Действительно живут! Почему он не отвечает, что тоже очень любит ее? Мне вдруг становится обидно за девочку.
Парень опрокидывает ее на траву, снимает трусики, замирает на несколько секунд, увлеченный открывшейся картиной.
– А я... я тебя постоянно хочу, как помешанный. – Раздвигает ее бедра и долго целует.
Я вижу, как слезы катятся по щекам девочки, переполняют счастливые глаза, устремленные в высокое прозрачно-голубое небо. Мне кажется, там, высоко-высоко над густой листвой дубов, Великий Создатель вместе со мной наблюдает за картиной человеческого счастья.
Я должна идти. И так опаздываю уже минут на двадцать. Меня ждет Йоси – завуч по воспитательной части. Ладно, это же Израиль. Можно опоздать. Полчаса – не страшно. Но ведь еще надо успеть в научную лабораторию, где делают спутник.
Дети совокупляются. Какой к черту спутник! Целуются... Вдруг девочка отстраняется:
– Лешка! Нам же надо идти к Йоси! Там журналистка какая-то приезжает. Помнишь, он просил вчера вечером, чтобы мы рассказали об интернате для израильской газеты?
– Точно! С десяти до половины одиннадцатого Йоси сам с ней беседует, а потом – мы.
– Пойдем. Как он там говорит: «Точность – вежливость королей»?
Дети встают, внимательно осматривают друг друга, весело смахивают прилипшие травинки. Девчонка приглаживает Алешины золотые кудри.
«О господи! – спохватываюсь я. – Это же я журналистка из израильской газеты! А Йоси, оказывается, любит точность». Мне невыносимо хочется подойти к ним и сказать: «Продолжайте, я еще не пришла, и у вас есть как минимум полчаса», – но это совершенно невозможно.
Дети выходят на аллею, и я понимаю, что мне нужно просто идти за ними, потому что они выведут меня к Иоси.
Сцена их любви невероятно взбудоражила меня. Хочется, чтобы Гера немедленно, сию секунду оказался здесь, рядом со мной! Здесь, в этой тенистой аллее.
Достаю кассету с нашим единственным телефонным разговором, который я записала в гостинице в Москве перед моим отлетом в Израиль. Эта кассета со мной все десять лет. Как талисман...
– Гера, ты когда-нибудь прыгал с парашютом?
– Да. Четыре года назад.
– Впервые в сорок три года?
– Да.
– Сумасшедший. Это же опасно.
– Наверное. Если честно, меня предупреждали. Но все прошло благополучно.
– Как это было?
– Невозможно передать словами. Раннее утро. Открывается узкая дверь самолета. Ты выходишь на клепаную подножку в пятнадцать сантиметров. Далеко-далеко внизу малюсенькие домики – спичечные коробки в молочной дымке.
– Тебе не было страшно?
– Было. Конечно было, но я быстро справился с этим, чтобы насладиться полетом. А когда надо мной раскрылся парашют, я вообще забыл обо всем и просто парил над землей. Я думал, что уже никогда не испытаю ничего нового в этой жизни. Это словно запах первого снега. Взрослые люди ничего не замечают. Они привыкают к жизни. Не замечают, как пахнет весна, как пахнет лето...
Хорошо, что мне не нужно искать дорогу или спрашивать об этом, а можно спокойно следовать за влюбленными и слушать густой бас Геры. Спокойно?
– А потом земля! Мы прыгали в сентябре над вспаханным полем. Прекрасное чувство, что ты вновь на земле и все окончилось благополучно. Мне хотелось схватить парашют и вновь бежать к самолету, чтобы опять прыгать.
...Дети входят в двухэтажное здание. Снимаю наушники, убираю диктофон, останавливаю симпатичную девушку, спрашиваю, где здесь туалет. Надо умыться, чтобы прийти в себя.
Хорошее начало! Холодная вода освежает лицо, помогает привести в относительный порядок растрепанные мысли. Опоздала на полчаса. Нормально для Израиля...
Кабинет Йоси небольшой, но очень уютный. Фотографии выпускных классов на стенах, смешных кареглазых карапузов – на столе. Карапузы – Йосины сыновья, одному – два года, другому – пять. Оба родились в интернате. А Йоси родился в Белоруссии. Его привезли в Израиль шестилетним ребенком.
С первого взгляда понятно, что Йоси – прирожденный педагог. Тот Учитель с большой буквы, которого так не хватает подросткам. Он рассказывает об интернате, о ребятах, которых привезли год назад из СНГ, а я думаю: если бы рядом с каждым подростком был такой Йоси, то на земле не осталось бы плохих людей.
– Когда этих детей привезли сюда, они никому не верили. Никому...
– Почему?
– Не знаю. Наверное, так было в их прежней жизни. Взрослые говорили одно, а делали другое. И дети думали, что так должно быть, и тоже, когда приехали, говорили одно, а делали совсем другое.
– А теперь?
