоса своих уличных впечатлений возникла реклама, освещенная белыми стрелами дневного света: обнаженная стилизованная женская фигура с длинными темными волосами, овевающими ее как шаль. И подпись, горящая лиловым: Анна Шимон.
Вспомнилось и то, что это имя остановило его своим каким-то надменным звучанием и теперь вот выплыло.
Тогда он еще подумал, что должен посмотреть на женщину, носящую такое загадочное имя: Анна Шимон... Но в ходе своей жизни забыл об этом желании.
Он радостно сообщил Нэле, что знает, куда идти, а она тут же его и заподозрила. Чтобы ее Митька не пошел посмотреть на голую бабу? Да он наверное, эту Анну Шимон в бинокль изучил! А сейчас притворяется!
... Все-таки я слишком ему доверяю, - подумала Нэля и чуточку надулась. Митя этого не заметил, он мчался вперед, таща за собой Нэлю. Он испугался, что Анна Шимон больше не выступает в этом
варьете, находящемся в довольно-таки старом доме, в полуподвале. Они подошли к дому.
Все та же афиша сообщала, что стриптизерка Анна Шимон здесь каждый вечер.
Они вошли и Митя понял, что свалял дурака, не позвав с собою никого из парней с женами. Те были уже дошлые и ушлые, а Митя и Нэля выглядели иностранцами, явно из-за "занавеса". Даже Митя с его привычкой к городу и природной контактностью. Больно взгляд у метра был понимающий. И посадил он их довольно далеко от сцены, - сейчас совершенно пустой, с подсвеченным, размалеванным задником.
Тогда Митя на своем шикарном английском потребовал джин-тоник для себя и мартини для Нэли.
Метр несколько засомневался: ТЕ, ОТТУДА, - никогда не заказывали дорогих напитков. Но не его это дело.
В зале было немного столиков, но все заняты. Нэля шепнула, что здесь почему-то главным образом пожилые мужчины и много женщин... Митя это тоже отметил.
Они пришли во время: сеанс только начинался.
Зазвучала музыка (за полупрозрачным задником высветился небольшой оркестр), странная, тягучая, восточная, - она вдруг нанесла тоску по чему-то несбывшемуся и не сбудущемуся...
И вдруг кинжальные лучи света скрестились на сцене. Митя замер.
Нэля тоже. Это было похоже на какое-то таинство. Как будто они участвовали в радениях неведомой секты, и что сейчас случится, произойдет, - неизвестно.
В светящийся круг вошла высокая девушка в чем-то блестящем белом, - то ли хитоне, то ли в таком платье... Ее темные волосы были разделены пробором и как плащ покрывали плечи, сверкая под лучами света. Она повернулась лицом к залу и Митя увидел ее лицо (хорошо, что зальчик был совсем небольшой): удлиненное, бледное, с прямыми темными бровями и очень светлыми глазами. Губы были покрыты сиреневой перламутровой помадой.
Смотрела она в зал секунду, но Митя отметил серьезность и даже мрачность взгляда.
Кто-то сзади прошептал по-французски: "Потрясающий имидж! Она великолепна! Я почти каждый вечер здесь..."
Митя потянулся за сигаретами и зажигалкой, но отдернул руку, поразившись кощунственности этого действия: поджигая сигарету, покуривая, может быть, чихая и кашляя? - смотреть на таинство приобщения!..
Анна ходила по сцене короткими напряженными шагами зверя в неволе, в клетке.
Она сбросила белый хитон на появившийся откуда-то стул с гнутой спинкой и вот она уже только в лифчике и трусиках, босиком.
Повернувшись к зрителям спиной, как смущающаяся девочка, Анна расстегнула лифчик, он упал к ее ногам и она снова коротко прошла по сцене, резко полуобернувшись к залу и среди ее метнувшихся, темных, цвета старой коры дерева, волос вдруг встали голубые шары грудей с темнокоричневыми сосками. Митя сдавил в руке зажигалку - он едва не потерял сознание...
Анна прошла вперед, груди ее вздрогнули и странно было видеть эти белоголубые шары на суховатом смуглом теле подростка с тонкими длинными почти мальчишьими ногами.
Неуловимым движением она скрутила трусики и переступила через них. Медленным движением - в такт заунывной музыке - она собрала руками волосы и приподняла их над головой, - голубые шары вздрогнули и колыхнулись, а она так, с поднятыми к волосам руками, снова прошла по сцене, не улыбаясь, глядя в зал, поверх голов.
Митя на секунду закрыл глаза. Все, что он сейчас видел, было так резко, жестко и странно, что он чувствовал себя убитым. Расстрелянным. Четвертованным.
