Ничего, что я на «ты»?
– Да, так даже лучше.
– Зачем тебе в лабораторию?
– Он там подрабатывает бесплатно.
– В смысле?
– Алеша хочет заниматься космонавтикой. Он и документы подал на аэродинамический факультет. Послезавтра сдает психометрический тест.
– Там высокий проходной балл?
– Очень высокий. Если не поступлю, осенью пойду в армию.
– Поступишь! Кого же еще принимать, если не такого отличника, как ты! Знаете, как он разбирается в астрономии! Бредит звездами! Он и мне о небе рассказывает. Вот если бы вы ночью приехали, я бы вам показал, где какая звезда живет, как она называется. А еще лучше, поедемте с нами в следующие выходные в пустыню Негев. У нас экскурсия от интерната. Там такие звезды огромные и близко-близко над песками! – Алена тараторит без умолку, не отпуская Алешиной руки.
– Я видела звезды в Негеве... – Не удержавшись от нахлынувшей волны тепла, провожу ладонью по шелковистым смоляным волосам Алены. – Правда, мне никто не рассказывал, как они называются и где живут.
– Ну вот видите, а мы расскажем. Нужно лечь на землю и смотреть в небо долго-долго.
– И рассказов хватит на всю ночь?
– На много ночей! На всю жизнь...
Тяжелая, невыносимая грусть пыльным облаком опускается на мои веки.
Выходим из здания в залитое солнцем пространство интерната. Голубая вода бассейна искрится в радужных лучах. Из глубины деревьев доносятся звуки электрогитары и неровные юношеские голоса:
Моя любимая девочка ,
Ты еще будешь счастлива.
Моя любимая девочка ,
Единственная , прекрасная...
Господи! Умоляю тебя! Дай мне когда-нибудь возможность показать Гере пустыню Herев и эти звезды – огромные, как мерцающие блюдца! Звезды, которые валяются прямо на песчаных барханах и словно смеются над тобой, что они так близко, а ты не можешь к ним прикоснуться. Господи! Дай мне случай подарить Гере пустыню Негев, чтобы он ощутил ее колоссальную силу, ее бесконечную мудрость. Дай мне шанс познакомить его с теми, кто влюбился в эту пустыню и не может с ней расстаться, как я не могу расстаться с Герой. Я давно уже далеко от него – – за четыре тысячи километров, но постоянно возвращаюсь к нему, как эти полусумасшедшие, которые приезжают в Негев и до изнеможения занимаются там медитацией, сливаясь с великой силой пустыни. Это невозможно понять, если не побывать там и не почувствовать самому, как невозможно понять, в чем сила Геры.
Я хочу лежать на плече у Геры и рассказывать ему о звездах над пустыней Негев! Или слушать ее бездонную тишину и его густой бас, утопающий в холодных песках.
Так появляются несчастные люди.
– Что? – Алена смотрит на меня. Кажется, последние слова я произнесла вслух.
– Есть такая еврейская книжка «Заветы отцов». Там написано: кто счастлив, кто герой, кто мудрый.
– И кто же? – интересуется Алеша.
– А кто для тебя важнее?
– Герой...
– Герой – это тот, кто способен победить себя, свою плоть, свою сущность, свои желания, свое естество.
– А кто счастливый? – торопится Алена.
– Счастливый тот, кто удовлетворен своей долей. Следовательно, если человек желает чего-то несбыточного, он становится несчастным.
– А кто мудрый?
– Мудрый тот, кто способен учиться на ошибках других.
– Леха! – кто-то зовет парня из соседнего корпуса.
– Я должен помочь ребятам. Новые столы в школу привезли – надо разгрузить. Вам Алена дальше все расскажет, а мы еще в машине поговорим, когда поедем в Технион.
– Хорошо.
Он убегает. Алена смотрит ему вслед.
– Любишь его?
– Очень! Больше всех на свете!
– А он тебя?
– Не знаю...
– Я видела, как вы занимались любовью.
– Когда?!
– Когда вошла в интернат. Брела по аллее, услышала голоса... свернула. А если бы Йоси увидел?
Алена опускает глаза, но тут же справляется с собой. Смотрит на меня жестко, вызывающе:
– Хотите написать про разврат в интернате для новых репатриантов? Сенсацию ищете? Молодая журналистка. Прославиться спешите?
– Откуда такое представление о молодых журналистках?
– Была тут одна... ивритоязычная. Ходила, выспрашивала, сколько изнасилований в год, сколько абортов, сколько наркоманов. Не дама, а счетная машина.
– И написала что-то?
– Написала. Йоси из-за этой дуры чуть не уволили. Мы письмо в его защиту писали. Триста сорок девять подписей. Потом суд был. Опровержение в газете.
– Слава Богу, правда восторжествовала?
– Да. Статья про интернат на первой странице. Заголовок аршинными буквами, а опровержение – на последней. Три строчки мелким шрифтом.
