Сердце у меня екнуло.
– Это вас, вас, вас, – сказала я ему, и Бэйба пихнула меня ногой под столом, чтобы я перестала так волноваться и выглядеть полной дурой. Он извинился и не торопясь вышел.
Он прекрасно смотрелся сзади, высокий, сутулый, с маленькой лысинкой.
– Крутой, – сказала Бэйба.
– Богатый, – добавил Тод и как-то особенно улыбнулся. Я почувствовала, что он относится к этому ревностно.
– Завидный женишок, – согласилась Бэйба.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Тод, и по выражению его глаз я поняла, что он хотел что-то сказать, но удержался. И тут мне пришло в голову, что Юджин, возможно, обручен или даже женат.
Когда он вернулся, мы сделали вид, что не говорили о нем.
– Прошу прощения, – сказал он, – я буду вынужден оставить вас. Я должен ехать в аэропорт, провожать в Америку одного человека. Это очень важно, в противном случае я бы не стал поступать так.
У меня душа ушла в пятки. Бэйба уронила ложку с мороженым на тарелку. По-моему, я слышала, как она сказала «ох».
Тод поднялся очень обеспокоенный – я думаю, он испугался, что ему придется платить.
– По правде говоря, Юджин, мне тоже надо идти. Малышка Салли давно уже ждет меня… к чаю, – произнес он, заливаясь краской от макушки до воротничка, – я подброшу тебя в аэропорт, мне как раз по пути.
Я думала, я скончаюсь от мысли, что мне с Бэйбой придется всю оставшуюся жизнь мыть посуду, чтобы расплатиться за этот ужин, но Юджин расплатился, так что все, славу Богу, было в порядке.
Он пожал нам руки, еще раз извинился, а затем вышел, и мы остались одни допивать кофе с ликером. Официант был слегка озадачен внезапным исчезновением мужчин и еще моими ботинками. Я думаю, что он находил нашу компанию весьма эксцентричной.
– Боже правый, сегодня у нас удачный заход, – резюмировала Бэйба, когда мы остались вдвоем.
– Бабы, наверное, просто помирают по нему, – сказала я.
– Классный мужик, – согласилась она, – я бы от такого не отказалась. – Как бы мне хотелось встретиться с ним опять!
– А давай ему пошлем письмо, – предложила Бэйба, – ты напишешь, а я подпишусь под ним, а?
– Ну и чего мы там напишем?
– Не знаю, – она пожала плечами и уставилась в меню. Там был особый, специально выделенный пункт может, если пожелает, присутствовать при приготовлении блюд.
– Пойдем развлечемся, – предложила Бэйба.
– Нет, все, чего мне хочется, это сидеть здесь, потягивая кофеек, и чтобы официант подливал мне его в чашку всякий раз, когда она опустеет. Увидим мы его еще когда-нибудь?
– А мы не будем сидеть сложа ручки, – сказала наконец Бэйба, – мне только что пришла в голову гениальная мысль!
Вся гениальность этой мысли заключалась в том, что мы должны были купить билеты на костюмированный бал и пригласить его. Кроме того, мы должны были соврать, сказав, что мы выиграли их в лотерею или что-то там еще.
– Пригласим тебя в партнеры, Тода, или Тушу, или еще кого-нибудь.
Тушей мы звали одного ее приятеля, который занимался тем, что натаскивал борзых в Блэнчардстауне. У него, конечно, было и обычное имя – Берти Кунигэн, но мы переименовали его в Тушу, потому что он ненавидел мыться. Он уверял, что вода причиняет вред его коже. Он был высоким, широкоплечим, с черными вьющимися волосами, с довольным выражением на круглом красноватом лице.
Мы стали действовать по плану Бэйбы. В конце педели, когда я получила зарплату, мы купили четыре билета в дансинг Клири. Потом узнали у Тода адрес Юджина и написали ему. Ни я, ни Бэйба не заплатили за эту неделю Джоанне.
Мы просто места себе не находили от волнения, ожидая его ответа, но когда он наконец пришел, я едва не разрыдалась. Это был очень вежливый отказ. Он написал, что не танцевал уже очень много лет и что испортит нам все веселье своим присутствием.
– Господи Иисусе, мы пропали, – сказала Бэйба, передавая мне письмо. У него был очень неразборчивый почерк.
– О Боже! – вскрикнула я очень огорченно. Я даже не ожидала, что так расстроюсь, но все мои надежды увидеться с ним были только на эти танцы.
– Ну что за жизнь, – посетовала я, У нас были билеты, но не было парней, не было денег и бальных платьев.
– Придется идти. Мы же не можем просто так взять эти проклятые билеты и выбросить на помойку, – заявила Бэйба.
– И шуб у нас с тобой пет, – сказала я.
Очень часто, когда нам случалось видеть людей, идущих на костюмированные балы, мы отмечали, что на многих женщинах надеты меха, шубы или по крайней мере пелерины.
– Мы возьмем платья в прокате на Дэйм-стрит, – сказала Бэйба.
– Они там просто отвратительные.
– А не отвратительно ли сидеть на заднице и хлюпать носом, глядя на пылящиеся на камине билеты?
– Я не знаю, где взять деньги, чтобы заплатить за платье, – сказала я, чувствуя даже какую-то радость от того, что проблема вот так решилась. Мне уже не хотелось никуда идти.
– Продадим наши тела в анатомичку! – сказала Бэйба. – Все очень просто, живешь себе спокойненько, тратишь их денежки, а потом, когда умираешь, родственникам не надо думать даже о похоронах. Тебя кладут на стол абсолютно голенькой, и студенты огромными ножами разрезают твое тело на кусочки.
Я сказала ей, чтобы она не шутила так, а она ответила, что ей плевать и она готова на все за ломаный грош.
Я представляла Юджина, сидящего в своих шикарных покоях и даже не подозревающего, какую боль он причинил нам. Я представила себе огромный стол, покрытый коричневой кожей, с уймой карандашей и ручек и аккуратными пузыречками с чернилами двух цветов.
– А ты могла бы что-нибудь спереть в этой твоей лавке? Хозяева ведь тебе не доплачивают, – спросила Бэйба.
– Это грешно.
– Это не грешно. Акина говорит, что можно красть у хозяина, который не доплачивает тебе жалованье.
– А кто этот Акина?
– Понятия не имею, кто-то в церкви.
Выход мы в конце концов нашли. Мы заняли по пять-десять шиллингов у разных знакомых и взяли в прокате платья и серебряные туфельки. Бэйбе досталось белое платье, а мне ярко-лиловое, оно было единственным, которое подошло мне по размеру.
С приближением вечера наше волнение возрастало. Мы сделали себе хвойную ванну и вымылись в одной и той же воде по очереди. Я пудрила пятнышки на спине у Бэйбы, а, она в свою очередь, проделала тоже самое с моей спиной и помогла мне застегнуть платье. Оно было такое плотное, что я едва могла дышать в нем.
«Би-бип, би-бип», – просигналил ровно в десять Туша из своего автомобиля, и мы стали спускаться, приподняв подолы наших платьев, чтобы не испачкать их. Он приехал за нами на синем фургоне, который обычно использовал для перевозки собак. Запахи внутри машины были соответствующие.
Мы заехали за Имонном Уайтом, учеником аптекаря, который должен был стать моим партнером на этот вечер. Все в нем было хорошо, кроме разве что того, что он постоянно говорил «клево», «очень клево», «ну просто очень клево», «ну просто ну очень клево», «клево».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56