И не потому что он смотрел в зрительном зале на полностью обнаженное женское тело... Нет! Потому что это была Анна Шимон.
Тайна заключалась в ее странно неподвижном лице, в этой мрачности взгляда, в этих сжатых губах без улыбки и вместе с тем - в каком-то незащищенном, нежном, страстном и детском теле с тяжелой женской грудью...
Как она прекрасна, думал Митя, сидя за столиком с закрытыми глазами ему не нужно было смотреть на нее - он помнил ее всю...
- Ты что, Митя, напился? - Шепотом спросила Нэля, удивившись тому, что Митя не смотрит стриптиз. Он вздрогнул, открыл глаза, улыбнулся через силу и сказал: нет, просто так...
Анна ходила по сцене, и на каждое ее движение отвечали вздрогом голубые груди. Суровый, чуть озлобленный подросток, с грудями кормящей венецианской мадонны! Это была изощренная красота, которая вызвала в Мите восторг и благоговение. Он был повержен величием этой девушки, не самой известной стриптизерки Нью-Йорка.
А она холодно, заученно улыбнулась, накинула на плечи хитон, еще раз метнулись волосы, и не глядя больше в зал, - ушла.
И тогда стало понятно, какая тишина стояла в зальчике в присутствии Анны. Вдруг все шумно задвигались, заговорили, закурили...
Музыка стала другой, занавес-задник раздвинулся и на сцену вышел толстяк в шляпе...
- Пойдем, - шепнул Митя Нэле и, бросив на стол деньги, потащил ее из зала. И добрая половина зрителей уходила.
Нэля что-то говорила про неловкость и неприличность того, что они сразу после стриптиза ушли, - Митя молча тащил ее за собой.
Они вышли на улицу.
Нэля что-то говорила и говорила, - он не слышал. Тогда она дернула его за руку: что ты молчишь? Мне же хочется поговорить, - обиженно сказала она и внимательно посмотрела на мужа, - какой-то он не такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
- Пойдем, - вздохнул Митя, поняв, что Нэля советовалась ни с кем иным, как с В.В.(так оно и было...).
И на следующий вечер Нэля и Митя отправились на стриптиз. Нэля долго думала, в чем ей пойти, хотела в черном (она любила этот цвет - бессвет), но Митя со своей обычной полуулыбкой отметил: до шеи в черном, постная физиономия, а глаза горят греховным любопытством,- не годится...
Нэля сначала обиделась, но быстро сообразила, что Митька,- как обычно, прав, и надела синее муаровое со скромненьким вырезом.
Когда на улице Нэля спросила Митю, как гида, - куда? он ответить не смог: не знал он стриптиз-баров! И сказал, что как наткнутся, так и зайдут...
Вдруг среди полустершегося в памяти хаоса своих уличных впечатлений возникла реклама, освещенная белыми стрелами дневного света: обнаженная стилизованная женская фигура с длинными темными волосами, овевающими ее как шаль. И подпись, горящая лиловым: Анна Шимон.
Вспомнилось и то, что это имя остановило его своим каким-то надменным звучанием и теперь вот выплыло.
Тогда он еще подумал, что должен посмотреть на женщину, носящую такое загадочное имя: Анна Шимон... Но в ходе своей жизни забыл об этом желании.
Он радостно сообщил Нэле, что знает, куда идти, а она тут же его и заподозрила. Чтобы ее Митька не пошел посмотреть на голую бабу? Да он наверное, эту Анну Шимон в бинокль изучил! А сейчас притворяется!
... Все-таки я слишком ему доверяю, - подумала Нэля и чуточку надулась. Митя этого не заметил, он мчался вперед, таща за собой Нэлю. Он испугался, что Анна Шимон больше не выступает в этом
варьете, находящемся в довольно-таки старом доме, в полуподвале. Они подошли к дому.
Все та же афиша сообщала, что стриптизерка Анна Шимон здесь каждый вечер.
Они вошли и Митя понял, что свалял дурака, не позвав с собою никого из парней с женами. Те были уже дошлые и ушлые, а Митя и Нэля выглядели иностранцами, явно из-за "занавеса". Даже Митя с его привычкой к городу и природной контактностью. Больно взгляд у метра был понимающий. И посадил он их довольно далеко от сцены, - сейчас совершенно пустой, с подсвеченным, размалеванным задником.
Тогда Митя на своем шикарном английском потребовал джин-тоник для себя и мартини для Нэли.
Метр несколько засомневался: ТЕ, ОТТУДА, - никогда не заказывали дорогих напитков. Но не его это дело.
В зале было немного столиков, но все заняты. Нэля шепнула, что здесь почему-то главным образом пожилые мужчины и много женщин... Митя это тоже отметил.
