– спросила журналистка.
– Возделываю землю, – ответил он, – крестьянствую.
– Скорее лордствуете, – поправил Тод.
Журналистка предложила приехать к нему на ферму и написать статью о его жизни там. Она была шикарно одета, и от нее пахло дорогими духами, но ей, наверное, было больше пятидесяти.
– По-моему, нам не худо было бы поразвлечься красненьким, – сказала Бэйба. Ей очень не понравилось, что никто из мужчин до сих пор не предложил нам этого. Мы направились к цепочке столов, протянувшейся вдоль всего зала. За каждым из покрытых белой скатертью столов стоял официант, наливавший стаканы наполовину красным или белым вином.
– Не слишком-то они галантны, – сказала Бэйба.
В тот же момент я явственно услышала, как Тод произнес:
– Это как раз та самая толстушка, о которой я вам говорил.
– Которая? – с любопытством спросил Юджин.
– Длинноволосая, в резиновых ботиках, – ответил Тод, и я услышала, как он рассмеялся.
Я пошла и взяла себе выпить. Блюда со сдобным печеньем, которого мне так захотелось, – ведь пополдничать я не успела, – были далеко от меня.
Толстушка! – это обескураживало меня.
– А у вас нестандартный вкус – резиновые ботики и шляпа с перышком, – услышала я голос Юджина у себя за спиной. Мне даже не надо было поворачиваться, чтобы убедиться в том, что это говорил он. – А вы храбрый трусишка, – сказал он. Он был, пожалуй, ростом с моего отца.
– Не вижу ничего смешного, – ответила я, – просто я потеряла туфли.
– Я вовсе не шучу. Ваши резиновые ботики могут дать толчок новому направлению в моде. Не приходилось ли вам слышать об одном человеке, который мог заниматься любовью с девушками, только если на них были непромокаемые плащи?
– Не приходилось, – ответила я огорченно. Мне было стыдно, что я так мало знаю.
– Расскажите мне о себе, – попросил он, и я почувствовала вдруг себя очень уютно с ним. Не знаю почему, может быть, потому, что он совершенно не был похож на кого-нибудь из моих знакомых. У него было длинное и сероватое лицо. Оно чем-то напоминало мне лицо святого, вырезанное из серого камня, которое я видела в церкви каждое воскресенье.
– Кто вы и чем занимаетесь? – спросил он, но, увидев, что я стесняюсь, стал рассказывать о себе. Он сказал, что попал сюда случайно, встретил Тода Мида на Графтон-стрит и тот затащил его сюда.
– Я пришел просто набрать впечатлений, а не ради того, чтобы выпить вина, – произнес он, скользя глазами по позолоченным бра на стенах, по плюшевым портьерам и по фигуре эффектной женщины в черных серьгах, стоящей неподалеку. Мне тоже хотелось сказать ему что-нибудь интересное, но я не знала что.
– В чем разница между красным и белым вином? – спросила я наконец. Он ничего не пил.
– В том, что одно белое, а другое красное, – рассмеялся он.
Тут явилась Бэйба со своей белой муфтой и пригоршней хрустящей картошки.
– Ну что, эта матерь всех скорбящих уже поведала вам трогательную историю о своем тяжелом детстве? – сказала она, намекая на меня.
– Всю, от первого до последнего слова, – ответил он.
Бэйба нахмурилась, потом издала один из своих фальшивых смешков и несколько раз повела руками перед глазами, а потом спросила:
– Это что?
Она проделала это трижды, но он так и не понял ее.
– Перед глазами молоко, пастеризованное молоко…
Ха, ха, ха, – она стала рассказывать Юджину Гейларду о том, что работает в колонке «Если вам одиноко» в «Вечерней женщине» и получает массу удовольствия от чтения приходящих туда писем.
– Буквально вчера, – развивала она эту тему, – я получила письмо от одной бедняжки из Баллинеслоу, которая написала: «Дорогая мадам, мой муж занимается любовью со мной по воскресеньям, а мне это довольно обременительно, потому что по понедельникам у меня всегда полно стирки и я устаю, как собака. Что мне следует предпринять, чтобы не обидеть мужа?»
– Вот что я посоветовала этой миссис из Баллинеслоу, – сказала Бэйба, – перенесите стирку на вторник.
Она развела свои маленькие ручки, чтобы подчеркнуть, как легко она умеет решать проблему, и неестественно рассмеялась.
– Веселая девчонка Бэйба, – улыбаясь, обратился он ко мне. Я, конечно, должна была разделить его умиление, но не могла, тем более что это я, а не Бэйба вычитала эту шутку в журнале, когда сидела в приемной зубного врача, а потом рассказала ей, видимо для того, чтобы теперь она могла показать, какая она остроумная. Она действительно стала в последнее время очень уж умна: разбирается в винах, даже берет уроки фехтования. Она как-то говорила мне, что в фехтовальном классе полно женщин в брюках, которые приглашали ее к себе домой на какао.