– Спросите у них. Они сами все расскажут. Сейчас я вас познакомлю с двумя отличниками: парень и девушка. А потом погуляете по интернату и можете поговорить, с кем захотите.
– А почему вы выбрали для разговора именно этих воспитанников?
– Они у меня были самые трудные год назад... – Йоси задумывается, словно вспоминает прошлое. – Не знаю, стоит ли теперь об этом писать. Все позади. Если только спросить у них разрешение... Алена через месяц после приезда сбежала из интерната. Не хотела учиться, избила девочку, с которой жила в комнате.
– Из-за чего?
– Девочка обвинила ее в воровстве, сказала, что Алена украла у нее золотую цепочку с подвеской. Потом оказалось, что она забыла ее в семье, где проводила выходные.
В кабинет стучат.
– Войдите.
Наконец я вижу их совсем близко. Этих влюбленных детей. Они такие разные. Алеша статный, высокий голубоглазый блондин. Алена маленькая, но невероятно ладная. Черные глаза, черные прямые волосы до плеч.
– Знакомьтесь.
– Алеша? – подаю я руку парню.
– Откуда вы знаете его имя? – удивленно смотрит на меня Йоси.
– Просто назвала наугад первое, что показалось мне подходящим для этого юноши.
– И угадали... – Его рукопожатие крепкое, властное.
Ручка Алены маленькая, но тоже сильная. Они по-прежнему светятся счастьем – эти два взрослых ребенка. Картина их недавнего совокупления вновь встает у меня перед глазами.
– Может, вы меня откуда-то знаете? – спрашивает Алеша, по-своему расценив мою задумчивость.
– Нет. Просто любуюсь вами обоими. Вы очень красивые.
– Спасибо. Пойдемте, мы покажем вам наш дом.
– С удовольствием.
Замечаю едва скрываемый восторг в глубоких карих глазах Йоси. Дом. Это действительно их Дом.
– Сколько у нас времени? – спрашивает Алена.
– Все время, что есть в мире, – отвечаю расхоже израильской поговоркой.
– Это хорошо. А если серьезно? – Алена може сказывать про интернат бесконечно.
– В три часа мне нужно быть в Хайфском Технионе, в лаборатории, где делают спутник.
– Невероятно! Какое везение! – Алеша восторженно смотрит на меня.
– Почему?
– Мне тоже нужно быть сегодня в этой лаборатории, а у нас никто не едет в Хайфу до обеда. Возьмете меня с собой?
– Конечно. Ты мне и дорогу покажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Парень опрокидывает ее на траву, снимает трусики, замирает на несколько секунд, увлеченный открывшейся картиной.
– А я... я тебя постоянно хочу, как помешанный. – Раздвигает ее бедра и долго целует.
Я вижу, как слезы катятся по щекам девочки, переполняют счастливые глаза, устремленные в высокое прозрачно-голубое небо. Мне кажется, там, высоко-высоко над густой листвой дубов, Великий Создатель вместе со мной наблюдает за картиной человеческого счастья.
Я должна идти. И так опаздываю уже минут на двадцать. Меня ждет Йоси – завуч по воспитательной части. Ладно, это же Израиль. Можно опоздать. Полчаса – не страшно. Но ведь еще надо успеть в научную лабораторию, где делают спутник.
Дети совокупляются. Какой к черту спутник! Целуются... Вдруг девочка отстраняется:
– Лешка! Нам же надо идти к Йоси! Там журналистка какая-то приезжает. Помнишь, он просил вчера вечером, чтобы мы рассказали об интернате для израильской газеты?
– Точно! С десяти до половины одиннадцатого Йоси сам с ней беседует, а потом – мы.
– Пойдем. Как он там говорит: «Точность – вежливость королей»?
Дети встают, внимательно осматривают друг друга, весело смахивают прилипшие травинки. Девчонка приглаживает Алешины золотые кудри.
«О господи! – спохватываюсь я. – Это же я журналистка из израильской газеты! А Йоси, оказывается, любит точность». Мне невыносимо хочется подойти к ним и сказать: «Продолжайте, я еще не пришла, и у вас есть как минимум полчаса», – но это совершенно невозможно.
Дети выходят на аллею, и я понимаю, что мне нужно просто идти за ними, потому что они выведут меня к Иоси.
Сцена их любви невероятно взбудоражила меня. Хочется, чтобы Гера немедленно, сию секунду оказался здесь, рядом со мной! Здесь, в этой тенистой аллее.
Достаю кассету с нашим единственным телефонным разговором, который я записала в гостинице в Москве перед моим отлетом в Израиль. Эта кассета со мной все десять лет. Как талисман...
– Гера, ты когда-нибудь прыгал с парашютом?
– Да. Четыре года назад.
– Впервые в сорок три года?
– Да.
– Сумасшедший. Это же опасно.
– Наверное. Если честно, меня предупреждали. Но все прошло благополучно.
