Юджин сделал Анне по этому поводу замечание, но она за словом в карман не лезла и сказала, что ему, должно быть, все привиделось. Он порубил курицу, а Анна и я порезали овощи.
Вечером он принес китайскую лампу наверх и поставил ее на туалетный столик, чтобы я могла накраситься к ужину. Он стоял и смотрел, как я вожусь с пудрой и всей прочей косметикой. Я постаралась сделать себя как можно более бледной. В зеркале мое лицо выглядело по-детски круглым.
– Старик и девчушка, – сказал он, обращаясь к зеркалу. Возле него было полно косметики, ее, конечно же, оставила Лора. Он немного подискутировал сам с собой на тему бриться ему или нет.
– А если я кого-нибудь поцелую? – спросил он, глядя в зеркало и ощупывая свой подбородок.
Я рассмеялась.
– Что думаешь? – снова спросил он.
Я так любила целоваться с ним! Как было бы здорово, если бы людям надо было только целоваться, и все.
Он взял мою расческу и стал не торопясь расчесывать мои волосы. Мне так нравилось, как расческа властно царапает мою голову, что через некоторое время в меня просто вселился восторг. Он улыбался мне в зеркало.
– У меня такой тяжелый подбородок, а у тебя наоборот. У нас могут получиться дети с очень правильными подбородками, – сказал он, ожидая, что я рассмеюсь, но я не рассмеялась. Есть вещи, которые считают интимными, деторождение например. Мысль о детях приводит меня в ужас. Я ведь помню этот ящик с игрушками. Как я об этом забуду? Я пока решила об этом помолчать, однако тот час же выпалила:
– Я видела ящик с игрушками. Там, в гостевой, под кроватью, – сказала я.
– Да, конечно, это игрушки моего ребенка.
– О!
– У меня дочь, сейчас ей три года.
Мне показалось, что голос у него задрожал, но, может, мне это только показалось. Мне представилось, как он тетешкается с малышкой, и меня охватил прилив ревности.
– Вы скучаете о ней? – спросила я.
– Конечно, едва ли не каждую секунду я думаю о ней, или даже бывает, я слышу ее. Уж если ты обзавелся ребенком, надо сидеть и смотреть, как он вырастает.
Он продолжал расчесывать мои волосы, но теперь все это было уже по-другому.
* * *
Я опять спала в его постели, он дал мне белую фланелевую сорочку с розами. У моей мамы была в комоде точно такая же, на случай, если придется лечь в больницу… Он завел будильник на семь и поставил его на ближайший столик, а потом выключил свет. Я подумала о Лоре, потому что он сказал, что купил этот будильник в Нью-Йорке, однажды поздним вечером, когда он ходил, гулял где-то. Он мне еще сказал, что там в этом огромном городе полно магазинов и кинотеатров, что во многих из них любой может сидеть хоть до утра. Через пару дней он собирался в Лондон, а мне так хотелось, чтобы он взял меня с собой! За ужином принесли телеграмму, где говорилось, что ему немедленно следует прибыть в Лондон. После ужина, когда я ела апельсины, он дал мне прочитать эту телеграмму, там было написано:
«Старина! Твой сценарий про очистные сооружения завонял, как и положено очистным сооружениям. Если ты немедленно не явишься, то от него так и останется то, что задерживается в фильтрах этого самого сооружения.»
Человека, который послал эту телеграмму, звали, наверное, Сэм, и Юджин сказал, что ему придется отправиться в Лондон просто немедленно. Он специально вытащил большую парусиновую дорожную сумку из своего охотничьего запасника, чтобы она напоминала ему о том, что пора собираться в дорогу.
– А вам этой сумки будет достаточно? – спросила я его. Тут я подумала: а почему бы ему не взять меня с собой? Я ждала, что сейчас он предложит мне это. Я бы, конечно, отказалась, ведь девушке не пристало соглашаться сразу, но он вместо этого спросил меня, как я поступаю с косточками от апельсинов.
– Проглатываю, – сказала я.
– Проглатываете? – повторил он вслед за мной. Ну и он, и я представляли себе, как трудно с этими косточками. Если выковыривать их, дня не хватит.
– Не думайте, я смогу повести себя, как очень воспитанная девушка, чтобы вам не стыдно было показать меня в высшем обществе.
Спать мы отправились рано, и он дал мне ночнушку, отглаженную без малейшей складочки.
– Ну, вам, то есть тебе, то есть вам не холодно здесь? – спросил он меня, когда мы легли. Масляный обогреватель работал в комнате уже несколько часов, какой там холод?
– Вам это кажется непривычным? – сказал он и начал растирать мои холодные коленки, а потом спросил, хватает ли мне дюжины бутылок с горячей водой, чтобы согреться. Откуда ему было знать, что мы с Бэйбой купили только одну грелку, а уж чтоб на вторую разориться, тут простите… А уж за ту, что есть, мы с ней чуть не дрались, я даже старалась пораньше проснуться, чтобы захватить грелку первой.
– Совсем нет, – солгала я.
Его руки скользили по моему телу, и пальцы, его несравненные пальцы, искали тех мест, которые были сокровенными для меня, но мне так хотелось, чтобы… чтобы они дотрагивались до них. Я думала, что он не сегодня-завтра уедет в Лондон и несколько дней его не будет. Меня снова начали охватывать нервозность и какой-то неосознанный страх. Я опустила подол рубашки так, что он стал прикрывать колени, и сказала, что нам просто надо поговорить.
– Но я хочу любить тебя, – сказал он. – Я целый день только и думал о том, как мы с тобой займемся любовью, и я сумею доказать тебе, что это прекрасно. Ты будешь чувствовать себя счастливой.
Он начал ласкать меня очень осторожно, и я отвечала I на его ласки, думая только о том, как заставить себя не бояться. В эту ночь мы тоже потерпели неудачу.
Задолго до звонка будильника мы проснулись, нужно было возвращаться в Дублин. Будильник зазвонил, когда я уже была внизу и надевала пальто, но я не стала подниматься наверх только ради того, чтобы нажать на кнопочку.
В машине он молчал. Его лицо, повернутое ко мне в профиль, было таким чужим! Это было жесткое лицо оскорбленного человека.
– Надеюсь, вам будет хорошо в Лондоне, – выдавила я из себя.
– Очень надеюсь, – бросил он и спросил, ознакомилась ли я с книжками, которые он дал мне предыдущей ночью, прежде чем мы легли в постель. Книжек было две, первая – какой-то романчик, а вторая называлась «Знай свое тело и умей владеть им».
– У меня они с собой, – сказала я, постучав по своей сумочке в подтверждение того, что книги действительно там. Мне показалось на какое-то время, что сейчас он, возможно, попросит меня вернуть их ему, но он не сделал этого.
– Вы напишете мне из Лондона? – спросила я.
– Конечно, – сказал он, но довольно прохладно, – открыточку пришлю.
Я с отчаянием думала, что все было бы совсем по-другому, если бы я не боялась его в постели.
Мне так хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы как-то задеть его, например, закричать или швырнуть ему в лицо его проклятую шубу, или даже выпрыгнуть на ходу из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56