Конечно же, он все это видел! Я снова почувствовала себя полным ничтожеством.
В перерыве мы обнаружили Тушу в баре, он уже успел порядком поднабраться. Он заказал нам по бокалу белого вина и все время ругался, что никогда больше не пойдет в подобные заведения, где человек не может получить нормальной выпивки за нормальные деньги.
Бармен за стойкой не обращал на него никакого внимания, очевидно, Туша успел-таки порядком ему поднадоесть. Для нас все, похоже, только начиналось.
«О Боже! – подумала я, – сейчас он вспомнит Кастро или, что еще хуже, решит выпить за ИРА. А если придет эта пара? А ведь они обязательно придут сюда и увидят меня в обществе пьяного Туши, распевающего заздравную Лумумбе».
Я посмотрела вокруг, но их не увидела. Зато к нам подошел Тод, и Бэйба принялась обсуждать модели платьев.
– Какая бездна вкуса, как все ново и оригинально, – изрекала она с пафосом.
– Я всегда замечал, что в тебе есть что-то аристократическое, – сказал Тод Мид с некоторой томностью.
– Да они обе, и Кэтлин, и Бэйба, самые настоящие дамы из общества, – подхватил Туша и, не спрашивая никого, заказал всем выпивку.
Мы выпили, и только я хотела задать Тоду свой вопрос про Юджина, как он сам спросил нас:
– А что-то я здесь не вижу нашего приятеля мистера Гейларда, вы не знаете, куда он подевался?
– Он в Лондоне, – вырвалось у меня, и я почувствовала, что опять краснею.
– То-то я его не вижу последнее время, думал даже, что он уехал в Америку.
В Америку, а что если он правда уехал к ней?! Нет, открытка же пришла из Лондона.
Бэйба что-то сказала, но я, поглощенная своими мыслями, даже не слышала что, зато до меня долетел обрывок брошенной Мидом фразы:
– Надеюсь, он здорово проводит там время.
Эта фраза звенела у меня в ушах, болью отдаваясь в сердце.
Они что-то весело обсуждали. Все чувствовали себя прекрасно. Всем было хорошо здесь, и ему, Юджину, тоже было хорошо там без меня. Он неплохо проводит время.
Я больше не могла выносить этой пытки и тихонько улизнула. Приближаясь к дому Джоанны, я подумала о том, что Бэйба всерьез разозлится на меня за то, что я бросила ее с Тушей одну. Ведь она все это устроила ради меня, но мне не надо было больше ничего, мне хотелось только одного быть с ним.
Дома я наплела Джоанне в ответ на ее вопрос о том, почему я вернулась одна, что у меня разболелась голова, и, быстренько прошмыгнув в нашу комнату, улеглась в постель, взяв в руки книжку Юджина. Честно говоря, она мне не понравилась, но я старалась разобраться во всем, что там было написано. Потом я отвлеклась и стала думать об авторе этой книги, мне всегда казалось, что говорить, а тем более писать о таких личных для каждого человека вещах – дело постыдное. Но с другой стороны, в предисловии говорилось, что автор – врач, хотя я всегда очень стесняюсь, если врач мужчина. Я так увлеклась этими своими размышлениями, что не заметила, как заснула. Все-таки у меня был очень тяжелый день, и почти все ночи с тех пор, как он уехал, я спала плохо.
Я так крепко уснула, что даже не слышала, как пришла Бэйба. Наверное, она поняла, как я себя чувствовала, потому что утром только немного поворчала из-за того, что ей одной пришлось возиться с Тушей, которому-таки удалось упиться до безобразного состояния. Она рассчитывала, что ей поможет Тод Мид, но он смылся домой к своей Салли, боясь, что она обидится на него за опоздание. Угощаться за счет Туши ему было в самый раз, а вот усаживать его пьяного в такси, тут уж извините!
– Хорошо еще, черт его дери, что ты догадалась спросить у него его проклятый адрес, – закончила свой рассказ Бэйба.
* * *
В воскресенье после мессы я пошла погулять по городу и долго бродила по тем местам, где бывали мы с Юджином. Мне на ум все время приходил образ стройной девушки в розовом платье, и я вдруг стала думать, что или она, или еще какая-нибудь такая же раскованная, уверенная в себе девушка сидит где-нибудь в кафе и пьет чай с ним и они улыбаются друг другу. Я представляла это себе так, словно смотрела в окно воображаемого кафе, в котором они сидели. Настроение у меня испортилось, и спать я легла с ужасной головной болью.
Работа в лавке отвлекала меня от грустных размышлений, не давая скучать, надо было пошевеливаться, особенно когда случался большой наплыв покупателей. Еще меня немножечко бодрило то, что он прислал мне открытку. Я надеялась и ждала…
Глава восьмая
Это случилось в самый обычный день – точно гром прогремел среди ясного дня.
Я разбирала счета – в лавке было затишье – и, услышав, что открылась дверь, поднялась, чтобы обслужить покупателя.
Ноги мои вдруг точно приросли к земле. В дверях стоял мой папаша. Я никак не ожидала увидеть его здесь, и меня тотчас же охватило предчувствие беды.
– Здравствуй, доченька, – елейно протянул он, и я поняла, что он пьян. Я очень растерялась и вместо приветствия пробормотала что-то невразумительное. Но он не нуждался в моих словах, а жаждал говорить сам, поэтому начал без лишних предисловий:
– Докатилась! Опозорила меня! Мне уже и письма пишут, – он кашлянул, – о том, с кем ты время проводишь.
– С кем? – опешила я. – Какое время? Что за письма?
– Значит, все хорошо? Все, значит, как надо?
– А что? – протянула я, уже уверенная в том, что сейчас произойдет что-то ужасное.
– А вот полюбуйся, что мне пишут!
Он вынул письмо из кармана и, чуть успокоившись, сказал:
– Я хочу поговорить с тобой, моя драгоценная. Ты живешь не по-божьи…
– Что-что? – переспросила я, разворачивая письмо. Оно было напечатано на машинке. Сердце у меня упало.
«Дорогой мистер Брэди!
Полагаю, что самое время вам узнать о том, где и с кем ваша дочь проводит время. Более двух месяцев она встречается с женатым мужчиной, который не живет со своей женой. О нем в городе сложилось мнение, как об ужасном проходимце. Неизвестен источник его доходов, к тому же он не исповедует никакой религии. Он отправил свою жену в Америку и использует свой дом, чтобы, пригласив туда молоденьких девушек и усыпив их бдительность, опоить их. Ваша дочь ходит туда одна. Надеюсь, что мое предупреждение не запоздало, потому что мне больно было бы узнать, что порядочная ирландская девушка, добрая католичка, стала жертвой грязного иностранца. Друг».
Я снова прочитала письмо, сквозь пелену слез, застилавшую мои глаза. Я плакала не потому, что рядом стоял разгневанный отец, а от того, что кто-то мог позволить себе думать так о Юджине.
– Нечего сказать, дождался я, грешный, на старости лет!
Сейчас уже и не помню почему, но отец казался каким-то уж очень высоким, и голос его был хриплым от ярости.
– Все это ложь, – сказала я, – все полное вранье! Я знаю этого человека, – я не могла заставить себя произнести имя Юджина, – его знают и Бэйба, и моя квартирная хозяйка, и вообще все, кого знаю я, считают его порядочным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56