– С другой девушкой.
– Алена, пожалуйста...
– Ладно... постараюсь.
– Что еще? Ты что-то еще хочешь мне сказать.
– Да... Спутник взорвался. Тот, что Алеша делал.
– Надо же. А почему?
– Какая-то авария произошла при выводе его на орбиту.
– Ясно. Жаль...
– Лешка чуть не плакал, когда узнал.
– Бывает. Слава Богу, людей в спутнике не было.
– Да. Это точно. Одни железки дорогущие.
– Приезжай, Аленушка, я буду ждать.
– Приеду.
Выключаю сотовый. Сон как рукой сняло. Взорвался значит. Звоню Вите.
– Привет.
– Привет.
– Поздравляю с успешным завершением проекта.
– Спасибо.
– Когда это произошло?
– Две недели назад.
– Ты все видел?
– Да. Я был на запуске. Хватит, Фира, и так кошки на сердце скребут.
– А что со Швыдко?
– Уволили его через два дня после твоего приезда. Он потом телегу ректору накатал, но Дов объяснил, что Швыдко не справлялся с работой, его уволили, и он мстит за увольнение.
– Слушай, Витя, теперь уже поздно об этом говорить, но почему ты не попробовал тогда, до увольнения, объяснить Швыдко всю ситуацию?
– Ты с ума сошла! Он же коммунист закостенелый... Конченый. У него одна-единственная извилина в башке, и та в виде серпа и молота. Государственные деньги, народные средства... Непрошибаемый чувак.
– Ясно... А как с деньгами на новый спутник?
– Дов сейчас этим занимается.
– Россия будет платить Израилю компенсацию за нанесенный ущерб?
– Да, но это гораздо меньше, чем сумма, которую они получили за ракету-носитель. Короче, не волнуйся, те парни, что продавали, в убытке не остались. Тут у нас с ними полное взаимопонимание. Если бы такое взаимопонимание между Россией и Израилем было на высшем уровне, мы бы уже Белку со Стрелкой на альфа Центавра заслали. Короче, Довчик, он хоть и доктор географических наук, на самом деле заслуживает Нобелевской премии за изобретательность.
– Он – доктор географических наук? Почему же именно он возглавляет проект по конструированию спутника? Мне представляется это не его специальность...
– Фирочка, дорогая, он ведь не конструирует спутник, а только руководит работами... и деньги достает. Добывает... Нам... Ну и себе, конечно.
– И как, успешно?
– Думаю, да. Вчера один из двух пожертвователей к нам из Америки прикатил. Поддержать ученых из новых репатриантов. Русских ругал. Говорит: как это они вас, евреев, облапошили! Отличный дядька. Энергия из него плещет во все стороны! Семьдесят пять лет, а выглядит! Женская половина нашего коллектива вокруг него порхает беспрерывно. Говорят, заряжаются положительным отношением к жизни.
– Помогает?
– Пока да. Завтра жена его прибудет. Может, и наша мужская братия порхать начнет.
– А жене сколько лет?
– Сорок восемь. На фото – словно двадцать.
– Хорошо, что он приехал.
– Очень хорошо.
– Как пацаны? Как Яков – мой новый юный друг?
– Нормально. Бунтует. В первый класс пошел, через неделю забастовку в школе организовал.
– Вот это да! Из-за чего?
– Учительница сказала, что Израиль должен отступить к границам шестьдесят седьмого года, а территории отдать арабам. Он с ней спорить начал. Яков знаешь как спорит, стены трясутся.
Она его из класса выставила, чтобы урок вести не мешал. Он домой приходит, говорит: «Папа, ты мне должен помочь написать три плаката. Нам учительница задала. Завтра игра какая-то будет интересная». Я и написал на больших белых листах то, что он мне сказал: «Да здравствует сильный Израиль!», «Свободу слова!», «Дайте права детям!». Яшка писать-то еще не умел тогда.
– Круто.
– Ага. Меня потом в школу вызывали.
– Ты его ругал?
– Я счастливый две недели ходил!
– Почему?
– Смелый мужик растет. Я бы на такое даже в десятом классе не решился.
– Да. Израильский ребенок. А мне сейчас Алешина Девушка звонила. Алена. Говорит, его в армию призвали.
– Ты знаешь, я так Леху уговаривал на другой факультет пойти, но он – ни в какую.
– Теперь после армии поступит.
– Поступит. Он упорный. Девушка его тоже ого! С характером...
– Да. И толковая... Новый год через две недели, ты отмечаешь?
– Нет. Только еврейский отмечаю осенью.
– А мне до сих пор тридцать первого декабря грустно, очень снега хочется. Воздуха морозного, ядреного, Помнишь?
– Помню. Запах у него такой особенный... Самый свежий.
– Хрустящий!
– Фира, запах не бывает хрустящий.
– Не бывает... А в детстве был. Ты-то меня понял, надеюсь.
– Я-то понял... Поезжай на Хермон, там уже две недели снег лежит.
– На Хермоне снег, как у нас в Сибири в конце марта.
– Точно. Не подходит для новогоднего.
– Ладно, Витюша, удачи тебе в новом проекте.
– Спасибо.
– Ну все, пока. Дворе большой привет.
– Нет, подожди, тебя в штат взяли?
– Не взяли еще.
– А тот пенсионер ушел на пенсию?
– Ушел.
– Значит, другого журналиста на его место взяли?
– Угу. Но ты не расстраивайся, я тут еще курсы успешно заканчиваю «Презентация мероприятий». Много интересных предложений от разных компаний по производству всего на свете.
– Очень голосок у тебя грустный.
– Это тридцать первое декабря приближается.
– А может, к нам приедешь на Новый год?
– Не знаю... Не думаю...
– А то приезжай, мы будем очень рады!
– Может быть, спасибо, Витюша. Выключаю сотовый.
Спутник... Алеша... Швыдко... А в прессе не было сообщения о том, что спутник разбился. Конечно, о чем писать-то. Вот если бы он бороздил Вселенную. Ладно, побороздит еще.
Как хорошо, что через два дня приезжает Алена.
В черных глазах Алены вся грусть еврейского народа.
– Ты что, Аленушка?! Возлюбленный твой жив, здоров и невредим! Нельзя так убиваться!
– Твой вот тоже здоровый и невредимый, и что с того? Можно подумать, ты радостная.
– Ну ладно, у меня свои причины.
– Свои. Такие же самые.
– Мой возлюбленный за четыре тысячи километров от Иерусалима... И потом... Через две недели исполнится ровно десять лет, как я его не видела.
– Ужас!
– Ужас... А ты говоришь...
– Десять лет! Как же ты выдержала?!
– Не знаю... Не представляю... Понимаешь, человек ведь не сидит у окна в ожидании. Он живет. А жизнь выплескивает на него море проблем, которые нужно немедленно решать. Так летят дни, месяцы, годы.
– Ты должна поехать к нему! – Алена хватает меня плечи и кричит вдруг так, что несколько прохожих удивленно оборачиваются: – Ты обязана! Обязана поехать к нему немедленно!
– Алена, перестань орать.
– Нет! Ни за что! Десять лет – это огромный срок! Ты должна увидеть его!
– Зачем?
– Чтобы что-то понять для себя.
– Что понять?
– Что ты действительно любишь его!
– Конечно, люблю. Его невозможно не любить.
– Нет, может быть, это давно стало твоей мечтой, просто мечтой, миражом, с которым ты живешь все эти годы. Может быть, он изменился и теперь совсем другой, не такой, каким ты его помнишь и любишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66