Тут явился Тод Мид, размахивая пустым стаканом.
– Выпивка подходит к концу, почему бы нам не отправиться куда-нибудь? – спросил он Юджина.
– С этими двумя симпатичными девчушками… – начал Юджин, а Бэйба промяукала:
– Милые парни и такие воспитанные, вот только денежек нет…
– Хорошо, – решил Юджин, – давайте поужинаем. Прежде чем уйти, Бэйба сделала заказ, чтобы прислали двенадцать бутылок рейнвейна нашей квартирной хозяйке Джоанне, разумеется, наложенным платежом. Весь этот вечер и был организован для того, чтобы люди, попробовав вина бесплатно, сделали заказы на поставку. Джоанну инфаркт хватит, когда она получит рейнвейн.
– А кто такая Джоанна? – спросил Юджин по дороге к выходу. Мы помахали женщине-журналистке и кому-то еще.
– Я вам все расскажу за ужином, – пообещала Бэйба. Я коснулась его локтем и почувствовала, что едва могу передвигать ногами. Такого со мной не случалось с тех пор, как я отделалась от мистера Джентльмена.
Глава вторая
Мы ужинали в гостинице. Юджин сказал портье, что ожидает звонка и чтобы его позвали к телефону из ресторана. Все это время я чувствовала себя очень взволнованной, мне хотелось, чтобы ему побыстрее позвонили и чтобы он поскорее ушел, а потом пришел и уже оставался с нами, никуда не уходя. Надо ли говорить, что я была уверена – он ждет звонка от женщины.
Мы ели суп, телячьи котлеты в панировке и картофель фри. Он ел мало. У него была привычка низко опускать рукава на запястья. Руки и запястья у него были покрыты волосами, черными и густыми. Бэйба трещала без умолку. Я почти все время молчала, мне хотелось быть с ним, видеть его, а еще и говорить при этом я не могла. Он сказал, что мое лицо похоже на лицо девушки, изображенной на ирландском фунте.
– Мне никогда не доводилось держать в руках фунтовую банкноту достаточно долго, чтобы успеть как следует разглядеть ее, – сказала Бэйба.
– Еще успеете насмотреться, – сказал мистер Гейлард. И официант снова наполнил наши бокалы вином.
Я чувствовала себя счастливой, а еда была просто великолепной.
– Мистер Гейлард, мистер Гейлард, – раздался голос коридорного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Возделываю землю, – ответил он, – крестьянствую.
– Скорее лордствуете, – поправил Тод.
Журналистка предложила приехать к нему на ферму и написать статью о его жизни там. Она была шикарно одета, и от нее пахло дорогими духами, но ей, наверное, было больше пятидесяти.
– По-моему, нам не худо было бы поразвлечься красненьким, – сказала Бэйба. Ей очень не понравилось, что никто из мужчин до сих пор не предложил нам этого. Мы направились к цепочке столов, протянувшейся вдоль всего зала. За каждым из покрытых белой скатертью столов стоял официант, наливавший стаканы наполовину красным или белым вином.
– Не слишком-то они галантны, – сказала Бэйба.
В тот же момент я явственно услышала, как Тод произнес:
– Это как раз та самая толстушка, о которой я вам говорил.
– Которая? – с любопытством спросил Юджин.
– Длинноволосая, в резиновых ботиках, – ответил Тод, и я услышала, как он рассмеялся.
Я пошла и взяла себе выпить. Блюда со сдобным печеньем, которого мне так захотелось, – ведь пополдничать я не успела, – были далеко от меня.
Толстушка! – это обескураживало меня.
– А у вас нестандартный вкус – резиновые ботики и шляпа с перышком, – услышала я голос Юджина у себя за спиной. Мне даже не надо было поворачиваться, чтобы убедиться в том, что это говорил он. – А вы храбрый трусишка, – сказал он. Он был, пожалуй, ростом с моего отца.
– Не вижу ничего смешного, – ответила я, – просто я потеряла туфли.
– Я вовсе не шучу. Ваши резиновые ботики могут дать толчок новому направлению в моде. Не приходилось ли вам слышать об одном человеке, который мог заниматься любовью с девушками, только если на них были непромокаемые плащи?
– Не приходилось, – ответила я огорченно. Мне было стыдно, что я так мало знаю.
– Расскажите мне о себе, – попросил он, и я почувствовала вдруг себя очень уютно с ним. Не знаю почему, может быть, потому, что он совершенно не был похож на кого-нибудь из моих знакомых. У него было длинное и сероватое лицо. Оно чем-то напоминало мне лицо святого, вырезанное из серого камня, которое я видела в церкви каждое воскресенье.
– Кто вы и чем занимаетесь? – спросил он, но, увидев, что я стесняюсь, стал рассказывать о себе. Он сказал, что попал сюда случайно, встретил Тода Мида на Графтон-стрит и тот затащил его сюда.