– Значит, оклеветала вас журналистка?
– Да. Они с Йоси в одном классе учились. Она его десять лет любила. А он ее не любил.
– Отверг?
– Наверное, это так называется. И женился на Ципи. Он с Ципи в армии познакомился. У них любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
– Как у вас с Алешей?
– У нас больше похоже, как у Йоси с этой журналисткой.
– Почему?
– Потому что я его люблю больше всех на свете, а он... Он мне ни разу не сказал, что любит.
– И ты думаешь, что есть другая девушка?
– Нет никого, но есть этот дурацкий спутник, о котором вы будете писать во второй статье... Есть звезды и много-много книг, которые он без конца читает.
– Алена, честное слово, это вещи несопоставимые. Ты и спутник. У каждого мужчины должно быть в жизни важное дело. Работа, которая его увлекает. Это стержень мужчины. Кстати, у женщины тоже должно быть что-то важное, помимо любви.
– Нет ничего важнее любви. Во всяком случае для женщины...
Она смотрит на меня упрямо, черноглазый ребенок, сполна хлебнувший разного в свои семнадцать лет.
Она, наверное, права. Нет ничего важнее любви. И все же я продолжаю упорно спорить с ней, словно с самой собой.
– У женщины должна быть своя жизнь, независимая от жизни мужчины, которого она любит, иначе, если мужчина исчезает даже на небольшое время, наступает опустошение. Невыносимое опустошение. Такое, что не хочется жить...
– Интересно получается – женщине нужна работа, чтобы бороться с любовью?
– Нет, не так. Не совсем так. Чтобы чувствовать себя на равных с мужчиной, чтобы не стать рабыней его желаний.
– А я мечтаю стать рабыней Алешиных желаний. Даже звучит красиво. Не зря вы журналистка.
– Звучит, может, и красиво, но быть такой отвратительно. Женщина должна быть сильной.
– Властной, железной и всепобеждающей, как новый вид танка, который недавно придумали и сделали израильтяне. Мы с Алешей ездили на День открытых дверей в танковые войска. Я видела эту чудо-машину. Зверь! А внутри хорошо. Прохладно. Компьютер, кондиционер, приборы ночного видения. Он в танкисты хочет, если в университет не поступит.
– А ты?
– Я? Девушек не берут в танкисты... Мне еще восемь месяцев до восемнадцати. Я боюсь, что Алеша полакомится в армии с какой-нибудь девушкой и полюбит ее с первого взгляда на всю жизнь, как Йоси свою Ципи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Да, так даже лучше.
– Зачем тебе в лабораторию?
– Он там подрабатывает бесплатно.
– В смысле?
– Алеша хочет заниматься космонавтикой. Он и документы подал на аэродинамический факультет. Послезавтра сдает психометрический тест.
– Там высокий проходной балл?
– Очень высокий. Если не поступлю, осенью пойду в армию.
– Поступишь! Кого же еще принимать, если не такого отличника, как ты! Знаете, как он разбирается в астрономии! Бредит звездами! Он и мне о небе рассказывает. Вот если бы вы ночью приехали, я бы вам показал, где какая звезда живет, как она называется. А еще лучше, поедемте с нами в следующие выходные в пустыню Негев. У нас экскурсия от интерната. Там такие звезды огромные и близко-близко над песками! – Алена тараторит без умолку, не отпуская Алешиной руки.
– Я видела звезды в Негеве... – Не удержавшись от нахлынувшей волны тепла, провожу ладонью по шелковистым смоляным волосам Алены. – Правда, мне никто не рассказывал, как они называются и где живут.
– Ну вот видите, а мы расскажем. Нужно лечь на землю и смотреть в небо долго-долго.
– И рассказов хватит на всю ночь?
– На много ночей! На всю жизнь...
Тяжелая, невыносимая грусть пыльным облаком опускается на мои веки.
Выходим из здания в залитое солнцем пространство интерната. Голубая вода бассейна искрится в радужных лучах. Из глубины деревьев доносятся звуки электрогитары и неровные юношеские голоса:
Моя любимая девочка ,
Ты еще будешь счастлива.
Моя любимая девочка ,
Единственная , прекрасная...
Господи! Умоляю тебя! Дай мне когда-нибудь возможность показать Гере пустыню Herев и эти звезды – огромные, как мерцающие блюдца! Звезды, которые валяются прямо на песчаных барханах и словно смеются над тобой, что они так близко, а ты не можешь к ним прикоснуться. Господи! Дай мне случай подарить Гере пустыню Негев, чтобы он ощутил ее колоссальную силу, ее бесконечную мудрость. Дай мне шанс познакомить его с теми, кто влюбился в эту пустыню и не может с ней расстаться, как я не могу расстаться с Герой. Я давно уже далеко от него – – за четыре тысячи километров, но постоянно возвращаюсь к нему, как эти полусумасшедшие, которые приезжают в Негев и до изнеможения занимаются там медитацией, сливаясь с великой силой пустыни. Это невозможно понять, если не побывать там и не почувствовать самому, как невозможно понять, в чем сила Геры.