Они пришли во время: сеанс только начинался.
Зазвучала музыка (за полупрозрачным задником высветился небольшой оркестр), странная, тягучая, восточная, - она вдруг нанесла тоску по чему-то несбывшемуся и не сбудущемуся...
И вдруг кинжальные лучи света скрестились на сцене. Митя замер.
Нэля тоже. Это было похоже на какое-то таинство. Как будто они участвовали в радениях неведомой секты, и что сейчас случится, произойдет, - неизвестно.
В светящийся круг вошла высокая девушка в чем-то блестящем белом, - то ли хитоне, то ли в таком платье... Ее темные волосы были разделены пробором и как плащ покрывали плечи, сверкая под лучами света. Она повернулась лицом к залу и Митя увидел ее лицо (хорошо, что зальчик был совсем небольшой): удлиненное, бледное, с прямыми темными бровями и очень светлыми глазами. Губы были покрыты сиреневой перламутровой помадой.
Смотрела она в зал секунду, но Митя отметил серьезность и даже мрачность взгляда.
Кто-то сзади прошептал по-французски: "Потрясающий имидж! Она великолепна! Я почти каждый вечер здесь..."
Митя потянулся за сигаретами и зажигалкой, но отдернул руку, поразившись кощунственности этого действия: поджигая сигарету, покуривая, может быть, чихая и кашляя? - смотреть на таинство приобщения!..
Анна ходила по сцене короткими напряженными шагами зверя в неволе, в клетке.
Она сбросила белый хитон на появившийся откуда-то стул с гнутой спинкой и вот она уже только в лифчике и трусиках, босиком.
Повернувшись к зрителям спиной, как смущающаяся девочка, Анна расстегнула лифчик, он упал к ее ногам и она снова коротко прошла по сцене, резко полуобернувшись к залу и среди ее метнувшихся, темных, цвета старой коры дерева, волос вдруг встали голубые шары грудей с темнокоричневыми сосками. Митя сдавил в руке зажигалку - он едва не потерял сознание...
Анна прошла вперед, груди ее вздрогнули и странно было видеть эти белоголубые шары на суховатом смуглом теле подростка с тонкими длинными почти мальчишьими ногами.
Неуловимым движением она скрутила трусики и переступила через них. Медленным движением - в такт заунывной музыке - она собрала руками волосы и приподняла их над головой, - голубые шары вздрогнули и колыхнулись, а она так, с поднятыми к волосам руками, снова прошла по сцене, не улыбаясь, глядя в зал, поверх голов.
Митя на секунду закрыл глаза. Все, что он сейчас видел, было так резко, жестко и странно, что он чувствовал себя убитым. Расстрелянным. Четвертованным.
И не потому что он смотрел в зрительном зале на полностью обнаженное женское тело... Нет! Потому что это была Анна Шимон.
Тайна заключалась в ее странно неподвижном лице, в этой мрачности взгляда, в этих сжатых губах без улыбки и вместе с тем - в каком-то незащищенном, нежном, страстном и детском теле с тяжелой женской грудью...
Как она прекрасна, думал Митя, сидя за столиком с закрытыми глазами ему не нужно было смотреть на нее - он помнил ее всю...
- Ты что, Митя, напился? - Шепотом спросила Нэля, удивившись тому, что Митя не смотрит стриптиз. Он вздрогнул, открыл глаза, улыбнулся через силу и сказал: нет, просто так...
Анна ходила по сцене, и на каждое ее движение отвечали вздрогом голубые груди. Суровый, чуть озлобленный подросток, с грудями кормящей венецианской мадонны! Это была изощренная красота, которая вызвала в Мите восторг и благоговение. Он был повержен величием этой девушки, не самой известной стриптизерки Нью-Йорка.
А она холодно, заученно улыбнулась, накинула на плечи хитон, еще раз метнулись волосы, и не глядя больше в зал, - ушла.
И тогда стало понятно, какая тишина стояла в зальчике в присутствии Анны. Вдруг все шумно задвигались, заговорили, закурили...
Музыка стала другой, занавес-задник раздвинулся и на сцену вышел толстяк в шляпе...
- Пойдем, - шепнул Митя Нэле и, бросив на стол деньги, потащил ее из зала. И добрая половина зрителей уходила.
Нэля что-то говорила про неловкость и неприличность того, что они сразу после стриптиза ушли, - Митя молча тащил ее за собой.
Они вышли на улицу.
Нэля что-то говорила и говорила, - он не слышал. Тогда она дернула его за руку: что ты молчишь? Мне же хочется поговорить, - обиженно сказала она и внимательно посмотрела на мужа, - какой-то он не такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153