– Как это было?
– Невозможно передать словами. Раннее утро. Открывается узкая дверь самолета. Ты выходишь на клепаную подножку в пятнадцать сантиметров. Далеко-далеко внизу малюсенькие домики – спичечные коробки в молочной дымке.
– Тебе не было страшно?
– Было. Конечно было, но я быстро справился с этим, чтобы насладиться полетом. А когда надо мной раскрылся парашют, я вообще забыл обо всем и просто парил над землей. Я думал, что уже никогда не испытаю ничего нового в этой жизни. Это словно запах первого снега. Взрослые люди ничего не замечают. Они привыкают к жизни. Не замечают, как пахнет весна, как пахнет лето...
Хорошо, что мне не нужно искать дорогу или спрашивать об этом, а можно спокойно следовать за влюбленными и слушать густой бас Геры. Спокойно?
– А потом земля! Мы прыгали в сентябре над вспаханным полем. Прекрасное чувство, что ты вновь на земле и все окончилось благополучно. Мне хотелось схватить парашют и вновь бежать к самолету, чтобы опять прыгать.
...Дети входят в двухэтажное здание. Снимаю наушники, убираю диктофон, останавливаю симпатичную девушку, спрашиваю, где здесь туалет. Надо умыться, чтобы прийти в себя.
Хорошее начало! Холодная вода освежает лицо, помогает привести в относительный порядок растрепанные мысли. Опоздала на полчаса. Нормально для Израиля...
Кабинет Йоси небольшой, но очень уютный. Фотографии выпускных классов на стенах, смешных кареглазых карапузов – на столе. Карапузы – Йосины сыновья, одному – два года, другому – пять. Оба родились в интернате. А Йоси родился в Белоруссии. Его привезли в Израиль шестилетним ребенком.
С первого взгляда понятно, что Йоси – прирожденный педагог. Тот Учитель с большой буквы, которого так не хватает подросткам. Он рассказывает об интернате, о ребятах, которых привезли год назад из СНГ, а я думаю: если бы рядом с каждым подростком был такой Йоси, то на земле не осталось бы плохих людей.
– Когда этих детей привезли сюда, они никому не верили. Никому...
– Почему?
– Не знаю. Наверное, так было в их прежней жизни. Взрослые говорили одно, а делали другое. И дети думали, что так должно быть, и тоже, когда приехали, говорили одно, а делали совсем другое.
– А теперь?
– Спросите у них. Они сами все расскажут. Сейчас я вас познакомлю с двумя отличниками: парень и девушка. А потом погуляете по интернату и можете поговорить, с кем захотите.
– А почему вы выбрали для разговора именно этих воспитанников?
– Они у меня были самые трудные год назад... – Йоси задумывается, словно вспоминает прошлое. – Не знаю, стоит ли теперь об этом писать. Все позади. Если только спросить у них разрешение... Алена через месяц после приезда сбежала из интерната. Не хотела учиться, избила девочку, с которой жила в комнате.
– Из-за чего?
– Девочка обвинила ее в воровстве, сказала, что Алена украла у нее золотую цепочку с подвеской. Потом оказалось, что она забыла ее в семье, где проводила выходные.
В кабинет стучат.
– Войдите.
Наконец я вижу их совсем близко. Этих влюбленных детей. Они такие разные. Алеша статный, высокий голубоглазый блондин. Алена маленькая, но невероятно ладная. Черные глаза, черные прямые волосы до плеч.
– Знакомьтесь.
– Алеша? – подаю я руку парню.
– Откуда вы знаете его имя? – удивленно смотрит на меня Йоси.
– Просто назвала наугад первое, что показалось мне подходящим для этого юноши.
– И угадали... – Его рукопожатие крепкое, властное.
Ручка Алены маленькая, но тоже сильная. Они по-прежнему светятся счастьем – эти два взрослых ребенка. Картина их недавнего совокупления вновь встает у меня перед глазами.
– Может, вы меня откуда-то знаете? – спрашивает Алеша, по-своему расценив мою задумчивость.
– Нет. Просто любуюсь вами обоими. Вы очень красивые.
– Спасибо. Пойдемте, мы покажем вам наш дом.
– С удовольствием.
Замечаю едва скрываемый восторг в глубоких карих глазах Йоси. Дом. Это действительно их Дом.
– Сколько у нас времени? – спрашивает Алена.
– Все время, что есть в мире, – отвечаю расхоже израильской поговоркой.
– Это хорошо. А если серьезно? – Алена може сказывать про интернат бесконечно.
– В три часа мне нужно быть в Хайфском Технионе, в лаборатории, где делают спутник.
– Невероятно! Какое везение! – Алеша восторженно смотрит на меня.
– Почему?
– Мне тоже нужно быть сегодня в этой лаборатории, а у нас никто не едет в Хайфу до обеда. Возьмете меня с собой?
– Конечно. Ты мне и дорогу покажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66