Большая часть страны принадлежала герцогу Георгу, который был с первого дня горячим, заклятым врагом новшества, хотя и вовсе недурным правителем. Он был строг, бережлив, верен своему долгу, вообще, сторонник порядка, но готовый на подавление того, что он считал заблуждением «всеми своими силами, всеми средствами, всею властью, пока жив».
Брат его Генрих в Дрездене был, напротив, очень жизнерадостный человек, не чувствовавший никакой охоты препятствовать общему стремлению своих подданных. К великому негодованию своего брата он примкнул, вместе со своей маленькой областью, к Шмалькальденскому союзу.
Герцог Георг сражался за проигранное дело. Вся страна роптала на строгие меры, которыми он думал остановить то, что было общей верой, общим желанием. Люди уходили в курфюршество Саксонское, чтобы принять там причастие под двумя видами и выслушать чистую проповедь божественного завета. При этом, его четверо сыновей умерли один за другим. «Господь осудил его иссохнуть, как проклятую смоковницу», – говорил Лютер со своей обычной резкостью. И тщетно искал герцог себе такого наследника, который захотел бы продолжать дело всей его жизни. Он пришел к неразумному решению – оставить область королю Фердинанду в случае, если его преемник Генрих отступит от истинной веры. Но это было напрасно: в самый день его кончины (апрель 1539 г.), его брат Генрих занял его место, к великой радости всей страны, и реформация не замедлила тотчас же распространиться по всему обширному герцогству Саксонскому.
Сейм в Регенсбурге, 1541 г.
Довольно значительные боевые силы, двадцать тысяч человек пехоты и четыре тысячи конницы, которыми располагал Шмалькальденский союз, из года в год способствовали сохранению мира и если союзники отказали императору (1537 г.) в помощи против Франции и состоявших в союзе с нею турок, то произошло это по их справедливому недоверию к императорской политике при двусмысленном образе действий имперского вице-канцлера Гельда.
Зато, с другой стороны, они точно также отказались от вступления в союз с английским королем Генрихом VIII против императора (1540 г.). В это время, при наступившем в Риме благоприятном для реформ стечении обстоятельств, возобновились попытки к сближению. В Шпейере, Гагенау, Вормсе происходил ряд «духовных собеседований», богословских прений, кончавшихся, разумеется, как все подобные религиозные разговоры.
Однако был сделан шаг, и весьма серьезный, к воссоединению, и почти установился компромисс, по которому, с одной стороны, допускалось вступать в брак священнослужителям и причащение под двумя видами для мирян, а с другой – признавалось верховенство папы. Это произошло на Регенсбургском сейме (1541 г.). Из Рима прибыл в качестве легата весьма замечательный и достойный человек, Гаспар Контарини, искренний христианин. С католической стороны выступили богословы Пфлуг, Эк, Гроппер, с протестантской – Меланхтон, гессенец Писторий и самый искусный из посредников Мартин Бутцер. Свидетели были наполовину из протестантов. Пфальцграф Фридрих и имперский министр Гранвелла занимали председательские места.
Лютер, совершенно не понимавший таких людей, как Контарини, был не совсем прав, полагая, что здесь хотят только подбелить старых идолов. Если религиозные воззрения допускались к дипломатическому обсуждению, то это открывало дорогу к успеху. В отношении главного вопроса, учения об искуплении, мнения Контарини и Меланхтона почти сходились, но прения коснулись жгучей почвы, когда речь зашла о догмате пресуществления, на котором основывалась вся власть духовенства, и на котором также неизбежно она должна была потерпеть крушение. Разумеется, можно было принять статьи, по которым нет разногласий, а статьи, по которым они есть – оставить втуне. Но такой взгляд, кажущийся нам естественным с высоты опыта четырех с половиной столетий, был еще недоступен тому времени, хотя некоторые замечательные люди – в числе их и Лютер – допускали его или были близки к тому.
Обе стороны заняли опять свое прежнее положение, но политические обстоятельства оставались все же благоприятными протестантам. Император желал видеть в них друзей, а не недругов, так что заключение сейма было, вообще, в их пользу. Нюренбергский мирный договор был подтвержден с весьма многозначительным добавлением: «никому не возбранялось примкнуть, по желанию, к евангелическому вероисповеданию».
Католики утешались при этом надеждой на вселенский или национальный собор, или же на обыкновенный съезд государственных чинов. Тот факт, что император не потерпит нового учения долее, чем следовало, был им ясен из происходившего в Нидерландах, его наследственном достоянии. Но добрые отношения к протестантам сохранились еще и на последующих сеймах в Шпейере (1542 г.), Нюренберге (1543 г.) и снова в Шпейере (1544 г.). Заключения последнего были также благоприятны для протестантов: все решения против них отменялись впредь до общего или экстренного немецкого церковного собрания. Члены судебной палаты должны были в будущем избираться из обеих партий, а до того времени все судебные иски на протестантов не могли обсуждаться, а произнесенные уже приговоры не должны были приводиться в исполнение. Со своей стороны, протестанты, как все сословия, должны были оказывать по мощь императору против турок и их союзника – французского короля.
Карл V и Франциск I с 1529 г.
Но прежде чем истек год, положение дел изменилось. В сентябре 1544 года, Карл V развязал себе руки, заключив мир со своим главным противником Франциском I.
Для понимания вышеизложенных событий и положения, сложившегося в последние месяцы 1544 года, необходимо бросить взгляд на ситуацию в европейской императорской политике, начиная с 1529 года. В этом году Карл и Франциск заключили между собой мир в Камбрэ, и до конца 1536 года они действительно не приступали к непосредственным враждебным действиям. Но французский король не упускал случая навредить Габсбургскому дому. Сначала в Италии, где никогда не прекращались интриги, а когда в 1534 году австрийцы были изгнаны из Вюртемберга, то и в этом принимали участие французские деньги. Молва гласила, что пушки, взятые императором в тунисском замке Голетта (1535 г.), во время его экспедиции против грозного пирата Хайредина Барбароссы, оказались с французскими гербовыми лилиями, а когда английский король, Генрих VIII, задумал развод с теткой императора, то нашел поддержку у французов.
Французские послы постоянно ездили к Кассельскому двору, в лагерь турецкого султана, вообще, всюду, где только замышлялось что-либо против Карла V или было возможно что-либо замыслить. По возвращении из тунисского похода, Карл высказал в Риме, с раздражением, свое желание помериться со своим противником в личном поединке, причем победителю должны были достаться Милан и Бургундия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218