– Я пришел просто набрать впечатлений, а не ради того, чтобы выпить вина, – произнес он, скользя глазами по позолоченным бра на стенах, по плюшевым портьерам и по фигуре эффектной женщины в черных серьгах, стоящей неподалеку. Мне тоже хотелось сказать ему что-нибудь интересное, но я не знала что.
– В чем разница между красным и белым вином? – спросила я наконец. Он ничего не пил.
– В том, что одно белое, а другое красное, – рассмеялся он.
Тут явилась Бэйба со своей белой муфтой и пригоршней хрустящей картошки.
– Ну что, эта матерь всех скорбящих уже поведала вам трогательную историю о своем тяжелом детстве? – сказала она, намекая на меня.
– Всю, от первого до последнего слова, – ответил он.
Бэйба нахмурилась, потом издала один из своих фальшивых смешков и несколько раз повела руками перед глазами, а потом спросила:
– Это что?
Она проделала это трижды, но он так и не понял ее.
– Перед глазами молоко, пастеризованное молоко…
Ха, ха, ха, – она стала рассказывать Юджину Гейларду о том, что работает в колонке «Если вам одиноко» в «Вечерней женщине» и получает массу удовольствия от чтения приходящих туда писем.
– Буквально вчера, – развивала она эту тему, – я получила письмо от одной бедняжки из Баллинеслоу, которая написала: «Дорогая мадам, мой муж занимается любовью со мной по воскресеньям, а мне это довольно обременительно, потому что по понедельникам у меня всегда полно стирки и я устаю, как собака. Что мне следует предпринять, чтобы не обидеть мужа?»
– Вот что я посоветовала этой миссис из Баллинеслоу, – сказала Бэйба, – перенесите стирку на вторник.
Она развела свои маленькие ручки, чтобы подчеркнуть, как легко она умеет решать проблему, и неестественно рассмеялась.
– Веселая девчонка Бэйба, – улыбаясь, обратился он ко мне. Я, конечно, должна была разделить его умиление, но не могла, тем более что это я, а не Бэйба вычитала эту шутку в журнале, когда сидела в приемной зубного врача, а потом рассказала ей, видимо для того, чтобы теперь она могла показать, какая она остроумная. Она действительно стала в последнее время очень уж умна: разбирается в винах, даже берет уроки фехтования. Она как-то говорила мне, что в фехтовальном классе полно женщин в брюках, которые приглашали ее к себе домой на какао.
Тут явился Тод Мид, размахивая пустым стаканом.
– Выпивка подходит к концу, почему бы нам не отправиться куда-нибудь? – спросил он Юджина.
– С этими двумя симпатичными девчушками… – начал Юджин, а Бэйба промяукала:
– Милые парни и такие воспитанные, вот только денежек нет…
– Хорошо, – решил Юджин, – давайте поужинаем. Прежде чем уйти, Бэйба сделала заказ, чтобы прислали двенадцать бутылок рейнвейна нашей квартирной хозяйке Джоанне, разумеется, наложенным платежом. Весь этот вечер и был организован для того, чтобы люди, попробовав вина бесплатно, сделали заказы на поставку. Джоанну инфаркт хватит, когда она получит рейнвейн.
– А кто такая Джоанна? – спросил Юджин по дороге к выходу. Мы помахали женщине-журналистке и кому-то еще.
– Я вам все расскажу за ужином, – пообещала Бэйба. Я коснулась его локтем и почувствовала, что едва могу передвигать ногами. Такого со мной не случалось с тех пор, как я отделалась от мистера Джентльмена.
Глава вторая
Мы ужинали в гостинице. Юджин сказал портье, что ожидает звонка и чтобы его позвали к телефону из ресторана. Все это время я чувствовала себя очень взволнованной, мне хотелось, чтобы ему побыстрее позвонили и чтобы он поскорее ушел, а потом пришел и уже оставался с нами, никуда не уходя. Надо ли говорить, что я была уверена – он ждет звонка от женщины.
Мы ели суп, телячьи котлеты в панировке и картофель фри. Он ел мало. У него была привычка низко опускать рукава на запястья. Руки и запястья у него были покрыты волосами, черными и густыми. Бэйба трещала без умолку. Я почти все время молчала, мне хотелось быть с ним, видеть его, а еще и говорить при этом я не могла. Он сказал, что мое лицо похоже на лицо девушки, изображенной на ирландском фунте.
– Мне никогда не доводилось держать в руках фунтовую банкноту достаточно долго, чтобы успеть как следует разглядеть ее, – сказала Бэйба.
– Еще успеете насмотреться, – сказал мистер Гейлард. И официант снова наполнил наши бокалы вином.
Я чувствовала себя счастливой, а еда была просто великолепной.
– Мистер Гейлард, мистер Гейлард, – раздался голос коридорного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56