Я хочу лежать на плече у Геры и рассказывать ему о звездах над пустыней Негев! Или слушать ее бездонную тишину и его густой бас, утопающий в холодных песках.
Так появляются несчастные люди.
– Что? – Алена смотрит на меня. Кажется, последние слова я произнесла вслух.
– Есть такая еврейская книжка «Заветы отцов». Там написано: кто счастлив, кто герой, кто мудрый.
– И кто же? – интересуется Алеша.
– А кто для тебя важнее?
– Герой...
– Герой – это тот, кто способен победить себя, свою плоть, свою сущность, свои желания, свое естество.
– А кто счастливый? – торопится Алена.
– Счастливый тот, кто удовлетворен своей долей. Следовательно, если человек желает чего-то несбыточного, он становится несчастным.
– А кто мудрый?
– Мудрый тот, кто способен учиться на ошибках других.
– Леха! – кто-то зовет парня из соседнего корпуса.
– Я должен помочь ребятам. Новые столы в школу привезли – надо разгрузить. Вам Алена дальше все расскажет, а мы еще в машине поговорим, когда поедем в Технион.
– Хорошо.
Он убегает. Алена смотрит ему вслед.
– Любишь его?
– Очень! Больше всех на свете!
– А он тебя?
– Не знаю...
– Я видела, как вы занимались любовью.
– Когда?!
– Когда вошла в интернат. Брела по аллее, услышала голоса... свернула. А если бы Йоси увидел?
Алена опускает глаза, но тут же справляется с собой. Смотрит на меня жестко, вызывающе:
– Хотите написать про разврат в интернате для новых репатриантов? Сенсацию ищете? Молодая журналистка. Прославиться спешите?
– Откуда такое представление о молодых журналистках?
– Была тут одна... ивритоязычная. Ходила, выспрашивала, сколько изнасилований в год, сколько абортов, сколько наркоманов. Не дама, а счетная машина.
– И написала что-то?
– Написала. Йоси из-за этой дуры чуть не уволили. Мы письмо в его защиту писали. Триста сорок девять подписей. Потом суд был. Опровержение в газете.
– Слава Богу, правда восторжествовала?
– Да. Статья про интернат на первой странице. Заголовок аршинными буквами, а опровержение – на последней. Три строчки мелким шрифтом.
– Значит, оклеветала вас журналистка?
– Да. Они с Йоси в одном классе учились. Она его десять лет любила. А он ее не любил.
– Отверг?
– Наверное, это так называется. И женился на Ципи. Он с Ципи в армии познакомился. У них любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
– Как у вас с Алешей?
– У нас больше похоже, как у Йоси с этой журналисткой.
– Почему?
– Потому что я его люблю больше всех на свете, а он... Он мне ни разу не сказал, что любит.
– И ты думаешь, что есть другая девушка?
– Нет никого, но есть этот дурацкий спутник, о котором вы будете писать во второй статье... Есть звезды и много-много книг, которые он без конца читает.
– Алена, честное слово, это вещи несопоставимые. Ты и спутник. У каждого мужчины должно быть в жизни важное дело. Работа, которая его увлекает. Это стержень мужчины. Кстати, у женщины тоже должно быть что-то важное, помимо любви.
– Нет ничего важнее любви. Во всяком случае для женщины...
Она смотрит на меня упрямо, черноглазый ребенок, сполна хлебнувший разного в свои семнадцать лет.
Она, наверное, права. Нет ничего важнее любви. И все же я продолжаю упорно спорить с ней, словно с самой собой.
– У женщины должна быть своя жизнь, независимая от жизни мужчины, которого она любит, иначе, если мужчина исчезает даже на небольшое время, наступает опустошение. Невыносимое опустошение. Такое, что не хочется жить...
– Интересно получается – женщине нужна работа, чтобы бороться с любовью?
– Нет, не так. Не совсем так. Чтобы чувствовать себя на равных с мужчиной, чтобы не стать рабыней его желаний.
– А я мечтаю стать рабыней Алешиных желаний. Даже звучит красиво. Не зря вы журналистка.
– Звучит, может, и красиво, но быть такой отвратительно. Женщина должна быть сильной.
– Властной, железной и всепобеждающей, как новый вид танка, который недавно придумали и сделали израильтяне. Мы с Алешей ездили на День открытых дверей в танковые войска. Я видела эту чудо-машину. Зверь! А внутри хорошо. Прохладно. Компьютер, кондиционер, приборы ночного видения. Он в танкисты хочет, если в университет не поступит.
– А ты?
– Я? Девушек не берут в танкисты... Мне еще восемь месяцев до восемнадцати. Я боюсь, что Алеша полакомится в армии с какой-нибудь девушкой и полюбит ее с первого взгляда на всю жизнь, как Йоси свою Ципи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66